Самый черный день (СИ) - Адрианов Юрий Андреевич

Да...

Я ощутил себя хозяином положения, мстительно посмотрел на Вихрь и помахал ему прибором. В ответ воронка закрутилась быстрее, словно почувствовав свой близкий конец.

Меня пробрал злорадный смех. Я хищно оскалился, зажал на приборе кнопку, выкатился из-за стены и помчался навстречу Вихрю.

Всё вокруг завращалось, и реальность затрещала по швам, опадая драными лоскутами.

Если честно, то выжить после этого я и не надеялся.

Но всё-таки я выжил.

Рыжее солнце настойчиво пробивалось сквозь ресницы. Я неохотно открыл глаза и посмотрел на мир через растопыренные пальцы. Серо-красных туч над моей головой больше не было. Только лазурное небо в белом пухе облаков и склоны котлована, поросшие пронзительно изумрудным мхом и самоцветами вьюнков.

Передатчик лежал рядом. Я покрутил в руках бесполезный теперь прибор и издал нечленораздельный торжествующий вопль.

Я справился! Справился, черт возьми! Справился!..

Эхо моей радости заметалось по впадине, скача, точно лягушонок, по камням, погнутым арматурам, обломкам стен и пустым и безжизненным коробкам серверов. Потом унеслось к солнцу.

Я попробовал встать. Левое колено хрустнуло как неродное, шею свело. Всё болело, и по телу саднили десятки мелких порезов, забитые песком и стеклянной пылью. Я осторожно коснулся затылка, — кровь спеклась в настоящий шлем — и свежая рана отозвалась беспощадной болью.

Удивительно, что я ещё держался на ногах.

Подобрав с земли свои чудом уцелевшие шляпу и рюкзак, я медленно полез вверх по склону. Каждое движение давалось мне с трудом. Меня то и дело начинало мутить, голова кружилась, но я не хотел оставаться во впадине больше ни на минуту.

Под моими руками оказывались то избежавшие терраформирования и сохранившиеся ещё со времен бомбёжек глыбы спёкшейся в стекло земли, то кости. Черепа, ключицы, рёбра — единственная память о тех, кого Сеть заманила в свою паутину, скопировала, а затем прикончила в настоящем мире.

Среди них наверняка лежали и кости Птенчика. Я вздохнул и мрачно сплюнул.

Потом подтянулся на руках и, перевалившись через край впадины, оказался на холмистом просторе Валдайского плоскогорья. Мой «УАЗ» стоял на дороге, всего в ста метрах, и я похромал к нему.

Ничего, скоро мы вернем себе и Урал, и Камчатку, и Байкал, и нигде больше не останется Безлюдных мест. Я и такие же сорвиголовы-добровольцы вроде меня, безумцы и фанаты свободного мира, уж постараемся доставить подавители Вихрей, куда надо. Немного осталось...

Как я подписался на это? Спросите чего полегче.

Я ведь раньше был простым водилой, который всего-то и хотел сколотить себе состояньице на спокойную старость. Пока не увидел объявление Терраформирующего корпуса. Они превращали изуродованную войной землю в то цветущее и зеленое чудо, которое мы, казалось бы, навсегда потеряли.

Вот я и вызвался волонтёром. Разве можно стоять от такого в стороне?

Я доковылял до машины, поднял пустую канистру и вздохнул: бензин кончился взаправду. Указатель до сих пор показывал на Валдай, и я решил обработать раны и дойти до города пешком, а затем вернуться за машиной.

Видимо, раньше мне удавалось так легко проскакивать Безлюдные дороги только потому, что я приезжал сюда без аппаратуры. Стоило заявиться с подавителем, как Вихрь сразу почувствовал угрозу и перехватил меня грязными ручонками прямо на подъезде.

Испугался, факт.

Чтоб вы в могиле перевернулись, создатели искусственного интеллекта!

Я раздосадованно пнул какой-то ни в чём неповинный камешек и вдруг услышал рёв мотора. По дороге в сторону Валдая неслось плотное облако пыли, из которого вырвался подранный и видавший виды оранжевый «Патрол». Я отчаянно замахал ему руками, и машина резко затормозила рядом.

С водительского места спрыгнула невысокая женщина лет сорока с коротко подстриженными седыми волосами и пистолетом в руке. Правильно, безопасность в первую очередь. Я показал ей пустые ладони. Она расслабилась, убрала оружие в кобуру и скользнула по мне пристальным взглядом.

— Что, Терраформирующий корпус уже и сюда добрался?

— Ага, — я с облегчением выдохнул; по крайней мере, меня подвезут, — только что заделал дыру.

— Круто. Всегда ненавидела это место.

— Возьмешь меня на буксир?

— Этот дристопёр, что ли? — спросила женщина, пренебрежительно покосившись на мой «УАЗ».

Я обиделся, но кивнул. Ну да, её тачка мощнее и круче, зато моя — патриотичней.

— Не проблема, в общем-то. Трос есть?

— Конечно.

— Здорово. На заднем сидении аптечка. А то как из ада вылез...

— С... спасибо, — я поперхнулся от подобной «любезности», но насчет ада она не ошиблась.

Я подлатал себя, и мы какое-то время провозились, чтобы прицепить мой «уазик» к её внедорожнику. А после я забрался в свою машину, блаженно вытянулся на водительском сидении и прикрыл глаза. В «Патроле» впереди зарычал мотор, и фоном взвизгнул проигрыватель. Играло что-то старое, полное ностальгии по довоенным временам и почти классическое.

— Это?!.. — я высунулся из машины.

— Эдит Пиаф, — обернулась незнакомка.

— Птенчик?

Она вдруг громко засмеялась, и я уязвлённо почувствовал себя круглым невеждой.

— Прости, — женщина весело прищурилась. — Вообще-то, Птенчик — это я. Эдит Пиаф называли «Воробушком».

Я вонзил в неё недоверчивый взгляд. На долю секунды мне даже показалось, что со мной всё ещё продолжает играть Вихрь. Но нет. Лицо моей спасительницы хранило отпечаток знакомых черт, а глаза — прежнюю искристую зелень молодого малахита. Она в ответ неловко улыбнулась и как-то застенчиво повела плечами.

— Я часто выступала в юности, играла на гитаре. Ты мог обо мне слышать. А потом, как раз здесь, застряла в Вихре, еле выбралась и... не знаю. Не могу с тех пор петь. Хорошо, что вы, горячие головы из Корпуса, не боитесь разбираться с этими Безлюдными дорогами.

Я удержал себя от желания выбраться из «уазика» и сдавить женщину в объятьях. Только прошептал, как идиот:

— Сожалею... — снова откинулся в кресле и беспомощно добавил: — Может, поговорим об этом в городе? Ну, вдруг тебе хочется рассказать и всё такое...

— Посмотрим, — уклончиво ответила Птенчик. — Ты, давай, не отвлекайся. А то еще въедешь в меня.

— Угу, — я хмыкнул.

Вон оно как... Если Вихрь лишил её голоса, неудивительно, что она-прошлая вывела меня точно к котловану. Поговаривали, даже в цифровых неполноценных оттисках оставалось то самое, человеческое, восстающее против несправедливости и рвущееся прочь от суррогатной жизни.

Или... или, иногда мне казалось, что искусственный интеллект просто хочет умереть, понимая сам всю бессмысленность своего существования.

Я смежил веки и подумал, что обязан Птенчику жизнью.

«Патрол» тронулся вперёд.

Котова Ксения Васильевна

Санкт-Петербург, 2014 г.

Ах, эта свадьба...

Алена Мухина

Ах, эта свадьба...

В начале второго месяца лета мой брат Игорь удивил всех заявлением, что решил официально оформить отношения со своей девушкой Лизой.

Конечно, в том, что брат решил жениться, ничего необычного не было, даже наоборот, каждому подумалось: «Наконец-то!» С девушкой он встречался достаточно давно, и родители с обеих сторон неоднократно намекали, что пора бы. Поражала внезапность, взял и объявил: «Свадьба ровно через неделю» Друзья на такую поспешность лишь зубоскалили, знаем, мол, почему вдруг торопиться начинают, даже подсчитывали, что таким темпами ближе к весне будут «копытца обмывать», но брат на все намеки предпочитал отмалчиваться, не опровергая и не подтверждая догадки.

Смущало еще два момента. И если первый: вместо традиционного маршрута ЗАГС, мосты, зеленая, ресторан — сразу рвануть на природу, к тому же с доставкой за счет брачующихся — большинство приветствовало бурным овациями. То второй: праздновать в будний день, да еще во вторник — никак не вязалось с загулом на три дня. Но брат очень просил прийти. Для него, научного руководителя одной из ведущих лабораторий нашего Института, которая, к тому же, как раз сейчас выполняет какой-то правительственный заказ, не было возможности вырваться в другой день. К особо протестующим он лично наведывался и уговаривал, причем достаточно успешно, практически все после его визита находили возможность поприсутствовать на свадьбе.