Абсолютная Власть. Трилогия (СИ) - Майерс Александр

— А их охранникам?

— Короткоствольное можно, но скрыто. Холодное не длиннее локтя, наши сабли не проходят.

— Тогда держи, — я протянул дружиннику свой револьвер. — На всякий случай.

Секач кивнул и спрятал оружие за пазуху.

Как только мы въехали в сам Владивосток, я ощутил мощное технологическое поле. Защитный амулет на груди вздрогнул, и его аура погасла.

Электрические фонари и телеграфные столбы на улицах, автомобили, трубы заводов и тепловых электростанций на окраинах — всё говорило о том, что это город технократов.

Чтобы сформировать заклинание во Владивостоке, надо было быть очень сильным магом. И то, даже сильный маг не поручился бы за эффект.

На улицах города люди спешили по своим делам, по дорогам разъезжали автомобили, источая вонь выхлопных газов. Громыхали по рельсам трамваи, по небу деловито проплыл пузатый дирижабль. Повозки, запряжённые лошадьми, и всадники здесь тоже имелись, но их было гораздо меньше, чем технического транспорта.

Стоящий на перекрёстке полицейский обратил на нас внимание и решительно двинулся наперерез.

— Добрый день! — он на ходу приложил ладонь к козырьку. — Разрешите ваши документы.

Приблизившись, он заметил родовые гербы на потрёпанной форме моих дружинников и нахмурился. В этом городе наверняка отвыкли видеть солдат с золотым тигром на груди.

— Добрый день, — поздоровался я, достал из нагрудного кармана паспорт и кивнул на солдат. — Эти люди служат мне.

Полицейский посмотрел в документ, поднял взгляд на меня и удивлённо хмыкнул.

— Владимир Александрович Градов?

— По-моему, в паспорте так и написано, — ответил я.

— Так и написано, — эхом откликнулся полицейский. — Слышал о вашем возвращении в Россию. Добро пожаловать домой.

— Спасибо.

— Могу я уточнить цель вашего прибытия в город?

— Дела рода. Надеюсь, мы ничем не нарушили закон? — спросил я.

Страж закона оглядел нас, задержал взгляд на оперении стрел и рукоятках саблей, торчащих из седельных сумок.

— Хочу напомнить, Владимир Александрович, что ведение дворянских войн в пределах города Владивостока запрещено, — возвращая мне паспорт, сказал полицейский. — А в пределах области ограничено.

— Разве здесь есть с кем воевать?

— С людьми барона фон Берга, например.

— А что, их здесь много? — как ни в чём не бывало, поинтересовался я.

Полицейский приподнял уголки губ и ответил:

— Достаточно. Конторы господина фон Берга есть на трёх улицах. А в центре расположено отделение Фонда развития предпринимательства графа Муратова. Охраняется его дружинниками, ясное дело.

— Может быть, и у рода Карцевых здесь есть люди? — спросил я.

Мужчина улыбнулся уже открыто и пожал плечами:

— Может, и есть. Но никаких представительств Карцевы во Владивостоке не имеют. Всего доброго, господин, — он приподнял фуражку. — На всякий случай всадникам у нас положено двигаться по обочине одному за другим, в два ряда запрещено.

— Спасибо за напоминание, — кивнул я.

Мы отправились дальше. Я ехал первым, а Ночник сразу за мной, указывая дорогу к дому Базилевского. Нам предстояло пересечь весь город, однако я был вовсе не против. Было интересно взглянуть на жизнь Владивостока.

Свежий воздух, идущий с моря, смешивался с запахом бензина и конского навоза. Прохожие, среди которых было много моряков, спешили по делам и не обращали на нас внимания — но те, кто обращали, провожали взглядами. А были и те, кто узнавал герб, и тогда их брови подпрыгивали вверх.

Мои солдаты держались настороженно. Суета большого города явно напрягала их после долгого сидения под куполом, и они озирались по сторонам, как дикари. Каждый хлопок автомобильного глушителя или другой внезапный звук заставлял их хвататься за ножи.

Один Артём вёл себя расслабленно, с любопытством осматривал улицы и вежливо здоровался с пешеходами. А пару симпатичных молодых барышень даже угостил своими неизменными карамельками.

— Откуда у тебя столько конфет? — спросил я.

— Когда я был маленьким, то поймал радугу в банку, — с широкой улыбкой ответил рыжий. — Она растаяла и превратилась в карамельки.

— Всё шутишь, — усмехнулся я.

Парень только неопределённо пожал плечами и больше ничего не сказал.

Дорога постоянно шла то вниз, то вверх. Город весь состоял из холмов и сопок, застроенных различными зданиями, и с возвышения их крыши казались ступеньками гигантской лестницы.

— Ваше благородие, — раздался за спиной голос Секача. — За нами следят.

— Естественно, — ответил я не оборачиваясь. — Пусть следят. Вряд ли они решат атаковать нас в городе, но будьте наготове.

— Так точно.

Улица на очередном перекрёстке круто уходила вверх. Ночник кивнул на массивное строение, стоящее чуть дальше по этой улице. Над крышей развевался флаг Российской империи.

— Дворянское ведомство, — прошептал дружинник. — Туда нам надо будет.

— Ох, а может, не надо? Я уже устал вверх-вниз ходить, — Артём смахнул пот со лба, как будто ему самому приходилось постоянно подниматься. — И есть охота. У нас будет что-то типа завтрака?

— Будет, когда окажемся на месте, — пообещал я.

Рано или поздно мы доехали до уютного квартала, где были расположены кирпичные особняки. Прохожих здесь почти не было, по тротуарам прогуливались богато одетые молодые дамы, а у домов были припаркованы блестящие дорогие автомобили.

Артём присвистнул:

— А неплохо этот ваш Базилевский устроился!

— Он заслужил, поверь мне, — ответил Секач.

Всё, что я знал о Филиппе Базилевском — это то, что он был верен роду Градовых и при этом считался одним из самых уважаемых юристов в Приморской области. А то и во всём Приамурском генерал-губернаторстве, которое включало ещё несколько областей.

Никита рассказывал мне, что Базилевский был дворянином по крови, но при этом в детстве жил беднее, чем некоторые простолюдины. Чтобы добиться своего положения, ему пришлось выбраться с самых низов, так что Секач наверняка был прав — юрист заслужил себе дом в хорошем районе.

— Здесь, — Ночник кивнул на особняк из белого кирпича в середине улицы.

Можно было догадаться, ведь над дверью висело два герба. Один был мне незнаком, судя по всему, родовой знак самого Базилевского. Но рядом с ним располагался золотой тигр на лазурном щите — герб Градовых. Филиппу Евгеньевичу было плевать, в каком положении находился наш род, он продолжал демонстрировать всем свою приверженность. Такая принципиальность вызывала во мне уважение.

— Секач, поставь двоих в начале улицы, — велел я. — Не хочу, чтобы шпионы приближались.

— Есть, — кивнул тот.

Дом Базилевского выглядел словно картинка. Идеально белые, сверкающие в солнечном свете стены. Резные рамы на окнах будто обрамляли произведения искусства. Сад перед домом был безупречно подстрижен: травинки газона миллиметр к миллиметру, круглые кусты, аккуратные клумбы. Даже розы росли в своём порядке — алые, белые, жёлтые, словно расставленные по ранжиру солдаты. Артём фыркнул:

— Тут даже сорняки, наверное, по линейке растут.

Мы спешились, и я первым подошёл к калитке. Слева была кнопка электрического звонка. Я нажал на неё, и скоро дверь уже отворилась.

Слуга в чёрной ливрее с лицом, будто высеченным из мрамора, окинул нас взглядом, подслеповато щурясь. С крыльца он, наверное, не мог разглядеть наши перепачканные грязью гербы.

— Господин Базилевский дома? — спросил я.

— Позвольте узнать, кто спрашивает?

— Владимир Градов.

Слуга подался вперёд, щурясь ещё сильнее, и поклонился:

— Сейчас доложу, — не скрывая изумления, ответил он и исчез в полутьме прихожей. Дверь осталась приоткрытой.

Через минуту на пороге возник сам Филипп Евгеньевич. Высокий, сухопарый, в очках с тонкой оправой, он напоминал учёного, но взгляд серых глаз за стёклами был острым, как скальпель. Увидев меня, он медленно провёл рукой по аккуратной бородке, а затем бросился вперёд и обнял меня так, что затрещали рёбра.