Печать пожирателя 11 (СИ) - Соломенный Илья

И теперь мне оставалось только одно — выживать в аду, который я сам помог создать, с крошечной искоркой надежды и планом, который граничил с безумием.

Мое укрытие было иронией судьбы, заботливо подсунутой вселенной в качестве напоминания о прошлых ошибках. Я прятался в подвале заброшенного магазина «МагБытТехника». Пыльные полки, заваленные сломанными голографическими проекторами, кристаллами-зарядками с севшими ядрами и коробками с устаревшими моделями коммуникаторов.

Свет давали два шаровых светошнура, вытащенных из разбитой витрины — их холодное, синеватое свечение отбрасывало длинные, пляшущие тени на стены, заляпанные следами моей работы — формулами, схемами и расчётами.

Я сидел на ящике из-под артефактных деталей, склонившись над импровизированным верстаком — обычным металлическим столом. Передо мной лежали результаты моих ночных вылазок: горсть мелких энергокристаллов, выпаянных из уличных фонарей; несколько спиралей индукции, снятых с разбитого гравицикла; и главная находка — базовый процессор от терминала «Магической Реальности», который мне удалось почти целым выдрать из развороченного магазина «Маготеха» на соседней улице.

Мои пальцы, покрытые царапинами и сажей, работали быстро и точно.

Я создавал ловушку. Используя пинцет и паяльник, я вплетал серебряные нити-проводники в основу из гибкого, но прочного полимера, вытащенного из пластин бронежилета. Формировался напульсник, грубый и неказистый, но в его схему я вкладывал всю оставшуюся ясность ума.

Мысль, осенившая меня в той камере, теперь кристаллизовалась в холодную, железную уверенность. Курташин — или то, что им управляло — каким-то чудовищным образом научилось проецировать законы «Магической Реальности» в наш мир.

Это объясняло всё. Абсолютное пренебрежение известными законами магии. То, как он «переписал» моё заклинание, просто изменив его свойства, словно через «интерфейс». То, как он стер Мунина, отредактировав его существование, как баг в коде.

Это была не магия в привычном смысле. Это было администрирование. Он получил права root-пользователя в реальности, используя МР как прокси.

Но у каждой системы есть уязвимость. Если магия из МР может просачиваться сюда, значит, должен существовать и обратный канал. И его можно не просто перекрыть, а создать контр-интервенцию.

Я взял базовый процессор, его холодный корпус слегка вибрировал от остаточной энергии. Мне нужен был не просто подавитель. Мне нужен был обратный резонатор.

«Сердце» устройства — перепрошитый сингулярный конденсатор — я доставал осторожно, вскрывая корпус процессора и извлекая крошечный, мерцающий кристалл, отвечавший за синхронизацию потоков данных. Он будет не блокировать чужеродный сигнал, а принимать его, усиливать и, создавая контр-фазу через инвертор потока энергии, перенаправлять обратно в источник.

По сути, заставляя систему МР признать утечку ошибкой и отозвать её.

Я аккуратно поместил кристалл в центр напульсника, окружив его паутиной проводников и стабилизирующими руническими последовательностями, выжженными на полимере.

Каждый рунный-транзистор был настроен на определенный спектр эмиссии МР. Это была хирургическая работа, требующая ювелирной точности, которую я выполнял в полутьме, дрожащими от усталости руками, слушая завывания ада за стенами. Но теперь я, по крайней мере, понимал, с чем имею дело. И знал, что делать.

Однако пока моему кустарному изобретению не хватало мощности для того самого финального толчка — контр-фазы, которая должна была не просто отразить атаку, а разорвать паутину чужеродной реальности.

Мне был нужен фокусирующий волновод. Не какой-нибудь суррогат, выпаянный из бытового прибора, а настоящий, артефактный и мощный, способный выдержать колоссальную энергетическую нагрузку.

Такие использовались в стабилизаторах серверных стоек «Магической Реальности». И я знал, где его найти — Шадринское отделение «Маготеха»!

Трехэтажное здание из стекла и стали, когда-то бывшее символом прогресса в этой глуши. Теперь оно, без сомнения, стало либо логовом одержимых, либо частью нервной системы самого Курташина.

Идти туда было самоубийством.

Оставаться — медленной капитуляцией.

Так что, так или иначе, стоило произвести разведку…

Мысленный зов к Хугину снова утонул в безмолвной, ледяной пустоте. Ни ответа, ни отклика. Предатель? Жертва? Не имело значения — сейчас он не мог мне помочь. Мунин тоже не отвечал — он был в плену, его связь оборвана в тот миг, когда пространство сложилось вокруг него в больнице.

Я остался один. Совсем один… Так что и действовать придётся самому…

Вылазку я начал на рассвете, когда багровые отсветы на небе чуть посветлели, сменившись грязно-серым свечением. Воздух все так же был густ и ядовит.

Я двигался не по улицам — через чердаки, проломы в стенах, по карнизам и вентиляционным шахтам. Каждый мускул ныл, каждая царапина, оставленный обломком арматуры, горела огнём — я экономил магию на мелкие исцеления и усиления…

Город изменился — теперь безумие обрело какую-то… структуру.

Одержимые больше не метались хаотично. Они занимались… чем-то. Одни, застыв в странных позах, словно молились на больницу в центре города. Другие методично, с каменными лицами, разбирали завалы, выстраивая из обломков и тел жуткие, геометрические структуры — пирамиды, спирали, бесконечные лабиринты.

Это было не мародерство — это был ритуал, смысл которого я пока не понимал.

Я замер на карнизе полуразрушенной пятиэтажки, вжимаясь в шершавый бетон, когда внизу прополз отряд «измененных». Их было пять, они двигались на четвереньках, их спины были покрыты хитиновыми наростами, а пальцы удлинились, превратившись в когтистые лапы. Они не рыскали — патрулировали, их пустые глаза методично сканировали местность. Я не дышал, пока они не скрылись за поворотом, их шаркающее, скребущее движение постепенно затихло.

До отделения «Маготеха» оставалось полкилометра. Оно возвышалось над малоэтажной застройкой, как чёрный обелиск. Стеклянный фасад был частично разбит, и сквозь дыры виднелась непроглядная тьма. Вокруг здания, на площади перед ним, не было ни одного одержимого. Чистая, пустая зона, как стерильное поле. Так же, как и вокруг больницы…

Прижавшись к трубе вентиляции на крыше дома напротив, я достал из внутреннего кармана обнаруженный в магазине оптики монокль с дальним зрением и тепловизором. Его хлипкая оптика была несравнима с тем, что давали мне маледикты, но это было лучше, чем ничего.

Я изучал здание.

Главный вход был завален обломками и оплавлен, словно его пытались запаять. Пожарные лестницы на фасаде были неестественно изогнуты, скручены в спирали, образуя непроходимые барьеры. Верхние этажи казались мертвыми, но в основании… там, где должны были находиться серверные и хранилища артефактов, тепловизор показывал слабые, но многочисленные точки. Не тепло живых тел, а холодное свечение работающей техники и ровные, аномально низкие термические сигналы.

Охрана? Или что-то похуже?

Значит, вход либо через крышу, либо через подземные коммуникации — вентиляционные шахты, кабельные коллекторы…

Я уже собирался отползать от края крыши, запечатлев в памяти извивы вентиляционных шахт и потенциальные точки входа, как внизу, в переулке, ведущем к заднему фасаду «Маготеха», мелькнуло движение. Я мгновенно прижался к парапету, замер…

Это был не одержимый!

Его аура, которую я с трудом, но мог ощутить даже с таким ничтожным запасом сил, была… нормальной. Теплой, живой, хоть и изможденной до предела, пронизанной страхом и усталостью. Он двигался не как тварь — плавно и беззвучно, а крался, по-человечески неуклюже, прижимаясь к стенам и оглядываясь с животной опаской.

Пожилой мужчина, лет шестидесяти, в порванном и грязном пальто. Его лицо было испачкано сажей, седые волосы всклокочены, но в глазах, дико блестевших в полумраке, горел огонек — не безумия, а отчаянной надежды.

За последние два дня я уже кое что понял. Ритуал Курташина, та самая «воронка», или «прошивка» реальности, изменила кое-что — теперь одержимые не могли прикидываться людьми.