Про людей и ямадутов (СИ) - Косминов Алексей

Как нужно было действовать, если произойдет это «если что», Димке было вообще не понятно. Никакого оружия ему не дали… Даже простой рации для связи…

— Кричи Карпачеву, — закончил капитан и выбив мощным ударом ноги дверь заднего хода здания, исчез внутри.

— А что происходит, ребята, — взволнованно залепетала Лидия Вячеславовна, глядя на Димку.

Однако тот лишь пожал плечами, тоже растерянно озираясь по сторонам.

— Не понимаю пока, — ответил он, — но думаю, Вам лучше зайти в здание пока… пока мы тут разбираемся.

Трехэтажная коробка небольшого офисного центра, где остановилась группа, стояла на открытом пространстве. Сзади, за обширной и пустой парковкой начиналась промзона. Справа и слева, метрах в двадцати, торчали такие же унылые коробки других контор. Окнами фасада здание смотрело на окраину микрорайона Пашковский.

— Бойцы, всем внимание! — наконец вышел на связь Пирогов, — есть у меня подозрение, что за нами увязался хвост. Поэтому задержимся тут ненадолго, проверим.

— Товарищ капитан, кого-то увидели? — спросил Шульга.

— Да, кого-то видел и кажется со стволами. И вероятно по нашу душу. Поэтому аккуратно всем!

Капитан шёл в группе замыкающим и потому периодически оглядывался, контролируя обстановку сзади. После первой остановки у него появилось очень неприятное чувство, какое бывает, когда чувствуешь на себе чужой взгляд. Затем среди людей, идущих по людным улицам микрорайона он заметил двух человек. Они шли по разным сторонам улицы в ту же сторону, что и группа, на удалении метров 40. Двигались с одной скоростью и почти синхронно притормаживали, когда капитан оборачивался. Пирогов выделил их не сразу, внимание не было заточено под такие задачи. Но на последних кварталах Пашковки, снова оглядываясь, он уже четко видел, что люди сосредоточены на нём и даже уловил движения, которыми те поправляют что-то за спиной. Пришла неприятная догадка — там оружие.

Капитан помнил, что промзона начинается сразу за трамвайным полотном. Сперва она тянется широким пустынным участком с козловыми кранами и подъездными путями для крупной грузовой техники. На переходе через этот участок они будут очень уязвимы. Если у тех парней, что зачем-то сели им на хвост, нормальные стволы, то группу вместе с бабушкой могут легко перещëлкать. Потому следовало встретить преследователей с более серьезных позиций. Эта кирпичная коробка как раз подходила, а с высоты третьего этажа рассмотреть обстановку можно более эффективно.

— Что делаем, если появятся? Отпугиваем или валим? — уточнил Карпачев.

— Как получится. Вы главное позиции займите нормальные, что бы вас не зацепило. Надеюсь закусываться сильно не придется. Парой выстрелов шуганём и…

Неожиданно из-за угла соседнего здания выскочил человек с оружием в руках. Димка от крыльца заднего хода разу увидел его, и понял, что дело плохо. Шульга смотрит в другую сторону на жилые дома, а этот чужак появился чуть сзади солдата и остался для него незаметен.

От волнения перехватило горло, но всё же он смог вскинуть руку в сторону противника и пролаять сипло словно под ангиной:

— Ты! Эй! Там!

Он вмиг забыл, как звать бойцов его группы. Внимание приковало оружии в руках человека. Оно поднималось, наводясь на Шульгу.

Услышав окрик, Шульга обернулся и заметил чужого, но тоже не сразу сориентировался, уступая секунды первого выстрела.

…………………………………………………………………………………………………………

Герман трудился в инкассации уже три года и люто ненавидел эту работу. За 50 тысяч рублей в месяц приходилось по 10–12 часов в день таскать тяжёлые мешки с чужими деньгами, перемещаясь между торговыми точками в душном микроавтобусе с неудобными сидениями. Единственное, что держало его на этом месте, это возможность носить оружие. Ещё с юности будоражила сознание странная мысль о том, как это приятно: держать в руках смертоносную силу.

Когда сверстники засматривались фильмами о героях со сверхспособностями, он уже понимал, что эти сверхспособности можно обрести просто став обладателем небольшой стальной машинки. Когда нажатием пальца на спуск, вызываешь маленький взрыв внутри ствола и такой лёгкий кусок свинца, совершенно бесполезный в другом деле, других устройствах и обстоятельствах, становится исполнителем твоей воли. Не важен твой статус, весовая категория или уровень образования. Разогнанный взрывом, этот кусочек направляется в указанном именно тобой направлении, упрямо и неудержимо прокладывая себе путь сквозь придуманные людьми условности. И вот с наглой бандитской рожи сдувает ухмылку. Всемогущий коммерсант сбивается с мысли, а чванливый директор перестает учить тебя жизни. Ты, только ты творец своей жизни, а масштаб твоих желаний ограничен только твоей фантазией.

Конечно, Герман понимал, что в реальной жизни не всё так просто. Придуманы и работают законы и силовые структуры, которые не позволят даже обладателю оружия жить по своей справедливости. Но всё-таки, обладание этой силой, хотя бы на время, на период рабочей смены, дарило то особое настроение всемогущества в которой Герман был свободным и значимым, в котором мечта, тот сладкий момент её исполнения был как будто где-то совсем рядом. Это было как в детстве, когда на календаре 25 декабря и в воздухе витает атмосфера праздника. Ещё совершенно обычный учебный день с его суетой и муторностью, но родители уже украшают ёлку, планируют застольное меню и каникульные поездки, созваниваются с родными и друзьями и нет никаких сомнений, что праздник случится.

И даже три года неблагодарной этой пахоты не смогли изжить в нём это ощущение. Да, оно было исхудавшим и ссутулившимся, побитым и изгрызенным по краям. Но всякий раз, когда он доставал из оперативной кобуры свой ПМ, взвешивал на ладони, чувствовал напряжение возвратной пружины затвора, оно слабо улыбалось ему: я здесь.

Однако, как это часто бывает, вспышку Герман прозевал. И дело было не в том, что он был недостаточно расторопен, а в том, что он был хороший человек. Когда ситуация в мире и в его городе стала меняться критически, вместе с чувством превосходства вооружённого человека он ощутил и удивившее его чувство ответственности. Он смотрел на растерянных соседей, на испуганную мать и понимал что нужен ей, нужен многим этим беззащитным людям, потому что он может, и значит — должен их защитить от всякой нечисти, которая лезет, уже лезет из всех щелей.

Контора продолжала работать даже когда в городе остановились многие производственные предприятия и соцучереждения. Герман рутинно возил тугие, тяжёлые мешки, изумляясь, как в тонущем в хаосе городе по-прежнему осуществляется такой бойкий круговорот денег. Но он ждал что скоро руководство вероятно объявит о том, что сейчас они, как силовая структура, нужнее в другом деле и потому их вместе со всякими ментами или казаками отправят служить и защищать.

Но в один из дней оказалось, что генеральный директор уже несколько дней как не выходит на связь с линейными руководителями. Потом с маршрута пропал микроавтобус с огромной суммой и всем экипажем. Оставалось гадать, то ли парней где-то грохнули, то ли парни сами ушли с деньгами.

Работая на маршруте последние дни перед увольнением, он видел, как дерутся на улицах люди, как переступают через упавшего на тротуаре человека, бегущие по своим нуждам ошалелые прохожие. Самым сильным потрясением для него был поступок младшей сестры. Ленка жила с мужем отдельно от них с матерью, с мужем и дочкой в хорошем жилом комплексе. Герман на днях забежал к ней и предложил любую помощь, тем более что муж Ленки испарился и уже несколько дней не выходил на связь. Герман сказал, что заедет забрать сестру с малышкой к себе, пообещав заботу и охрану. Но когда на следующий день он пришёл, Ленки дома уже не было. Он выкроил время в маршруте, пошёл на риск, решив использовать служебный транспорт для перевозки сестры абсолютно напрасно. Соседи шепнули, что та уехала с какими то друзьями на дорогой мощной машине. Он оказался бесполезен даже для родной сестры. Вернее, та выбрала каких-то других людей, доверив им своё спасение.