Ферма (СИ) - Янук Елена Федоровна

Он добьет их сам.

Георг наконец остановился: покрытый потом, часто и тяжело дыша, с руками и одеждой обагренными кровью врага. Она капала с него небольшими ручейками, казалось на его теле не осталось живого места после жестокой резни, на которую его спровоцировали.

— Надеюсь, это все… прибыло всего десять бойцов, — при этих словах Георг опустил руку с оружием и посмотрел на меня так, будто страшно удивлен тому, что я все еще рядом. Или жива. Или в сознании, или еще что…

Не знаю, чем я его удивила, но отвернувшись, я потеряно огляделась.

Десять минут и такое… Свежая кровь, отливающая в полутьме черным, стекала по стенам, образуя лужицы. Бетонный пол потемнел, стал вязким и пятнистым, небольшой вход в комнату был усеян телами упырей, источавшими запах смерти.

В живых осталось трое раненых. Георг забрал у них оружие, скинул в угол и чем-то связал.

— Пошли, надо успеть уйти пока их командир подкрепление не привез. — Он протянул мне руку, я вцепилась в его запястье: наши пальцы переплелись внутри длинного рукава его куртки.

Он быстро вывел меня из комнаты и куда-то повел. Я была как кукла, которая послушно шагала, держась за него, словно и не присутствуя здесь.

Мы быстро покинули приют, перебравшись через стену, я послушно ползла за ним вверх и прыгала со стены по его приказу. Он ловил меня и мы дальше шли, а мне казалось, что еще немного и я просто потеряю сознание, упаду и не встану. Однако, я все не падала, а шла и шла.

Мы быстро куда-то шли, а я продолжала все делать на автомате.

Георг внезапно спросил:

— Ты сейчас чего-то хочешь?

Я едва заставила язык шевелиться, но все же прошептала:

— Воды… хочу только холодной воды.

Он поморщился:

— Шок… Тебя бы уложить скорее. Давай на руки возьму?

Я покачала головой, нет. Пока иду, иду сама.

— Хорошо, уже немного осталось. Наши ждут нас в оговоренной точке, потерпи …

Отрешенно кивнула, ничего не разобрав в его словах. Всегда контролируя себя, теперь просто не могла ничего с этим поделать. И от этого становилось еще тяжелей.

Не знаю, когда испортилась погода, но вдруг тепло исчезло, и внезапно полился дождь. Я смотрела на тяжелое серое небо и не могла понять: что происходит и что с этим делать.

Георг затянул завязки моего плаща, накинул мне на голову капюшон и, обхватив за плечи, целенаправленно куда-то вел.

Мы шли и шли, покинули границы города, долго почти до вечера шли по лесу.

Вода с неба это совсем не та вода, которой неистово хотелось, но ледяное отупение внутри стало проходить. Меня начало трясти от холода.

Мы вошли в маленькую избушку с покосившейся деревянной дверью, в которой ничего кроме печки не было. Зато было полно сухих листьев, пыли и грязи, но не капал дождь.

— Вот здесь мы их и подождем…

Я сползла по стенке и затихла, невидяще уставившись на хозяина.

Георг присел у печки, похлопал себя по карманам брюк, порылся во внутренних карманах куртки, потом что-то сделал, и в его руке вспыхнул огонек.

Я равнодушно наблюдала за ним, пока он разводил огонь. Ткань плаща промокла от дождя, и под ним все было влажным. В отличие от моего сознания, мое тело сопротивлялось, и меня трясло уже крупной дрожью.

— Что это такое?

— Спички… Какой-то умник сумел наладить их производство. Теперь это считают роскошью… Смешно… — проворчал он, поджигая тонкую и плохо просохшую кору с валявшейся рядом с печкой ветки. Несколько мгновений и жемчужинка огонька скользнула на нее и тонкие веточки разгорелись. Удовлетворенный результатом Георг добавил к горящим хворостинкам пару веток побольше, подкармливая яркие языки.

— Жаль, больше дров нет…

— А они не кинутся в погоню? — с трудом заставляя себя говорить, спросила я. — Мы ведь не очень далеко ушли.

Георг равнодушно подал плечами.

— Кинутся, конечно. Но сюда им не попасть: вокруг болота, а недалеко есть заброшенная дорога, о которой мало кто знает, еще меньше знают, как на нее попасть. О ней и в хорошие времена мало кто знал, только те, кто в этом лесничестве работал. Как стемнеет, туда прибудет Санька. Мы поедем домой.

Я кивнула. Эмоционально отупение проходило, но очень медленно. Я ощущала, что сильно замерзла, однако сейчас это совсем не беспокоило.

Георг поднял от печки.

— Это были плюсы, а минусы, нам не удастся здесь согреться. Будем уповать на Саньку, на то, что он прибудет как можно скорее.

— Они знали кто мы? — вдруг спросила я.

— Скорее всего, нет. Знали бы, прихватили с собой народу побольше, а с ними что-нибудь противопехотное осколочное. Но, я когда наблюдал за прибывшими, ничего подобного не увидел. Скорее всего, это они недавно опустошили твой питомник, а теперь явились просто нагнать мародеров, посягнувших на их владения.

— Почему вы не оставили наших, тогда противников численно было меньше…

Георг спокойно возразил:

— Ну… если бы они заметили нашу машину, тут же на подъезде вызвали подмогу. А без машины мы показались им легкой добычей. Нам вступать в открытый бой… сейчас это неразумно. Сразу выяснится кто мы — они тут же отправят к ферме войска, не дожидаясь пока земля просохнет. Придумают что-то с переправой и прочими препятствиями и начнут атаковать. А нам очень важно выиграть эту неделю. На кону жизнь всей фермы.

Немного помолчав, пока Георг задумчиво наблюдал за огоньком в печке, я вновь спросила:

— Думаете, он не узнает, кто уничтожил его бойцов?

Георг сразу понял, что я говорю о беловолосом.

— Его среди нападавших не было, значит, меня он не видел. Даже, если он что-то подозревает, то доказательств нет. Я позаботился об этом. — Он вынул из кармана и кинул мне колпачок от иглы инъектора.

Я думала, он не заметил моего вмешательства.

— Те странные пули, которыми вы уничтожили первых наемников, это распространенная вещь?

Глядя на меня, Георг усмехнулся.

— Боишься, что по ним поймут, с кем встретились?

Я напряженно кивнула.

— Насчет этого не волнуйся. Те, кто после найдет их, сообщат, что плохо вооруженные мародеры уничтожили бойцов холодным оружием. Нас они не видели, бой шел в темноте, сомневаюсь, что они поняли, сколько всего нас там было. Надеюсь, на этом допрос окончен? — усмехнулся Георг, загасив умирающий огонь.

Я пожала плечами, отведя от него глаза. В груди что-то горело, не давая дышать, и жар нарастал, это было очень больно. Я скривилась, чуть не застонав. Вдруг Георг подошел ко мне и обнял, согревая.

Я не большой любитель прикосновений. Они заставляют меня чувствовать себя неловко. Я не знаю, что должна делать в ответ. Но сейчас я остро ощущала его тепло и близость — появилось ощущение безопасности. Согревая, он так сильно прижал меня к себе, что не стало хватать воздуха… Но сейчас такое объятие мне было нужно больше всего — жгущая боль в груди ослабла. Меня отпустило. Я смогла нормально вздохнуть, хоть и вздох получился больше похожий на всхлипывание, стало легче. Мы так и застыли в неподвижных объятьях.

Довольно скоро послушался звук мотора.

Георг спокойно отозвался:

— Санька приехал, идем.

Стоило ему только отодвинуться и исчезнуть его теплу, как я вновь ощутила себя замерзшей и уязвимой.

Мы вышли из избушки. И прошли к дороге. Из машины вышел только Санька. Посмотрев на нас, он проворчал:

— Хорошо, что все обошлось. Все же зря в пекло девчонку притащили…

Георг, открывая заднюю дверь вездехода, невозмутимо отозвался:

— Сейчас самое безопасное место рядом со мной, не стоило так волноваться.

Санька рассмеялся:

— Ох, командир, высокомерие вас погубит.

— Надеюсь, это случится, как можно позже!.. — И весьма довольный собой, Георг подмигнул мне.

В кабине было битком набито бойцами, но хозяин дал им команду, и половине пришлось устроиться друг на друге. Только тогда нам нашлось место. Они конечно ворчали, но мы сели и поехали.

Конечно, эту дорогу сложно назвать удобной. Мы сидели, вжавшись друг в друга. Один из белокурых «соседей», имени которого я не знала, державший на себе Лекку, весело предложил: