Имперский колонист. Том 4 (СИ) - Кощеев Владимир

— Собственно, вот, ваше сиятельство, — указал мне рукой Горохов. — Образец явно не принадлежал раньше никакому божеству. Перед вами, по сути, всего лишь статуэтка, несущая исключительно культурный подтекст. Однако взгляните на показатели.

Он протянул мне аппарат, замеряющий божественный фон. Мельком я подумал о том, что наши учёные, получив толчок в деле открытия портала, умудрились уже оборудование наладить и теперь пользуются им, прекрасно разбираясь, что и как делать, какие показатели за что отвечают.

— Так, Степан Викторович, — взяв в руки прибор, напоминающий осциллограф, заговорил я, — скажите, где вы нашли эту статуэтку?

Изваяние волнами выдавало возмущение, которое я чувствовал всё сильнее с каждым шагом. Это не было присутствием самого божества, уж те я ощущал и мог определить прекрасно. Что неудивительно для Жнеца с моим-то опытом. Но то, что излучала статуэтка, не вписывалось в эффект сущности.

— Она украшала собой сад одного из деревенских глав в Астарте, — ответил Горохов. — К сожалению, выживших в том поселении не было, так что опросить очевидцев невозможно. Но мы заметили эффект, экранировали объект и теперь стараемся разобраться, что же это такое. Никакого вреда излучение не приносит, неодарённые его даже не ощущают. Но, сами понимаете, всё непонятное должно разобрать на составляющее и превратить в ясное и изученное.

Я кивнул, продолжая наблюдать за работой прибора. Показатели дёргались в определённом ритме, действительно напоминающем сердцебиение. Словно фигуры всё ещё оставались живы, даже обратившись в камень.

— Это не проявление божественности, Степан Викторович, — сказал я. — Во всяком случае, я до сих пор не сталкивался ни с чем подобным. Родственное — да, потому и ловится вашей техникой, однако это не часть культа. Хотя есть у меня идея…

Нажав кнопку, чтобы створка распахнулась, я вернул аппарат Горохову и вошёл внутрь секции. Очередная волна прошлась по коже, и я уловил на грани слышимости призрак музыки. Словно где-то играют возвышенную мелодию, но я слишком далеко, чтобы её разобрать.

На второй волне я ощутил присутствие сущности. Холодные пальцы легли мне на плечо.

— Прекрасный эгрегор, — произнесла Смерть. — Ты такого не видел, Жнец. Восхищение искусной работой превратило эту статуэтку в предмет, наделённый возможностями менять реальность. Конечно, многого от него не добьёшься, но конкретно этот способен вдохновлять. Если простоишь здесь достаточно долго, сможешь написать стихи или картину. Ну или песню сочинить.

— Эгрегор? — переспросил я.

— Вера, Ярослав, — показалось, будто сущность смеётся. — Именно она позволяет вашим священникам снимать проклятие Аэлендорских богов. Ваши священники искренне верят, и потому их молитвы работают. Здесь — то же самое. Эльфы вкладывали своё восхищение в эту статую, и она стала тем, что в неё вкладывали. Эгрегором.

— Но и на Земле наши священники верят, — возразил я. — И верующих истинно там намного больше.

— Зато там нет такого количества магии, чтобы действительно заставить её работать так, как её заставляет ваша вера, — ответила Смерть. — На Земле нет того насыщенного магического фона, который присутствует в Аэлендоре. Потому здесь можно найти энделион, а на Земле его нет.

— Но если наши миры будут достаточно долго соединены, то всё изменится.

— И оживут как ваши страхи, так и надежды.

Присутствие сущности исчезло, и я обратил внимание на глядящих на меня во все глаза учёных. Улыбнувшись, я кивнул Горохову.

— Полагаю, вы только что заметили, что в модуле появилась сущность, Степан Викторович?

Учёный, не сводя с меня взгляда, часто закивал. Его подчинённые уже возились с оборудованием, собирая данные. А я улыбнулся начальнику экспедиции и предложил ему выйти со мной на воздух.

— Это была… — стараясь подобрать слова, начал он.

— Смерть, Степан Викторович? — уточнил я. — Да, она самая. И кое-что она мне рассказала. Полагаю, вам будет крайне интересно, так что доставайте диктофон, я не думаю, что у меня появится возможность провести эту лекцию повторно.

Земля, Москва, дворянский особняк рода Голубевых.

Напольные часы на первом этаже отбили полночь.

Эта осень в Москве была влажной и ветреной, но в кабинете его благородия Арсения Павловича Голубева в старинном особняке на Пречистенке царила невозмутимая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием поленьев в камине. Воздух полнился запахами старой кожи, дорогого коньяка и чего-то ещё — острой, едва уловимой магии.

Напротив хозяина особняка, в кресле с грифонами на подлокотниках, восседал эльф. Его безупречный классический костюм-тройка из тёмно-зелёного сукна выглядел более чуждым в этой обстановке, чем традиционные эльфийские одеяния.

На столе между мужчинами лежал небольшой бархатный мешочек. Эльф развязал шнурок, и внутрь комнаты хлынуло холодное, фантомное сияние. Камни аннорила, уже не прикрытые зачарованной тканью, тут же стали переливаться, словно жидкий свет, заключённый в твёрдую оболочку.

— Как бы ни сложился наш разговор, этот мешочек — ваш, ваше благородие, — мягким голосом начал эльф. — Взамен я прошу всего лишь выслушать меня.

Арсений Павлович не сводил внимательного взгляда с камней.

Он был магом старой закалки, и его пальцы сами собой сжались, ощущая исходящую от аннорила мощь. Это был не просто источник силы, это был самый настоящий ключ. С таким ресурсом можно было забыть о многовековых ограничениях, наплевать на ограниченность энделиона на свободном рынке. Один такой кристалл мог питать заклинание, неподъёмное для десятка сильных магов. В голове Голубева пронеслись картины: щиты, способные укрыть целый город, исследования, о которых Арсений Павлович лишь мечтал. Мешочка хватило бы, чтобы заткнуть за пояс годовую выработку целой атомной станции.

— Я слушаю вас… — голос Голубева прозвучал чуть хрипло.

Он заставил себя оторвать взгляд от камней и посмотреть на гостя.

— Эннар Фрадрин, ваше сиятельство, — чуть наклонив голову, с вежливой улыбкой представился эльф.

— Рад нашей встрече, эннар Фрадрин.

Эльф перестал улыбаться и приступил к сути. Его рассказ был чёток и лишён эмоций, как дипломатическая нота.

— Русский император, под предлогом поддержки одной из эльфийских фракций, начал вооружённую экспансию в Аэлендоре. А чтобы сохранить лицо в глазах дворов, всю грязную работу вёл великий князь Дмитрий Петрович, и всё выглядит так, будто это не Российская Империя ведёт наступление, а личная инициатива великого князя, который в своём праве распоряжаться имеющейся у него армией. Среди сведущих людей бродят свидетельства о подписании договора с Вольным Баронством, которое якобы попросило помощи у великого князя лично. Подобный документ ничтожен сам по себе, а особенно — учитывая реальную ситуацию с Вольными Баронствами, которые перестали существовать за несколько недель до подписания договора. Таким образом, получается, что сегодня его императорское величество попирает наши многовековые договоры и правила, — продолжил Фрадрин, — а завтра это приведёт к войне, которую никто не желает. У Аэлендора своя сложившаяся политическая карта. Вмешательство чужаков в дела внутренней политики эльфов не только оскорбительно, но и губительно для хрупкого равновесия.

Обо всём этом его благородие прекрасно знал. Да никто и не делал из операции великого князя Дмитрия Петровича тайны. Активизировавшиеся военные, поспешные выгребание людских ресурсов, чтобы заселить новые земли Российской Империи в Аэлендоре — такое не скроешь, как ни пытайся.

— Чего же вы хотите от меня? — делая глоток из бокала, спросил Голубев. — Я, знаете ли, давно отошёл от двора. Мои интересы… несколько иные.

Эльф улыбнулся, и в его глазах вспыхнул холодный огонёк.

— Ничего сверхъестественного. Краеугольный камень этой авантюры — граф Ярослав Владиславович Князев. Его фигура превратилась в символ вмешательства русских войск в дела Аэлендора. Ещё приняв участие в спасении принцессы Кайлин, он вбил клин между нашими разумными видами и теперь представляет собой человека, который наделён слишком большой властью. Именно он добился монополии рода Князевых на поставки энделиона в Российскую Империю, именно он стал графом в Аэлендоре, своей волей и оружием подчинив других баронов. И Ярослав Владиславович — тот человек, который не просто поддерживает экспансию великого князя Дмитрия Петровича, но и обеспечивает войска всем необходимым.