Танцующая с бурей - Кристофф Джей

А потом он начал замечать странности.

Сначала мелочи. Например, они одновременно изменили направление, шагая ритмично, в ногу, шаг за шагом. Примерно в полдень они оба внезапно остановились и без видимой причины стояли неподвижно, как статуи, целых две минуты, не обменявшись ни звуком, ни взглядом. Он нерешительно топтался на месте, пока тяжелые секунды тикали в такт с каплями дождя, и уже готов был открыть рот и заговорить, как чары разрушились, и они снова двинулись вперед, как ни в чем не бывало.

Один раз она посмотрела на зверя и рассмеялась, будто он сказал что-то забавное. Но зверь-то молчал. Не рычал, не мурлыкал, и уже тем более не говорил никаких слов. И все же она улыбнулась, коснувшись его плеча, и под смутным чувством ревности в его голове зародилась немыслимая догадка.

Неужели такое возможно?

Во второй половине дня из нагрудника, разорванного когтями зверя, с тревожной регулярностью стали вылетать голубые языки. Юкико заметила, что он отстает, шаркая и волоча ноги через заросли. Даже глаз в его маске богомола, казалось, тускнеет.

– Что случилось? – спросила она.

Он вздрогнул, будто его внезапно разбудили.

– Дождь проникает под кожу, – зло прожужжал он. – Твой друг повредил внутренние уплотнения. Влага разрушает мои реле.

– А ты можешь починить их?

Все его устройства заскрипели, когда он покачал головой.

– Бак с ацетиленом треснул. Резак и сварочный аппарат не работают, – еще один металлический вздох. – Политехник, который не может отремонтировать даже собственную кожу. Хотя, я, наверное, должен радоваться. Он бы уничтожил меня, если бы я был голым. – Он прикоснулся ко лбу уже знакомым жестом. – Кожа сильна, плоть слаба.

В разрыве над сердцем возникла электрическая дуга и каскадным водопадом выплеснулась вниз по нагруднику, окрасив трубы на грудной клетке в яркий бело-синий цвет.

ЧТО ОН ГОВОРИТ?

Его скафандр испорчен. Я думаю, это ты повредил его.

Буруу приподнял крылья, вспомнив изуродованные перья.

ПУСТЬ ИЩЕТ СОЧУВСТВИЯ В ДРУГОМ МЕСТЕ.

Вдоль восточного склона журчал горный ручей, который становился все шире, и на гладких зубцах затопленного речного камня появлялись белые буруны. Они напились чистой воды, но это не могло утолить терзающее их чувство голода. Вода показалась им удивительно прохладной по сравнению с душной влажностью леса.

Дальше плато уходило вниз, и, когда они спустились, воздух стал плотнее, а духота усилилась, несмотря на постоянный дождь. Ручей пролился небольшим водопадом, образовав большое озеро в естественном углублении среди скал. Юкико зашла по пояс в воду и нырнула, смывая пот и грязь с тела. Кожу приятно холодило. Она провела руками по голове, волосы плыли в воде позади нее – черный шелк на сверкающем стекле.

Буруу уселся на краю скалы, выступающей над водой, напряженно взмахивая хвостом. Кин бродил по берегу, изредка выплевывая из груди струи ярких искр, словно разбитый световой маяк.

Юкико опустилась под воду, под струящиеся потоки, снизу напоминавшие хрустальную рябь. Она подумала об отце, об Акихито и Касуми, надеясь, что они уже в безопасности. Всплыв на поверхность, она зажмурилась под дождем, льющим из сердитых туч над головой, объединившихся в эскадры огромных военных кораблей на черной поверхности моря. Грянул муссонный гром, эхом катясь с горы и отражаясь от поверхности зубастых скал, словно падающие вниз, в глубину, небольшие камни.

Она посмотрела на Буруу, сидевшего на черной гранитной скале. Кин забрел куда-то в лес.

Вода хороша. Заходи. Смоешь остатки крови о́ни.

Она заметила, как он напрягся, как почти непроизвольно шевельнулись мышцы, хвост вытянулся в прямую линию, словно рукоятка кнута.

НЕ ШЕВЕЛИСЬ.

В чем дело?

ЗАМРИ. КАК КАМЕНЬ.

Его напряжение передалось и ей. Закусив губу, она со страхом следила за ним глазами. Буруу беззвучно расправил крылья и погрузился в воду рядом с ней, выпустив когти. Послышался сильный всплеск, поднялась волна, подкинувшая и накрывшая ее с головой. Она вынырнула и, отплевываясь, завизжала, отбрасывая мокрые волосы с лица. Буруу бросился в воду. Зрачки его расширились, вода позади него вскипела, подняв со дна серый ил. Она выбралась на берег и схватилась за танто.

Что это?

Буруу выскочил из озера с высоко поднятой головой, с его меха струями скатывались тонны холодной воды. Он встряхнулся, расправил крылья на невероятную ширину, стараясь удержать равновесие.

ДОБЫЧА.

Юкико увидела двух толстых форелей в когтях, одна из которых все еще слабо сопротивлялась, широко открывая рот и вдыхая сырой горный воздух. Она с облегчением вздохнула, пряча улыбку.

Ты напугал меня!

Я РЯДОМ. НЕЧЕГО БОЯТЬСЯ.

Он подмигнул ей, склонив голову на бок, затем подбросил одну рыбину в воздух и, поймав клювом, проглотил целиком.

ИДИ. ЕШЬ.

Откусив от второй рыбины половину, он положил все еще дергающиеся остатки на гладкие камни на берегу. Юкико присела рядом, чтобы разрезать рыбу ножом, когда вдали прозвучал слабый крик, звук ломающихся веток и металлический грохот. Поднявшись на ноги, она побежала в лес.

– Кин-сан?

Ответом ей была долгая тишина, наполненная барабанным грохотом дождя по широким листьям.

– Помогите! – едва слышно донеслось из глубины.

Она бросилась в заросли, сжимая в руках нож, Буруу последовал за ней. В небе вспыхивали молнии, но по мере того, как они углублялись в лес, становилось темнее. Кин звал ее по имени, и она бежала на его голос. Меж деревьями шумел ветер, с воем подпевая буре.

– Где ты?

Слабый вскрик где-то на западе.

– Не молчи! – в отчаянии крикнула она.

Они пробирались сквозь кустарники, в тропической духоте, под пеленой дождя.

Наконец, Буруу наткнулся на него, остановившись на краю глубокой ямы и глядя на мальчика в ловушке внизу. Сверху яму закрывали переплетающиеся ветви кустарника, накрытые слоем листьев, поэтому ее сложно было заметить. Гильдиец угодил прямо в нее, провалившись во тьму.

НЕУКЛЮЖИЙ ДУРАК.

Кин упал на длинные бамбуковые палки, ощерившиеся заостренными пиками. Его костюм защитил его от худшего, но одна наплечная пластинка была вырвана, и бамбук проткнул аппаратуру на спине. Гидравлический подъемный кран дергался, будто пытаясь справиться с тяжелым грузом. Из лопнувших топливных баков вниз стекали потоки чи, окрашивая кровью грязь под его ногами. Из разорванного наплечника вырывались всполохи сине-белого пламени, а линзы на глазах потрескались и потемнели.

– С тобой все в порядке? – спросила Юкико.

– Топливопровод поврежден, отказал главный контроллер, – он покачал головой. – Вылететь не получится. Ничего не вижу.

– А сам цел?

Он пытался стянуть шлем, ругаясь под нос. Наконец, он освободил голову и откинул шлем, как оригами из меди, и, замотал головой, стряхивая дождевые капли. Он несколько раз с силой нажал на маленькую кнопку среди разрывов на груди, подкручивая и поглаживая ее толстыми металлическими перчатками, шипя от отчаяния.

– Аварийный сброс кожи не работает. Эти искры могут воспламенить чи, – он в отчаянии огляделся, дергая за бамбуковую пику, крепко державшую его. Циркулярная пила на запястье периодически включалась, выплевывая искры. Он попытался разрезать бамбук, но костюм мешал ему.

– Кабель, – крикнула Юкико. – У тебя на бедре. Брось его нам.

Кин нащупал отсек на ноге, открыл его и размотал тонкий металлический провод с крюком на конце. Кин раскрутил его и швырнул вверх. Юкико прыгнула, но не успела подхватить его, и провод снова свалился в яму. Из плеча Кина вырвался еще один сноп синих искр, отражаясь в грязной, окровавленной бронзе.

– Попробуй еще раз, – крикнула она между раскатами грома.

Провод вылетел из его руки, и крюк вонзился в земляную стенку ямы двумя футами ниже вытянутых пальцев Юкико. Вспыхнула еще одна электрическая дуга, опустившись вниз по бронированной оболочке, и вытекающий чи с глухим вздохом вспыхнул синим шаром и взорвался. Мальчик в ужасе закричал.