Сентябрь (СИ) - Зарин Ярослав "RavenTores"

— Удивительно, — сказал Тэйлос. У него нашлось бы много вопросов, но он не хотел задавать их. Если раньше он полагал, что знает Дэвида, то теперь такой уверенности у него не было, но, как ни странно, он продолжал всецело доверять ему. Не в силах до конца разобраться в своих эмоциях, чувствах и мыслях, Тэйлос только и мог, что впитывать всё новую и новую информацию в надежде, что когда-нибудь все кусочки соберутся в цельную мозаику.

Дэвид мягко улыбнулся и отставил бокал.

— Понимаю, ты, наверное, растерян. Всё оказалось не совсем так, как тебе это представлялось, да и я… тоже сейчас выгляжу иначе, — он всё-таки забрал перстень и вернул его на палец, снова почти незаметно огладив камень. — Я маг, не медиум, и не могу прочитать твоих мыслей так же просто, как ты можешь прочитать мои, — он внимательно посмотрел ему в лицо. — Но когда ты будешь готов спрашивать, я отвечу.

— Дэвид… — Тэйлос вздохнул и чуть качнул головой. — Я не понимаю, что спрашивать. Со слов Брун я знаю, что… ты едва ли не с самого детства погружён в магию. Значит ли это, что ты родился отнюдь не в Рианте? Отправляясь учиться, чего ты искал на самом деле? Раньше я полагал, что пограничная наука привлекла тебя после того, как ты познал стандартные научные установки… Но, получается, напротив, сначала тебе стала близка магия и метафизика? Я немного растерян, ты прав. И не знаю даже, с какой стороны распутывать этот клубок, да и стоит ли, когда совершенно очевидно, что вокруг нас происходит что-то страшное.

— Всё, что происходит вокруг, пока что ждёт — даже твой дар даёт тебе отдых, — Дэвид откинулся на спинку дивана и отвёл взгляд на окно, будто погружаясь в собственную память. — Я родился в Кэссендии — это легко угадать по тому, как часто я говорю о ней. Но когда мне было десять, Брун и я переехали в Риант, так что большую часть своей юности я провёл здесь, — чуть улыбнулся он. — Что касается магии… Пожалуй, будет неверно сказать, что мне близка метафизика — я родился слишком близко к грани, и моё самоощущение изначально было наполнено переживаниями, которые могла объяснить только она. Метафизика для меня непреложна. Но полученных от Брун знаний мне было мало — я хотел чувствовать себя уверенно и понимать принципы обоих миров — и чувственного, и материального. Потому и отправился в университет.

— А почему ритуал, о котором говорит Брун, столь необходим? — задал Тэйлос ещё один волнующий его вопрос.

— Начать, наверное, стоит с того, в чём принципиальное отличие медиума и мага, — Дэвид обернулся, будто собирался прямо сейчас принести один из томов, что привёз с собой, но остался сидеть. — Я позже дам тебе книгу, а пока постараюсь объяснить на словах. Сам по себе медиум — это канал, проводник информации и энергии любого плана. Медиум видит, медиум вступает в контакт. Маги видят далеко не так хорошо, однако умеют направлять энергию. Ритуал призван связать оба дара — маг получает доступ к щедрому источнику силы, а медиум оказывается под защитой и перестаёт быть жертвой собственного дара, который способен выжечь его дотла. И что самое главное — перестаёт быть лёгкой добычей для охочих до силы.

— И всё же ты не хочешь проводить его, — Тэйлос посмотрел на Дэвида чуть удивлённо.

— Не хотел, — педантично поправил его Дэвид. — А точнее — не хотел спешить. Это очень серьёзный шаг, Тэйлос, с необратимыми последствиями. Фактически, связь, которая образуется посредством ритуала, уже нерасторжима — даже смерть здесь будет бессильна, потому что и маги, и медиумы взаимодействуют с планом духов. И… я бы хотел успеть рассказать тебе как можно больше, чтобы ты взвесил и действительно понимал, что выбираешь. Или кого выбираешь.

— Но разве у меня есть выбор? — спросил Тэйлос. — Разве могу я теперь отказаться от дара?

— Ты не можешь отказаться от дара, но всё ещё можешь отказаться от меня, — слабо улыбнулся Дэвид. — Что бы ни говорила Брун, пока не проведён ритуал, не случилось ничего необратимого. Да, твой дар выбрал меня. Но даже вопреки этому ты можешь решить связать себя с любым другим магом — и пусть такая связь будет слабее, чем наша, в сущности, это тоже выбор. Наш силы текут согласованно, возможно… потому что мы друзья. И это хорошее основание, однако… — и он замолчал. Тэйлос тщетно ждал продолжения. Долгое молчание прервалось только коротким: — Оставайся в спальне на эту ночь, мне ещё нужно… поработать.

Тэйлос почувствовал, как его одолевает сон, и почти разозлился, что Дэвид так запросто уходит от разговора, но даже высказать своё возмущение не успел. На смену реальности пришли смутные видения, напоминающие отголоски эха среди глухих стен запутанного лабиринта.

***

Утром Тэйлос проснулся от деликатного прикосновения к плечу.

— Твой дар привлёк нового желающего говорить, — сказал Дэвид, не спрашивая, и хотя Тэйлос не понимал, как он мог почувствовать это, всё же кивнул. — Надень, — Дэвид протянул уже знакомый амулет, который прежде помог заглушить настойчивый зов Глории. — Это поможет, пусть ненадолго, но мы успеем перевести необходимые вещи и твою машинку, — он уже был одет. — Мне надо к Брун, и я закажу завтрак, ты пока можешь поспать ещё.

— Пожалуй, мне лучше встать, — вздохнул Тэйлос, на что Дэвид коротко кивнул и вышел из номера.

Ни завтрак, ни переезд он почти не запомнил — несмотря на амулет, некто настойчивый нашёптывал ему свою историю, повторяя первую фразу снова, и снова, и снова. И если бы была возможность, Тэйлос бы принялся записывать сразу, но Дэвид следил за ним и позволил сесть за машинку только в кабинете.

Стоило коснуться пальцами клавиш, и слова хлынули несдержанным потоком, оживляя образы, звуча на разные голоса. Тэйлос едва успевал за ними, совершенно забыв о том, что находится в новом доме, а рядом есть кто-то ещё. Единственным его желанием стало написание новой истории, которая уже с первых строк напиталась тьмой и ужасом.

Впрочем, осмыслять и сопереживать тому, кто рассказывал на этот раз, Тэйлос не успевал. Он стал пустым сосудом, в который вливалась чужая, до того оторвавшаяся от тела жизнь, и если Глорию можно было отстранить или же попросить прерваться, то этот голос был чрезмерно настойчив и не терпел невнимания к себе.

Сколько прошло часов, Тэйлос не знал. Когда он наконец-то поставил последнюю точку, то обнаружил себя сидящим в кабинете второго этажа за тяжёлым столом тёмного дерева. Рядом с машинкой высилась пачка чистой бумаги и пачка уже использованных страниц, нашлась и полупустая чашка с чаем. Сквозь большое, выходящее на юго-запад окно проникало золотое солнечное сияние, был уже закат.

Тэйлос поднялся и потянулся, разминая спину. У него болели глаза и ломило виски, но, пожалуй, больше всего хотелось хоть что-нибудь съесть. Он не мог вспомнить, завтракал ли.

Выйдя из кабинета, Тэйлос направился к лестнице, но, едва подошёл к площадке, замер, услышав внизу раздражённый голос Брун:

— Я всегда считала, что чрезмерная воспитанность не идёт тебе на пользу, но в этот раз она даже затмила благоразумие!

— Магический ритуал не может быть оправданием для насилия, — жёстко отрезал Дэвид, очевидно, он тоже уже был на взводе.

— О каком насилии ты говоришь?! Лучше представь, что произойдёт, если Сигил наконец-то разберётся, кем является твой Тэйлос. Представь себе, что тогда совершит с ним он! Вот что такое насилие, Дэвид, — послышался дробный стук каблуков, очевидно, Брун прошлась по холлу. — Ты как будто не понимаешь!

— Что я, по-твоему, должен сделать?! Я уже сказал, что проведу ритуал!

— Чего ты опасаешься? — снова заговорила Брун. — Он принимает тебя, его дар выбрал тебя. Вас тянет друг к другу. Почему ты останавливаешься? Неужели мы вернулись к тому, что ты стесняешься своей силы? Жизнь и смерть — не противодействие, это часть целого, сколько раз мне нужно повторить это, прежде чем ты окончательно примешь себя и дашь своим способностям развиваться, не казнясь чувством вины, не отвергая даров, которые тебе преподносит мир?