Зеленый жемчуг (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев"

 — Бывает! — Арсеньев осторожно растянул подживающие губы в улыбке, стараясь не делать резких движений, чтобы не потревожить раны на спине.

Семен Савенков меж тем продолжал:

 — А сеньора Эстениа — просто удивительная женщина. Толком не пришла в себя, а уже организовала тут что-то наподобие школы и детского клуба. Среди попавших на борт детишек треть — круглые сироты. Да и остальным нужна забота и общение со сверстниками, а у нее это все наладить получается даже лучше, чем у здешних специалистов. Местные, конечно, умеют найти к детям подход, но не могут понять, каково это — пройти через ад. Дин с Серегой в один голос заладили, чтобы я к матери их лучшего друга присмотрелся, а я даже не знаю, где с ней пересечься. Она же и своего Пабло по целым дням не видит.

— А ты ее вместе с подопечными к себе на верфь пригласи, — посоветовал болевший душой за друга Петрович. — Покажи корабль, познакомь с ходовой частью. Глядишь, слово за слово и столкуетесь!

Туся искренне желала Семену Савенкову и сеньоре Эстении счастья и с трепетом наблюдала, как ее собственные мечты постепенно обретают плоть.

Еще в самый первый день, толком даже не придя в себя, Арсеньев заметил напряженность, которой она встречала хлопотливое воркование Мишель, и счел необходимым все прояснить.

— Уже все рассказала? — поинтересовался он сухо, как только за графиней закрылась дверь. — И когда успела?

 — Мишель тут ни при чем! — искренне возмутилась Туся, сама, не зная, почему с таким рвением защищает предполагаемую соперницу. — Она же не виновата, что меня, словно теннисный мячик, кидает из одного сознания в другое.

 — Я тоже был не виноват, когда после испытания вакцины сумел прочитать ее мысли и понял, что разлуку и долгое ожидание она просто не переживет. — Арсеньев усмехнулся, но улыбка вышла кривой. — Ты же видишь, она способна наладить быт тридцати тысяч человек, но падает в обморок от порезанного пальца. Когда я это осознал, мне пришлось ее отпустить, и я рад, что она обрела счастье с Вернером. Я мог бы тебе этого не рассказывать, — продолжал он серьезно. — Но не хочу, чтобы между нами оставались недомолвки. Ты слишком много для меня значишь, и не только потому что ты — дочь моего учителя, а я перед тобой в долгу.

 — Я вида крови не боюсь и ждать умею, — на всякий случай напомнила ему Туся. — К тому же, я понимаю, какое бремя завещал вам с Вернером мой отец. Другое дело, что оно не станет легче, если нести его одному. Да еще и все время себя изводить.

 — Кто бы о бремени говорил, и главное, когда, — буркнул Арсеньев. — Я, конечно, очень тебе благодарен, но ты хоть понимаешь, что в этот раз могла просто умереть?

Он возвысил голос, пытаясь приподняться, но бессильно откинулся на подушки.

 — Ты ведь уже когда нас на платформу вытаскивала, выложилась по полной, — продолжил он проникновенно. — И это если не считать предыдущих приключений.

— Я испугалась, что мы не сумеем пройти червоточину, — начала оправдываться Туся.

 — Ну да, и нас утянет в черную дыру, — хмыкнул Арсеньев. — Ситуация была штатной, провести корабли через коридор вполне мог и Савенков. С таким опытом он на своем грузовике и в игольное ушко пролезет.

 — Значит командовать на мостике в бою он тоже сумел бы, — не удержалась от ответного пасса Туся.

— При том раскладе, который мы имели, вряд ли, — Арсеньев покачал головой. — Ему же не прививали вакцину твоего отца. В годы моей стажировки у ректора Звездной Академии даже появилась идея закупить партию для курсантов. Но потом змееносцы создали вакцину смерти, и проект заморозили. Учитель с Вернером тогда переживали, а я теперь думаю, оно и к лучшему. Проблема побочных эффектов пока до конца не исследована, да и откат слишком чувствительный. Куда это годится: всего один бой, и у нас на борту вместо пары квалифицированных медиков — два лишних пациента.

Он замолчал, переводя дух: долго говорить ему пока было достаточно сложно, потом еще раз глянул на Тусю.

 — Мишель права, три дня назад после душа ты выглядела значительно лучше. А сейчас — уже не просто русалка, а прямо утопленница.

 — А я вовсе и не прошу на меня смотреть, — Туся обиженно надула губы.

 — Ну уж нет! — Арсеньев с улыбкой выпростал из-под одеяла руку, делая вид, что пытается дотянуться, хотя и понимал, что это пока невозможно. Койки располагались слишком далеко друг от друга, а встать он не мог. — Надеюсь, хоть этой радости у меня никто не отнимет. Буду наслаждаться, коль уж других возможностей пока нет, — добавил он таким тоном, что Туся покраснела.

И хотя за прошедшую с этого разговора неделю им едва хватало сил на невинные почти дружеские объятья и сдержанные, целомудренные поцелуи, каждый миг их общения буквально пронизывала всепоглощающая нежность. Словно в их самую первую встречу, они много разговаривали: Арсеньев вспоминал какие-то пустяки и забавные эпизоды из студенческой жизни и совместной работы с учителем. Туся с улыбкой рассказывала, как отец отзывался об учениках. Вспоминали Галку, гадали о ее судьбе. Командор обещал поднять все свои источники информации, чтобы ее разыскать и вытащить из неприятностей, в которые она угодила. Другое дело, что Туся не могла сказать наверняка, являлась ли сестра жертвой или соучастницей.

И все-таки чаще их разговоры носили менее содержательный характер. Арсеньев вспоминал закаты на Сильфиде и детали пилотирования в поясе астероидов, делился впечатлениями от невероятных строений древней цивилизации Альпареи. Выросший в семье археологов, он хотя и не пошел по стопам родителей, но к истории культуры относился с трепетом, поражая своей эрудицией.

Туся, которую на Вакувере считали рафинированной жительницей метрополии, на его фоне чувствовала себя едва ли не серостью. Особенно когда Арсеньев называл ее Гретхен или сравнивал с Симонеттой Веспуччи. Туся, конечно, помнила «Весну» и «Рождение Венеры», даже видела их в подлиннике, но о музе великого Ботичелли и ее родстве со знаменитым мореплавателем ничего не знала. Впрочем, в следующий момент их разговор переключался на балет или реликтовых обитателей Ванкувера. И тут уже Туся с упоением рассказывала о занятиях у станка, экскурсиях в Трубежскую Пойму и походах за желтовикой. Будто не было войны и безумного прорыва по всем кругам ада до самого дна и дальнейшего броска к свету.

Иногда им даже разговоров никаких не требовалось: хватало лишь долгих взглядов или мимолетных прикосновений, от которых бросало в жар и холод, и только сбившееся с ритма сердце и рябь перед глазами вынуждали остановиться.

В нынешнем сне между ними не стояло никаких преград, и потому, глядя сейчас на Арсеньева, Туся вспоминала радужный песок под тремя лунами и ощущала все еще разливавшуюся по телу сладкую истому. Судя по всему, Командору тоже снилось что-то приятное. Он улыбался, усталое лицо светилось безмятежностью. Внезапно Туся заметила, что его закинутые за голову руки ритмично движутся, словно загребают воду, удерживая тело на плаву. Быть не может! Они что, в своих грезах погружались в одну и ту же лагуну? Понятно, откуда взялась полнота и конкретность ощущений в такие моменты, о которых сама она знала только в теории.

Для Арсеньева это был, конечно, хороший знак. Похоже Командор и в самом деле начал выздоравливать. Но все же это выглядело как-то слишком. Туся почувствовала, что на этот раз не только пылают щеки и уши, но предательский жар, охватив голову и грудь, разливается до самых кончиков пальцев. Она едва сумела справиться с собой и немного выровнять дыхание, когда Арсеньев открыл глаза:

— Я видел тебя во сне, — сказал он с нежной улыбкой, от которой внутри у Туси все растаяло и куда-то подевалась вся неловкость.

Если бы у него сейчас обнаружилось желание и нашлись силы повторить сон наяву, она бы вряд ли сопротивлялась. Тем более, что в каюте больше никого не было.

Вернер почти не вылезал из рубки и медотсека. Мишель находилась везде и всюду, решая тысячи проблем кряду. Слава и Ящер, отдохнув и отоспавшись денек-другой, отправились в мартовский загул. Благо от красоток, желающих приятно провести время в обществе героев, отбоя не было. Оказавшийся азартным игроком Гу Синь едва не спустил все жалование в рулетку, получил от капитана Минамото строгача и после этого тихо сидел в госпитале, играя с Макрибуном и На-войне-как-на-войне в нарды и го. Клод и Пабло вместе с Петровичем отправились на верфи к Дину и Савенкову старшему. Даже Шусмика забрали, не позволив облениться и заплыть жиром. Киберпитомец поступил в полное распоряжение сеньоры Эстении и, выполняя свое изначальное предназначение, нес радость ее маленьким подопечным.