Всеблагое электричество - Корнев Павел Николаевич

— Этот квартал и следующий. До полуночи еще два часа.

— Черт с тобой, — сдался Рамон и указал на вывеску «Роза Дуная». — Заходим?

Я спустился на три ступеньки, распахнул дверь и шагнул в полуподвальное помещение, освещенное тусклым светом керосиновых ламп. Пахнуло аппетитным ароматом незнакомой стряпни, и сразу желудок подвело, а рот наполнился слюной.

Словно в подтверждение отменного качества местной кухни, свободных мест в закусочной не оказалось вовсе. За столами сидели черноволосые мужчины средних лет, они неспешно ужинали, выпивали и переговаривались на каком-то гортанном языке.

Мадьяры или румыны?

Я попытался остановить мальчишку-разносчика, но он лишь мотнул головой и убежал, сгибаясь под тяжестью заставленного тарелками подноса. Прошел к стойке, да только выглянувший с кухни повар смущенно развел руками; меня он не понимал. Или делал вид, что не понимает.

В подобных местах не разговаривают с полицейскими, частными сыщиками и просто чужаками. В таких местах не любят, когда люди со стороны суют нос в дела их маленькой общины, и неважно, мадьяры это, китайцы, итальянцы или русские.

Это не страх, вовсе нет. Просто так заведено.

Я обернулся к Рамону и во всеуслышание объявил:

— Сколько мы еще будем его искать? Уже ночь на дворе! Этот пьяница позорит семью!

— Не стоит так говорить о своем кузене, — привычно укорил меня констебль.

— Он и твой кузен тоже! — без промедления вставил я следующую реплику.

— Он всего лишь племянник мужа сестры моей матери!

— Неважно! — отмахнулся я. — Если не найдем его, нам точно не поздоровится! Лучше бы он оставался в своем Нью-Йорке! Зачем только вернулся? Кто его звал?!

Люди любопытны. Людей зачастую интересует то, что их совершенно не касается.

Гомон понемногу стих, и к нам вышел пожилой господин представительной наружности с пышной седой шевелюрой и столь же белыми усами.

— Молодые люди кого-то разыскивают? — поинтересовался он с явным акцентом. Шум голосов окончательно смолк, все уставились на нас в ожидании ответа.

— Кузен! — вздохнул я. — Вернулся из Нового Света и ударился в загул! А нам искать!

— Он, случайно, не заходил сюда день или два назад? — присоединился к разговору Рамон. — Поговаривают, на днях он упал в пруд. И не стыдно же смотреть людям в глаза!

— Упал в пруд? — задумался пожилой мадьяр и покачал головой. — Нет, мокрых не было.

Я не стал скрывать своего разочарования и понурил плечи без всякого преувеличения, но все же предпринял еще одну попытку:

— Очень вас прошу, попробуйте вспомнить. Кузен высокий, даже выше меня! Такого нельзя не запомнить.

Посетители вновь зашумели, и, полагаю, кто-то что-то старику подсказал, поскольку в глазах нашего собеседника мелькнул интерес:

— А как он выглядит?

Мы с Рамоном озадаченно переглянулись.

— Высокий и худой, — сообщил я все известные приметы и всплеснул руками. — Проклятье! Да я его пятнадцать лет назад последний раз видел! За все это время он ни единой фотокарточки не прислал!

Мадьяры о чем-то посовещались, и пожилой господин заявил:

— Высокий и худой заходил. Но куда пошел, мы не знаем.

— Час от часу не легче! — горестно вздохнул Рамон, демонстрируя недюжинный талант лицедея. — И где нам теперь его искать?

— Ты меня спрашиваешь? — возмутился я. — Да как по мне, пусть он хоть все кабаки окрестные обойдет! — И уже седоусому: — Он хоть прилично выглядел? Не был перепачкан тиной с ног до головы, как нам рассказали?

— Пиджак он снял, было жарко. На ногах держался твердо, пьяным не показался, — уверил нас седой мадьяр. Затем перекинулся парой фраз с поваром и мальчишкой-разносчиком и покрутил ус. — Нет, пьяным он не был.

— Хоть поел? — вздохнул Рамон. — Или только пил?

Пожилой господин вновь расспросил повара и сообщил:

— Перекусил, и плотно. Заказывал гуляш и половину поросенка.

— И выпивку? — предположил я.

— Бутылку сливовицы, — подтвердил мадьяр.

— Для него это, как для слона дробина, — махнул я рукой, лихорадочно размышляя, что еще получится вытянуть, прежде чем расспросы вызовут подозрение. — Вы говорили, у него был пиджак? Какого цвета?

— Темный. Черный, вероятно.

— Понятно. А он не говорил, куда собирался отправиться дальше?

— Нет, но взял связку салями — большую! — и еще две бутылки сливовицы. Хотел угостить друзей.

Я кивнул и напоследок уточнил:

— Не помните, в какую сторону пошел?

Седой мадьяр только покачал головой.

Поблагодарив его за помощь, мы покинули закусочную, и я развернул карту под ближайшим уличным фонарем.

— Полагаешь, он отправился на съемную квартиру? — спросил Рамон, наблюдая за тем, как я вычерчиваю на бумаге предполагаемый маршрут убийцы от ближайших ворот императорского парка до «Розы Дуная».

— Или в гостиницу. Если предположить, что оборотень оказался на этой улице не случайно, то стоит пройтись по округе. Он мог завтракать где-то здесь или обедать.

— Ставлю на то, что убийца остановился поблизости, — решил Рамон. — Сам посуди, стал бы ты брать связку салями, не снимай угол неподалеку?

Слова приятеля звучали разумно, и я в задумчивости оглянулся на освещенную фонарем вывеску мадьярской харчевни. Вокруг этого светлого пятна сгустился мрак; редко-редко меж ставен или неплотно задернутых штор выбивались лучики света. Округа словно вымерла.

— Ну и куда он мог пойти? — пробормотал я. — Был поздний вечер, совсем как сейчас.

— Давай осмотримся, — предложил напарник.

Мы дошли до соседнего перекрестка и сразу сделали стойку, завидев вывеску с лаконичной надписью «Отель», освещенную парой газовых рожков.

— Думаешь, нашли? — толкнул меня в бок Рамон.

— Лупару проверь, — предупредил я его и на всякий случай расстегнул кобуру с пистолетом, а «Цербер» переложил из правого кармана куртки в левый.

Констебль снял ружье с предохранителя, и мы направились к отелю, внимательно посматривая по сторонам. Хоть ни кустов, ни темных закутков на узенькой улочке не было, но сердце принялось постукивать как-то очень уж неровно, а во рту появился привкус желчи. Стало страшно.

Впрочем, волю своим страхам я не давал, первым поднялся на крыльцо и постучал в дверь. Никто не ответил. Тогда, надеясь, что визит в неурочное время не привлечет внимание опасного постояльца, постучал еще раз, и вскоре открылась смотровая щель.

— Слушаю вас, уважаемый, — позевывая, произнес заспанный портье.

— Номера есть свободные? На ночь?

Где-нибудь ближе к центру города мою внешность могли счесть недостаточно презентабельной, здесь же все было много проще.

Служащий отеля гостеприимно распахнул дверь, запуская внутрь припозднившегося гостя.

— Номеров хватает! — сообщил он.

Я переступил через порог, следом заскочил Рамон.

— Полиция! — страшно прошипел констебль, притискивая ночного портье к стене. — Ни звука! Понял?

Манерный мужичонка с напомаженными волосами молча кивнул. Внезапные рейды полиции по окраинным гостиницам — дело обычно; должно быть, успел привыкнуть.

Я быстро проверил вестибюль, по пути заглянув в комнату, где по утрам накрывали столы для постояльцев, и вернулся к портье.

— Постоялец, высокий и худой. Пару дней назад притащил связку салями, он здесь? — спросил, не спуская взгляда с лестницы на второй этаж.

— Только тихо! — не забыл предупредить Рамон.

Тщедушный мужичок кивнул, но как-то очень уж неуверенно.

— Двадцать второй номер, — прошептал он, — но его нет.

— Как нет? — обмер я. — Съехал?

— Обыкновенно уходит куда-то вечерами, возвращается за полночь, — пояснил служащий отеля. — У него свой ключ.

— Под каким именем записан?

— Смит. Джек Смит.

— Ключ от комнаты, — потребовал тогда Рамон Миро. — Быстро!

— Но я не могу! — возмутился ночной портье. — Это против правил!

— Прокруст, слышал о таком? — придвинулся к нему констебль.

И вот тут мужичонку проняло, да так, что он чуть не обмочился.