Альфа-особь (СИ) - "Strelok"

Оставшиеся силы ополчения отступили на верхние этажи штаба. Палыч держался там с десятком самых верных бойцов, тех, кто пережил уже не одну зачистку и умел держать удар. У каждого был автомат, гранаты, у двоих -подствольники. Они знали, что вниз хода нет, и потому готовились умереть наверху, но не бесплатно.

Палыч сидел на коленях у окна, сжимая в руках АК-12, и слушал, как снизу вопят инфицированные.

-Ну что, мужики, -сказал он сипло. -Сейчас падаль полезет. Держим, пока можем, заберем с собой побольше тварей.

Дверь в коридоре вздрогнула от удара. Потом еще раз. Но внутрь ворвались не прыгуны, не зомби. Вошел сам Вадим.

Он шагал спокойно, тяжело, за ним тенью двигались шестеро развитых. Пули встретили их сразу автоматчики открыли плотный огонь. Развитые метнулись в стороны с линии огня.

Но Вадим шел, не останавливаясь. Пули рикошетили от панцирных пластин, пробивая лишь верхний слой хитина, оставляя неглубокие сколы и выбоины. Боль была, но тупая, далекая, биоконструктор улья сделал именно то, чего пожелал Дружок.

-Да сдохните уже! -крикнул Палыч.

Брошенная кем-то РГД рванула в трех метрах от Соколовского. Осколки отскочили от брони Вадима, тот лишь рефлекторно заслонил защищенное костными пластинами лицо.

Один из развитых метнул шип, он вонзился в плечо стрелку, и тот завалился, дергаясь, с пеной на губах.

Вадим почувствовал прилив странного восторга. Все происходящее было не просто боем, это был эксперимент. Он шел вперед, словно на полигоне, проверяя: выдержит ли панцирь прямую очередь? Сможет ли пережить взрыв гранаты? Как быстро действует яд развитых на вооруженного противника?

Еще один автоматчик выпустил почти весь магазин, прежде чем когти развитого вскрыли его брюхо. Другой, облившись потом, пытался перезарядиться, но Настя уже метнула шип и тот, едва вскрикнув, застыл с распахнутыми глазами.

Палыча оставили на закуску. Зажатый в спальне самой дальней квартиры он стрелял короткими очередями, стараясь не подпустить к себе зараженных. Вадим уже без опаски направился к виновнику конфликта.

Одна пуля попала Вадиму в висок. Панцирь треснул, и мир качнулся, но Вадим устоял. Он остановился в паре метров, из бойцов Палыча в живых остался только он. Защитные пластины на черепе сдвинулись, открывая лицо.

-Ты... -прохрипел Палыч, узнав знакомые черты. -Жив!?

Старый вояка попытался дать новую очередь, но Соколовский оказался быстрее пятидесятилетнего мужчины. Увел ствол в сторону, вырвал автомат из рук и откинул в сторону.

Палыч бился до конца. Даже когда пальцы Вадима сомкнулись на шее недруга, он успел выхватить нож, ударил в хитиновый воротник кирасы, но клинок лишь скользнул, не причинив вреда. Его глаза горели той же злостью, что и тогда, когда он хладнокровно стрелял в Самуила.

-Я был прав... -прохрипел он, хватая Вадима за руку. -Ты сраный мутант. Надо было пустить в расход тебя еще тогда...

-Надо было, -ответил Вадим, и голос его был холоден, как лед. -Но теперь ты, сука, ответишь за все.

С этими словами он поднял Палыча и, словно куклу, выкинул из разбитого окна. Тело полетело вниз, ударилось о бетон и осталось лежать под окнами штаба.

Внутри на мгновение воцарилась тишина. Настя и ее развитые стояли неподвижно за спиной, глядя на хозяина. Прыгуны и простые зараженные, почуяв конец боя, выли внизу, как стая собак.

Вадим тяжело дышал. В его груди клокотала странная пустота, он ждал, что месть принесет облегчение. Что смерть мелкого кудровского диктатора станет точкой в его истории. Но облегчения не было.

Он видел глазами орды, как зараженные рвут на куски тех, кто не успел уйти. Как дети, загнанные в подъезды, кричат, пока когти не вгрызаются в их плоть. Как женщины, зажаты в квартирах, тщетно прячутся под столами. Все это происходило ради одной цели и ради его личной расправы. И ради нее он отправил в могилу сотни невиновных.

Вадим сжал кулаки, чувствуя, как хитиновая броня скрипит на суставах.

-Почему мне не легче?.. -прошептал он, но ответа не было.

Настя подошла ближе, ее глаза, все еще хранившие остатки человеческого, смотрели прямо в него.

-Ты лидер, вожак, -сказала она хриплым голосом, едва различимым, но осмысленным. -Он не должен ждать облегчения.

Вадим посмотрел на нее, на улицы внизу, заваленные мертвыми, и впервые ощутил не только горечь и ярость, но и груз ответственности.

Зараженные, привыкшие добивать, рвались дальше, но Вадим поднял голову и вложил всю силу в мысленный импульс

+Хватит!+

Орда замерла. Прыгуны остановились, развитые и зомби застыли на месте. Внутри коллективного сознания разлилась тяжелая, напряженная пауза. И тогда Вадим отдал новый приказ: всех выживших, вытащить наружу.

Твари подчинились. Из подъездов, коридоров и квартир в крики и плач потянулись люди. Мужчины, женщины, дети, старики - тех, кто чудом уцелел, вытаскивали на площадь перед штабом. Никто не смел сопротивляться: когти и клыки были рядом, но ударов не следовало.

Вскоре перед Вадимом собралась толпа. Несколько десятков измученных, бледных лиц. У кого-то в руках - ребенок, кто-то прижимал раненого. Люди дрожали, но зараженные их не трогали. Вадиму в целом было плевать, что многие без иммунитета после этого станут жертвами Хронофага.

Вадим сделал шаг вперед. Панцирь на лице раскрылся, показывая человеческие черты. Голос его прозвучал хрипло, но твердо:

-Это не нападение дикой орды. Это ответ за войну, которую развязал ваш бывший руководитель. Палыч считал, что может диктовать правила всем остальным. Он предал и убил Самуила, когда тот хотел мира... Вот и расплата.

Люди молчали. Кто-то плакал, кто-то смотрел с ненавистью, кто-то просто не понимал, что происходит.

-Я не простой зараженный, -продолжил Вадим. -Мне повезло сохранить разум. Вирус сделал меня главным над всеми инфицированными. Но я не хочу больше смертей. В первый раз тут меня встретили как прокаженного, но в общине Самуила мне поверили, и вместе мы работаем над тем, чтобы перестать бояться вируса. Там Дом Советов стал нашим домом. Я пришел сюда не для того, чтобы уничтожить вас. Теперь конфликт исчерпан. Вы свободны. Хотите - живите дальше здесь, по-своему. Хотите -присоединяйтесь к нам. Я никого не собираюсь принуждать, Палыч и его люди мертвы, война закончена. Выбирайте.

С этими словами Вадим развернулся и пошел прочь, за ним Настя и развитые. Орда подчинилась и двинулась следом. На площади остались только люди - живые, напуганные, растерянные. Война с кудровскими действительно закончилась, оставшимся людям будет теперь не до наведения порядков в городе...

Глава 16. Путь к преображению

Дом Советов напоминал теперь не только крепость, но и научный центр. В одном из крыльев, где раньше располагался архив, оборудовали лабораторию. Столы, набитые приборами и хаотично подключенными центрифугами, доставленными из университетских кафедр и клиник. В холодильниках - пробирки с образцами тканей, в шкафах - тома по молекулярной биологии и иммунологии. Работали в три смены, едва успевая спать.

Главным двигателем процесса был Исаев. Иммунолог по профессии, он лучше других понимал, что именно произошло с телом Вадима. Остальные трое врачей - хирург, гематолог и пульмонолог выполняли роль ассистентов. Им приходилось заучивать методы работы с генным материалом и вирусологические протоколы в авральном темпе, едва понимая половину терминов. Но выбора не было.

Особое значение имели образцы тканей Вадима до трансформации. Еще до трансформации врачи успели взять биопсию разных тканей и теперь они служили эталоном. Сравнение относительно ''нормального'' генома и клеточной морфологии с нынешними образцами позволяло проследить, как именно Хронофаг переписывает организм.

В ядре клеток Вадима обнаруживались уникальные вставки, работающие как регуляторные последовательности, меняющие экспрессию десятков генов одновременно. Особенно изменились гены цитоскелета - актиновые и тубулиновые белки переписаны так, что ткани стали прочнее и эластичнее, митохондрии увеличены, удельная выработка АТФ выше в пять раз, системы репарации ДНК работают по иному принципу, поэтому мутации не ведут к гибели клеток, а стабилизируются. Привычный баланс иммунитета ''свой-чужой'' переписан с нуля, организм теперь воспринимает вирус как часть себя.