Через сутки он входит в подвал, где привязанная студентка давно обмочилась и просит его о пощаде.
Вот только фермер её не отпустит, как бы она ни сопротивлялась. Ему нравится это, доставляет такой кайф, рядом с которым порошок — детская игрушка.
Так о чём это я?
Социальная система даёт фермеру все возможности для совершения преступления. Ведь когда все играют по правилам, чтобы выиграть, достаточно первым их нарушить.
В этом его сила, в этом его слабость. Он не хочет лишиться игрушки.
Даже самых отъявленных психов можно держать в узде.
Возможно, преступления тут караются смертью, это вполне поубавит жажду крови.
Если психопат погибнет, он не сможет больше наслаждаться этой жизнью. Он наслаждается, я уверен. Иначе бы давно пустил себе пулю в голову и оставил бы свои мозги на стенах, будто Кобейн.
Психи живут в системе, и она их питает. В какой-то мере руководство этого места совершило ошибку. Нельзя было устанавливать правила, они будто создали аквариум для убийц. Если есть правила, их можно нарушить.
Впрочем, я слегка углубился в размышления, обдумывая план действий.
Спуститься так, чтобы меня не заметили, достаточно трудно.
Я не стал идти напролом по двум главным лестницам, а двинулся в сторону узкого спуска в самом конце коридора. Здесь лестница была из дерева и скрипела под ногами каждый раз, когда я на неё ступал.
Спустившись на этаж ниже, обнаружил, что нахожусь в подсобке.
Вокруг сгрудились швабры и вёдра, впрочем, ими долго пренебрегали, судя по виду и общему состоянию дома.
Замечаю ещё одну дверь. За ней слышится разговор парочки охранников.
— Так я ей и присунул… Кричала, будто кошка, — довольно хвастался один.
Второй не разделял романтики первого.
— Ну, конечно, тебе бы хер в задницу засунули, не так бы кричал, а, учитывая разницу в размерах, получается, ты кошке…
— Завали пасть!
— Всё-всё…
Второй рассмеялся, а затем добавил, видимо, стараясь смягчить собеседника:
— Люблю я этих коренных, это как спать с эльфийкой! Или феей…
Он произнёс это так мечтательно, что первый фыркнул.
— Какие ещё, к чёрту, эльфийки? Тебе пять лет?
— Забей, ты не понимаешь…
— Ладно, я пойду отолью, — перебил первый.
Я услышал звук удаляющихся шагов.
Аккуратно приоткрываю дверь. Слава всем богам, она не скрипит. За дверью, спиной ко мне, сидит любитель эльфиек, раскачиваясь на стуле и что-то насвистывая себе под нос.
Помещение чем-то напоминает комнатку, в которой нас встретил Лысый.
Распахиваю дверь. Она всё-таки предательски скрипнула в самый последний момент.
Зэк резко обернулся, от неожиданности он не смог удержаться на стуле и звучно упал.
Делаю пару шагов к нему, спеша заткнуть ему пасть. Нога передавливает упавшему горло, сминая трахею, и я переношу на неё вес. Позвонки под подошвой хрустнули, руки, держащие мою ногу, обмякли, противник испустил последний вздох и выключился.
— Ты опять еб…улся со стула? — и уже тише. — Вот придурок…
Я успел только забрать эску, смахивая сообщение. На этот раз преступник был десятого, поэтому в шкалу опыта свалилось сразу пятьсот пунктов.
Дверь открывается, и второй заходит внутрь.
— Опа, а ты ещё к…
Метаю нож, целясь в лицо. Расстояние небольшое, должен попасть.
Каково же было моё удивление, когда нож впивается не в лицо вошедшего, а в дверь позади него.
Высокий лысый парень латиноамериканской наружности улыбнулся, оскалив зубы.
— Хочешь со мной поиграть, гринго? — он эффектно размял шею, хрустнув позвонками. — Боюсь, у тебя не хватит ловкости…
Мы встали друг напротив друга. На бедре латиноса висел пистолет, но он не спешил им пользоваться. Хищник, прямо по книжке, психопат, наслаждающийся страданиями другого человека. В данном случае — меня. Он ещё не знает, что кайфануть сегодня не удастся.
Я отступил.
Срочно открываю “маркер”, а затем “сжатие”.
Загорается уже знакомый круг, обозначающий радиус работы способности.
Применяю своё тайное оружие. Латинос тут же падает, его глаза закатываются и становятся красными от лопнувших капилляров.
Теперь понятно, почему Воронесса так хотела заполучить этот класс. По сути, это сродни какому-то читу. И это лишь на начальном этапе развития, что же будет потом?
Самое главное — латинос десятого уровня.
С великим удовольствием поглощаю эску, снимая с него пистолет. Рукоять холодит ладонь, вызывая давно забытое чувство силы.
Условия для использования огнестрельного оружия выполнены!
* * *
На Лейтон-стрит царила уже другая атмосфера. Всё было иначе, и виной тому был видеопоток с планеты Перегринус.
Сидящие в гостиной мать и дочь завороженно наблюдали за другим миром глазами сына и брата — члена семьи, которого, как им казалось, потеряли навсегда.
— Что это за жестокий мир?! — Кассандра укусила свой же сжатый кулак, но не оторвала взгляда от монитора.
— Это другая планета, — пожала плечами Лиз.
— Зачем он идёт туда? — Кассандра пыталась понять. — Они же его убьют. Этих женщин уже ничто не спасёт, он должен понимать.
Джек в этот момент вошёл в дом, замерев на входе.
— А-а-а-а! — воскликнули обе женщины.
Когда Джек расправился с монстрами, они выдохнули.
— Что это за хренотень?! — спросила Кассандра.
— Мам, я знаю не больше твоего, — поморщилась Лиз. — Видимо, мутировавшее население планеты.
— А если и мы превратимся в таких? — с ужасом произнесла Кассандра.
— Не превратились же ещё, — буркнула Лиз. — Смотри, жесть…
— Они порвали не одного человека, — заметила Кассандра. — Судя по частям тел, там двое.
— Угу.
Тем временем Джек поднимался на второй этаж и даже не представлял, что за ним наблюдают его близкие. Он бы искренне не хотел этого.
— Как он попадёт туда? — почему-то шёпотом спросила Лиз.
— Сейчас узнаем.
Они услышали шаги.
— Господи… Господи… Закрывай, я не хочу на это смотреть! — в который раз запричитала Кассандра.
— А чего это вы смотрите? — спросил голос сзади.
Кассандра и Лиз тут же захлопнули ноутбук, оборачиваясь.
Майк и Рэд подошли незаметно.
— Я хотела посмотреть на сына, — сказала Кассандра. — Если он тебе безразличен, это ещё ничего не значит.
— И как, довольна? — спокойно уточнил Рэд.
Они с Майком заняли кресла.
— Да, — Кассандра вдруг поникла. — Он погибнет, мой сын погибнет…
Лиз обняла мать. Кассандра заплакала.
— Ну, ничего… — прошептала Лиз.
Рэд отвёл глаза, Майк же при виде слёз матери растерялся. Он никогда не видел, чтобы она плакала.
— Ничего страшного, мам, он справится, поверь.
Майк подошёл и тоже обнял Кассандру.
— Он, как обычно, полез в самую гущу, будто ему это надо… — прошептала Кассандра, роняя слёзы. — Всегда идёт туда, где бьют больнее. Сколько раз говорила, не вмешивайся.
Она заплакала ещё горше.
— Десяток дилетантов, половина из которых даже не имеет при себе оружия, ничего ему не сделает, — неожиданно заявил Рэд.
— Так вы смотрели?! — Лиз обвела мужчин гневным взглядом.
— Да, — признался Майк. Увиливать было бессмысленно.
Кассандра не обращала на это внимания, она, будто заведённая, говорила:
— Всегда… Всегда… Всегда… Когда он был маленький, ты очень ревновал, Майки, — она улыбнулась сквозь слёзы. — А потом ты пошёл в школу и весь год приходил с синяками. Когда в школу пошёл Джек, ты возвращался целым.
Майк смутился.
— Меня колотил маленький уродец Хамви, толстожопый иранец без тормозов, — признался он.
— Теперь вы не дети и он уже не маленький, — заметила Кассандра, от разговора ей полегчало.
— Но всё ещё уродец, — Майк улыбнулся.
— Что тогда произошло? — спросила Кассандра. — Отец запретил мне вмешиваться. Сказал, что мужчина должен уметь за себя постоять.
Майк мельком глянул на отца, который делал вид, что его подобные беседы не интересуют.
