Танцующая с бурей - Кристофф Джей

Они ринулись вниз, выпав из мрака единым целым, крича в унисон, и стрелы молний вспыхивали по краям их перьев. Через мгновение они вцепились в демона и, держа его руками за плечи, когтями вырвали внутренности, зубами выгрызли горло, выплюнув на землю обжигающую язык кровь. Тело Юкико спрыгнуло в траву и среди вспышек молний ломало ноги другому о́ни, а тело Буруу поднялось в воздух и одним ударом когтистой лапы оторвало ему руку.

Две пары глаз следили за врагом, быстро размахивающим мечом и дубинкой. Синяя жидкость текла рекой под ударами железа и стали, крушащими все на своем пути со свирепой жестокостью, среди плевков и предсмертных криков. Синяя плоть разверзалась под их пальцами, сталь и когти ломтями нарезали полночную синь, которая дымилась огромными клубами черного пара.

Время исчезло. Исчезло притяжение. Исчезла Юкико. Исчез Буруу. Осталось только движение, кровавое жестокое движение, и их отец кричал над головами от радости, ударяя громом по облакам и ярко, как днем, освещая бойню молниями. Вокруг них падали люди, и дождь смывал красную кровь, а рев неба заглушал крики боли. Но остановить их было невозможно – они мелькали, как тени, словно у них на затылке имелось еще по паре глаз, они двигались быстрее мысли, отправляя демонов на вечный отдых, одного за другим.

Они снова слились – один оседлал другого, не разбирая, кто есть кто – вцепившись пальцами в перья, колотя крыльями по воздуху, страстно желая взлететь. Это желание росло внутри, а невозможность полета рождала первобытную страсть, наполнявшую их яростью, стекавшую по их обрубленным перьям, вырывавшуюся криком в небо, окропленное брызгами теплой черной крови.

На их крик страшным ревом отозвался предводитель красных костей, подняв вверх кровавую кость в одной руке и железный изогнутый меч в другой. Он устремился к ним, обнажив в рыке клыки, расталкивая своих собратьев и торопясь вкусить их крови. Взревев, они двинулись к нему навстречу. Два рта – один голос, отозвавшийся эхом в бушующем небе.

Изогнутый меч рухнул вниз десятитонной дугой, разрубая капли дождя пополам. Они взметнулись вверх, на высоту, рождающую полет, на мгновение преодолели силу притяжения, но выше она их не пустила. Но этого мгновения было достаточно, чтобы перелететь через лезвие меча и вцепиться в тело о́ни, разрывая когтями его грудь, пронзая костяные доспехи, погружая их в черную дымящуюся плоть. С ревом он нанес им удар по лбу кровоточащей костью. В голове ослепительно вспыхнуло, на секунду сбив их с толку. Они расцепились, качая головами, смаргивая кровь с глаз. Тело Буруу качнулось, глаз распух и закрылся, делясь болью с телом Юкико и чувствуя, как исчезает часть боли. Она одолжила ему глаза и скользнула в тень под кедром, его пальцы погладили татуировку на их плече. Они поднимались.

Предводитель о́ни дернулся, и тело Буруу нанесло ему сокрушительный удар, став липким от крови, словно летящий кулак. Демоны взревели, и они ответили им, смех грохотом катился по облакам. Дождь хлестал по окровавленной земле, превращая ее в грязь, звуки битвы вокруг затихли, отступив на второй план. И никого не было вокруг, кроме них. И они были одно целое.

Я.

В небе сверкнула молния, освещая тьму.

МЫ.

Тело Буруу танцевало, двигаясь назад и таща за собой о́ни, тело Юкико спрыгнуло с дерева высотой в двенадцать футов, сжимая обеими руками танто. Нож по рукоять вонзился в спину врага, гравитация и инерция тянула их к земле. Плоть отделилась от костей, как кожура переспевшего плода. Глаза залило кровью, в ушах зазвенел страшный крик боли, заглушая шум бури. Они прыгнули к раненому демону, когтями разбили череп морского дракона в осколки и сорвали руками маску демона. Пронзили клювом горло, выпотрошив его без остатка, пока не осталось ничего, кроме раздробленных костей и дергающейся в агонии плоти.

Буря завыла в триумфе.

Они взревели, подняв лицо к небу, сжимая нож в кровавых когтях. Остатки орды о́ни развернулись и исчезли в ночи, пробиваясь сквозь сломанные кусты, подгоняемые свистом копий и сюрикенов. Разбиты и побеждены.

И тогда наступила тишина, прерываемая лишь шумом дождя. Кагэ не радовались, не смеялись и не злорадствовали. Они просто смотрели, как гиганты исчезают в тени леса, кивали друг другу, склоняя головы в молчаливой молитве о своих погибших.

Каори с благоговением смотрела на Юкико и Буруу, тяжело вдыхая горячий влажный воздух, и по ее локтям, дымясь, стекала черная кровь. Даичи смыл кровь демонов с катаны, вытер ее рукавом и сунул в ножны. Он наблюдал, как успокаивается их кровь, как отступает кеннинг, как гаснет жар битвы в их жилах, постепенно разделяя их. Юкико почувствовала слабость и потянулась к Буруу, словно желая убедиться, что он все еще рядом. Он мурлыкал, и по земле плавно растекалось первобытное наслаждение.

ХОРОШО. ЭТО БЫЛО ХОРОШО.

– Вы – одно целое, – сказал Даичи, вытирая пот со лба. – Ты и арашитора – одно целое. Вы – ёкай-кин.

– Танцующая с бурей, – прошептал Исао.

Юкико взглянул на мальчика, который, прикрыв кулак ладонью, благоговейно поклонился ей, глядя в землю. Она оглянулась на других Кагэ, и все они повторили этот жест, по очереди кланяясь им под проливным дождем. Она почувствовала, как у нее на шее и на руках дыбом встали волоски, внутри все задрожало от страха, крепко сжавшего горло, и, словно лесной ветер прошелестел по траве, пронеслись слова.

– Танцующая с бурей… Танцующая с бурей.

Она представляла, как она выглядит – вся в крови демонов, руки крепко сжимают нож. Рядом арашитора расправил веером крылья и ревет в унисон с бурей. Она чувствовала в своей груди растущий триумф Буруу. И это единственное, что она могла сделать, чтобы сдержать себя, чтобы снова не начать кричать вместе с ним, чтобы удержать в себе хотя бы малую часть того, чем она была, и чтобы увидеть в глазах Даичи отражение того, чем она стала.

– Ты – ёкай-кин, – повторил он.

– Я – ёкай-кин, – кивнула Юкико, дыхание все еще обжигало ее легкие. – Я слышу голоса зверей в голове, могу разговаривать с ними так же легко, как я говорю сейчас с вами. Вы правда думаете, что сёгун послал одного из нечистых, чтобы шпионить за вами, Даичи-сама? Пока гильдийцы сжигают таких, как я, на кострах на Рыночной площади ради развлечения? Ты думаешь, Йоритомо настолько глуп, чтобы заклеймить лазутчика собственной ирэдзуми перед тем, как отправить меня сюда?

Старик молчал несколько долгих мгновений, среди дребезжащего рева ветра и бесформенного белого шума. Нерешительно, медленно он наконец покачал головой.

– Нет. Не думаю.

Юкико провела рукой по боку Буруу, размазывая кровь по шерсти.

– Так что теперь?

Даичи оглянулся на своих людей. Одни все еще смотрели на Юкико, другие поднимали тела своих павших товарищей. Еще двое начали расчленять трупы демонов, чтобы их можно было закопать в другом месте. Дождь смывал кровь с их тел, и она уходила в землю, питая голодные корни и чавкающую грязь. Все происходило очень быстро. Вскоре мало что будет напоминать о том, что здесь разразилась битва с о́ни. Только тени, которые они оставят за собой.

– Нам надо поговорить, Кицунэ Юкико, – Даичи кивнул в сторону деревни и повернулся, чтобы идти.

– Поговорить о чем? – остановил его резкий голос Юкико.

Старик оглянулся через плечо со странной грустью в глазах.

– Об убийстве.

Юкико попыталась сглотнуть холодный ком в горле, не обращая внимания на страх в животе.

– Убийстве и измене.

Огонь жадно облизывал сухие кленовые дрова, превращая их в раскаленные угли. Юкико обхватила руками теплую миску с бульоном и придвинулась ближе к огню. Волосы ее висели спутанными лохмами вокруг лица. Буруу сидел снаружи у открытой двери, чистил перья, наблюдал, как стекает с его меха кровь под каплями дождя.

Битва с демонами теперь казалась далеким воспоминанием, бледным сном в холодном свете утра. Она помнила жажду крови в жилах, красную пелену, застилавшую глаза. Ощущение крыльев за спиной, взрезающих воздух, и боль от невозможности взмыть вверх, радость, которую она испытывала от рева бури в небе. Наблюдая, как Буруу чистится под дождем, она знала, что все это – не ее чувства, что он проник в нее точно так же, как она проникла в него.