Убить волка (СИ) - "Priest P大"

Эти два без конца противоборствующих друг с другом начала, казалось, разрывали мальчика пополам.

И как раз в тот момент, когда решающая битва уже набирала обороты, дурная привычка Гу Юня снова показала себя во всей красе.

Волосы Чан Гэна оставались распущенными, ниспадая за его спиной и, к сожалению, попали Гу Юню под руку. Маршал начал бессознательно играть с ними, пропуская локоны между пальцев и чуть оттягивая их. Он не использовал силу, но мягко потянул волосы Чан Гэна на себя.

Чан Гэн вздрогнул – по всему телу бежали мурашки. Ровное движение крови сменилось бесноватым потоком – настолько стремительным, что Чан Гэну мерещилось: он был в силах расслышать, как кровь, пульсируя, билась в его собственных жилах. Неведомое тепло проникало в каждый уголок его бытия, изнутри обжигая мальчишку.

Чан Гэн быстро встал и убрал волосы. Смущенный, он возмутился:

— Не шути так со мной!

В детстве Гу Юнь часто болел, что привело к отставанию в росте. Будучи тринадцатилетним подростком, он выглядел, как маленький мальчик. Поэтому сейчас он не воспринимал Чан Гэна, как взрослого, хотя и догадывался, что его поведение несколько неуместно в данной ситуации.

Он нерешительно убрал ладонь, заложив обе руки за голову, и обратился к Чан Гэну:

— Я не женат. И, разумеется, у меня нет своих детей. У меня никогда не было ни братьев, ни сестер. Поэтому неизбежно то, что я не могу должным образом позаботиться о тебе. Мне будет очень трудно догадаться, как поступить, если ты будешь недостаточно искренен со мной. Если ты скрываешь какие-то обиды или тайны, не прячь их в своем сердце, хорошо?

Тон его голоса был глубоким грудным с нотками дразнящего лукавства – приятным на слух. Он достиг непорочного юного уха, отчего волосы мальчика встали дыбом, а спина покрылась колючей испариной.

Чан Гэн лихорадочно соображал: "Он всего лишь задал несколько глупых вопросов, разве не так? Почему я чувствую себя так, будто выхожу на поле боя?"

— Ваше Высочество, будьте великодушны к своему подданному, – попросил Гу Юнь с хитрой улыбкой, похлопав по месту рядом с собой. – Давай, ложись рядом и расскажи мне побольше о своем кошмаре.

При одном упоминании о сновидениях внутренний огонь Чан Гэна постепенно угас. Он смотрел на Гу Юня еще некоторое время, с трудом сдерживая желание открыть тайну о своем проклятии. Однако для начала ему не терпелось разузнать кое-что еще, и он задал вопрос:

— Шилю, есть ли в этом мире яд, способный свести человека с ума?

Гу Юнь недовольно вздернул брови:

— Кого это ты назвал «Шилю»?

Несмотря на то, что он сделал мальчику выговор, на самом деле он не обратил на это особого внимания. После паузы он все же приступил к объяснению:

— Мы живем в очень большом мире. На обширных землях западных стран растут разнообразные виды трав и растений, которых нет на наших Центральных равнинах. Не говоря уже обо всех их божественных существах и богах, о ком истории передаются из поколения в поколение. У чужеземцев есть много секретов и уловок, какие мы не в состоянии разгадать.

Сердце Чан Гэна вздрогнуло; пальцы сжали изуродованный черный Су Чжун Сы на груди.

Гу Юню показался этот вопрос подозрительным, и он поинтересовался:

— Почему ты спрашиваешь об этом?

Пальцы Чан Гэна похолодели. Конфликт в его голове сам собой разрешился.

С грустью в голосе он произнес:

— Да так... Просто когда-то видел сон, в котором я предстал сущим безумцем, что забрал множество невинных жизней.

После, не дожидаясь ответа Гу Юня, Чан Гэн первым прервал тишину:

— Все эти сны никак не связаны с реальностью.

Он принял окончательное решение ничего не говорить Гу Юню о своем проклятии. Юношеская целеустремленность и сила воли побуждали Чан Гэна не признавать возможность собственного поражения. Он будет должен сам сражаться и противостоять Кости Нечистоты, чтобы оставаться в здравом уме до последнего вздоха.

Несмотря на излишнюю самоуверенность, он так и не решился узнать мнение Гу Юня о том, что могло поджидать его в будущем.

Чан Гэн понимал, что даже если бы его тело оказалось целиком поражено ужасными язвами, его маленький ифу никогда не оставил бы его в одиночестве. Однако, что случится, если Гу Юнь узнает: Чан Гэну уготовано, в конце концов, стать вздорным безумцем?

Он инстинктивно загорелся желанием поговорить, но все же решил не акцентировать на этом внимание, меняя тему:

— А тебе когда-нибудь снились кошмары?

Гу Юнь выпалил:

— Как это возможно?

Маршал тут же вспомнил слова Шэнь И, что с Чан Гэном следует вести себя откровеннее. Он почувствовал, что его ложь зашла слишком далеко. Прокашлявшись, он произнес:

— Нет... Ну... Когда поза для сна выбрана неправильно, это иногда может вызвать нехорошие сны.

— И что тебе снится? — спросил Чан Гэн.

Гу Юнь не любил говорить о личных переживаниях. Обсуждая нечто подобное, он чувствовал себя столь же отвратительно, как если бы пресекал улицу голышом. Он безучастно ответил:

— Всякая ерунда, о которой я забываю по пробуждении. Поспеши и ложись спать, небеса скоро начнут светлеть.

Чан Гэн не шелохнулся.

Тем не менее, спустя какое-то время, когда Гу Юнь украдкой взглянул на мальчишку, то заметил, что тот смотрел на него широко открытыми глазами. Гу не мог расправиться со своей головной болью.

— Хорошо, – выдохнул он и принялся шарить в закромах памяти, а после заговорил тоном, словно убаюкивал малыша:

— Когда я был ребенком, мне снилось, что я оказался закрытым в темном страшном месте, где не мог видеть даже собственных пальцев. Единственное, что я знал, так это то, что меня окружало множество чудищ, и я был вынужден бежать. Возможно, мне снилось это оттого, что мои ноги не были вытянуты. Говорят, если не вытянуть ноги, то во сне не сможешь быстро бежать. Я бежал из последних сил, но меня не покидало чувство, что мои ноги и ступни сделаны из ваты – чем больше я старался ускориться, тем медленнее бежал.

Чан Гэн спросил:

— А что было потом?

— Потом, разумеется, я просыпался в холодном поту, что же еще могло быть?

Но, Гу Юнь отказывался признавать тот факт, что просыпался он именно от страха, поэтому он решил убедительно соврать:

— В конце концов, мне это надоело. Не знаю, как, но я достал огромный меч с золотой гравировкой и одним взмахом уничтожал всех монстров, преследовавших меня, а затем проснулся с чувством удовлетворенности.

Чан Гэн промолчал.

Он бы хотел услышать от ифу несколько серьезных слов, но, похоже, это было просто невозможно.

Гу Юнь неожиданно спросил:

— Знаешь, что делать, если тебе снятся кошмары?

Чан Гэн растерянно покачал головой, доверчиво ожидая совет от Гу Юня.

Маршал продолжил:

— Тебе снятся кошмары, потому что демоны прокрадываются к тебе в дом, чтобы подшутить над тобой. Они боятся грязи, так что не забудь поставить свой ночной горшок у двери. Гарантирую – это испугает их до смерти.

Чан Гэн вновь ничего не сказал.

Мальчик легко давал себя обмануть, всерьез воспринимая байки других людей. Гу Юнь мгновенно воспользовался его слабостью в надежде поразвлечься. Решив подразнить мальчишку, он обеспечил себе порцию ночного веселья.

Чан Гэн наивно поверил, что его маленький ифу навещает его из-за беспокойства. Теперь же он знал, что этот человек приходил лишь для того, чтобы над ним посмеяться!

Он со злобой во взгляде повернулся к Гу Юню. На его лице читалось лишь одно: «Убирайся».

Гу Юнь не ушел – он остался с пареньком до тех пор, пока дыхание того не успокоилось, как и подобает спящему человеку. Маршал заботливо укрыл его одеялом, и лишь затем встал с постели, намереваясь уйти.

Перед уходом, Гу Юнь подошел взять щитки, которые ранее снял. Однако перед тем, как забрать их, ему припомнилась настоящая причина, почему дети просыпаются посреди ночи: ослабление и недостаток энергии Ян, что привлекает нечистых духов. Следовало поместить нечто железное над изголовьем кровати, чтобы защитить ребенка.