Плавные прямые (СИ) - Мясоедов Владимир Михайлович

— Приемлемо, — пожал плечами чародей, который никогда не ценил окружающих его людей в первую очередь за их магическую силу. То, что она помогала в общении с другими одаренными этого мира и давала своему обладателю разные приятные бонусы вроде повышенной работоспособности и крепкого здоровья могло повысить их продуктивность, но не более. — Тем более, как я прекрасно вижу на вашем примере, быть живым, чтобы стать архимагом совсем не обязательно.

— Я вот очень удивлюсь, если у неё в ближайшие три-четыре тысячи лет получится хотя бы до младшего магистра дорасти! — Фыркнул Баломохан, наконец-то останавливаясь на одном месте и начиная с громким скрежетом драть длинными когтями костяную бляшку, торчащую из его подбородка. — Раз она утратила себя, то идти наперекор ради своей цели хоть самим законам мироздания не готова, а без воли в нашем деле никуда…По этой же причине истинного ревенанта из не тоже не выйдет. Вернее может и выйдет, но шансы слишком малы, в районе нескольких процентов. А жаль, жаль…Это как раз тот тип нежити, которым я хотел бы стать, будь у меня выбор. Никаких недостатков живых и все их преимущества, включая даже способность обзаводиться потомством…Не то, чтобы это было мне нужно, но все-таки…

— Вроде читал я нечто подобное…- Припомнил чародей. — Помнится, тогда еще подумал, что за появление детей у молодых вдов ответственен чаще все-таки не покойный муж, вернувшийся с того света ради исполнения супружеского долга, а кто-нибудь из соседей…

— Не в тех случаях, когда запасов нужных биологических материалов не было, а над младенцами несмотря на это успешно провели ритуалы установления родства…И уж тем более не в тех случаях, когда ревенантом была мать. — Хмыкнул древний ходячий труп. — Вампир…Мда, тут сложнее. Кровососа из неё я поднять не сумею…Но у меня есть несколько краснокожих пленников, которым разделить с ней свою нежизнь определенно по силам. Но если они продолжат свое существование и окажутся вблизи птенца, то получат власть над ним. Власть, позволяющую лепить психику своего отродья будто мягкую глину. А если такого «папашу» упокоить или просто оттащить от неё слишком далеко и надолго, то она свихнется. Научный факт. Нет, шансы привести все хотя бы к относительной норме при помощи обычного воспитания, дозированных инъекций очищенной и обезличенной праны, пары десятков доноров и жестокой дрессуры есть…Даже больше чем у меня когда-то, причем на порядок, ведь она сохранит свою истинную суть, пусть и в исказившемся виде…Но чтобы выпустить её из клетки со спокойной душой вам понадобится где-то лет сто, большие расходы, безграничное терпение и немалая толика удачи. И то однажды эта женщина может угодить под прямой контроль своего кровавого дедушки, прадедудушки, прапрадедушки или вообще кого-то из Кровавых Богов. Проверено американскими сенаторами, что в девяти случаях из десяти обращенных членов своих семей просто убивают, поскольку другие варианты — хуже.

— Обойдется Кейто и без стильной клыкастой улыбки, — подумав, решил Олег, который проблемы в добыче донорской крови не видел, но в своих талантах воспитателя несколько сомневался, да и получить у себя под боком марионетку последних атлантов уж точно не желал. Вдобавок сотня лет опеки над страдающей от жажды крови Кейто виделась чародею каким-то ну очень уж запредельным сроком, более чем в два с половиной раза превышающим продолжительность его собственной жизни.– Остались ведь какие-нибудь иные варианты?

— Таких, которые не превратили бы её существование в бесконечное страдание, вечную борьбу человеческого разума с собственными инстинктами кровожадной твари и вместе с тем дали бы возможность вернуть большую часть утраченного, а после с течением времени двинуться дальше — только два. — Призадумался древний ходячий труп, покуда бывший единственной нежитью, которой Олег бы мог без колебаний пожать руку. Желательно, пока рот архимага прикрыт глухим шлемом или хотя бы чем-нибудь вроде намордника. Так им обоим проще будет. — Драугр и высший призрак.

— Про драугров я читал, — припомнил Олег. — Разновидность высшей нежити, которой может считаться лишь тот покойник, у которого собственный дух вселен в собственное же тело. Внешний вид разнится от высохших почти до состояния мумий скелетов с сухожилеями до разбухших от мутировавшей плоти гигантов, но и те кто может при плохом освещении сойти за живого тоже могут встретиться. Сохраняют большую часть собственного разума, из-за чего опасны в той же мере, что и люди. Имеют некоторые магические способности, хотя как правило и не слишком впечатляющие. Трудноуничтожимы, поскольку нанесение их телу ран при помощи физического оружия или обычной магии лишь выводит его на некоторое время из строя…Но через несколько недель, а может лет, даже порубленный на мелкие клочки драугр вновь потихоньку соберется в кучу и восстанет таким же как раньше.

— Да, это довольно любопытный эффект, что возникает при одновременном использовании на объекте некромантии, магии душ и магии порядка. Сама суть драугров дарует им дополнительную стойкость и стабильность, из-за чего они продолжают ненавидеть то, что ненавидели раньше и любить то, что раньше любили…Особенно если закрепить это нерушимыми клятвами преданности, накладываемыми в момент поднятия, что я настоятельно рекомендую, ибо инстинкты нежити у драугров все-таки есть…Не самые сильные, им не нужно убивать и мучить, дабы продолжать существование, хватает лишь подпитки от естественного магического фона. Но если будет выбор: прикончить ли им какого-нибудь случайного слугу зашедшего не туда или просто пинком выкинуть прочь — они прикончат. С истинным наслаждением… Но с моей точки зрения ненависть к живым у драугров будет все же сильно ниже среднего, ибо главным преимуществом подобных созданий стоить считать не только сохранение большей части прежнего разума, но и большей части эмоций и чувствительности, доступных живым людям. Им доступно наслаждение едой, вином, запахом благовоний, качественной одеждой, хорошей штукой…Пусть даже те удовольствия, которые обычно дарит тело и окажутся в сильно ослабленном виде, напоминая лишь тень себя прежних. — Древний немертвый архимаг ожидаемо смотрел на высшую нежить несколько с иной точки зрения, чем нормальные люди. И в данной ситуации его опыт определенно стоило признать бесценным. Олег бы не хотел, чтобы Кейто тяготилась своим существованием, а уж начальник разведки который тебя ненавидит за свое мучительно пустое и безрадостное существование — это вообще приговор. Если повезет, то всего лишь смертный, ибо у обиженной немертвой женщины с магическими способностями запросто найдутся варианты и хуже. Хотя…Пожалуй, с командных постов Кейто все же придется убрать, оставив за ней роль советника своих преемниц. Дабы меньше было работы с людьми и искуса превратить какую-нибудь антишпионскую операцию или умиротворение недовольных, которые в любом обществе отыщутся, в кровавую баню. — А еще они могут учиться. Хуже чем люди, но все же. Самые древние из драугров, те чей возраст сравним с моим и измеряется тысячелетиями, уподобляются личам…Ну а для по-настоящему могущественного волшебника, у которого есть душа, жив он или мертв — вопрос сугубо личных предпочтений и достаточного приложения усилий, ибо со своей собственной сутью работать кратно легче, чем с чужой. Конечно, для достижения подобного результата этой женщине следует неуклонно развиваться, а не просто веками на своей именной полке в склепе лежать во сне, мало отличимом от смерти, но тут уж от меня ничего не зависит.

— Понятно, а что с высшим призраком? — Про каких-либо могучих драугров, подобных архимагам, Олег никогда не слышал, но верил своему собеседнику на слово. В конце-концов, благодаря книгам он выучил лишь официальную картину мира, да и то урывками…И получил уже достаточно доказательств того, что даже вроде бы серьезная литература часто врет, и реальная действительность от написанных на бумаге строчек текста может существенно отличаться. Вдобавок северные страны, где подобный тип нежити встречался чаще всего, несмотря на относительную скудность своей природы были в этом мире достаточно уважаемы. Ибо проживали там чародеи довольно сильные, пусть и совсем не в тех количествах, которые могла бы выставить любая из мировых сверхдержав.