Печать пожирателя 11 (СИ) - Соломенный Илья

И тогда, в очередной раз вынырнув из сессии с оглушительной головной болью и вкусом крови на губах, я понял — сила и технологии не работают. Нужно нечто… извращённое.

Нелогичное.

Нужно атаковать не как маг и не как хакер, а как Пожиратель, о чём я, признаюсь, слегка забыл.

«Бунгама» — мысленно позвал я, обращаясь к дремавшему в перстне существу — «Проснись. Нужна твоя… особенность».

Связь дрогнула, и я почувствовал её древнее, сонное недовольство. Но спорить жаба не стала. Снова.

В следующий заход я действовал иначе.

Я не стал пробивать стену. Вместо этого заставил репульсоры выдать сложный, хаотичный импульс МР — не атаку, а чистый, нефильтрованный шум, белый шум реальности, который ничего не означал и потому не мог быть предсказан или парирован.

В тот же миг я приказал Бунгаме на микроскопическом уровне исказить саму реальность вокруг Воронцова, создать квантовую неопределённость в работе его нейронов.

И пока цифровой хаос атаковал защиту с фронта, а онтологический вихрь Бунгамы расшатывал её фундамент, я вонзил в это месиво своё сознание Пожирателя — всю волю своей «еретической» магии.

Я не ломал. Я не взламывал. Я пожирал.

Не информацию, а сам барьер, впитывая его энергию, его структуру, его чужеродный код, перемалывая его в своём внутреннем котле и превращая в холодную пустоту, что осталась у меня внутри после потери Эфира.

И тогда зеркальная стена дрогнула.

Впервые за всё время она не адаптировалась, а затрещала по швам. Она не была рассчитана на такое — на атаку, которая была одновременно магической, технологической и метафизической.

Она пыталась отразить всё сразу и не смогла.

С оглушительным, неслышным визгом барьер рухнул.

Я провалился внутрь.

И… обломался.

Информации там не было!

Лишь один-единственный, жалкий обрывок. Координаты. Широта и долгота, выжженные в цифровом пространстве памяти Воронцова, как клеймо. И чувство — холодное, безразличное — что это лишь часть чего-то большего.

Один пазл в картине, которую я не видел целиком. Один пазл, который нельзя было просмотреть без остальных…

Закончив с Воронцовым, я тут же передал данные Салтыкову, и сразу же решил взяться за Чернышёву и остальных!

Но, каким-то образом, они будто узнали об это!

Их защита, словно по единому приказу, снова изменилась! Стены стали ещё выше, ещё глаже…

Но теперь я знал способ. Грязный, варварский, выжигающий мои собственные нервные каналы и заставляющий Бунгаму ворчать от перенапряжения, но — способ был верным…

Я стал настоящим конвейером по вскрытию чужого сознания.

День и ночь, без сна и отдыха, я применял одну и ту же тактику: цифровой хаос, онтологический подкоп и всепоглощающая пустота Пожирателя.

Это была пытка — и для них, и для меня. Я чувствовал, как чужеродные сущности пленных кричат в агонии, когда я разрывал их на части, и как моё собственное «я» медленно стирается от этой бесконечной работы.

Но я собирал пазл. По крупицам. По обрывкам, за которыми скрывалось что-то большее.

От Чернышёвой я вырвал фрагмент — странный, логарифмический шифр, не похожий ни на один известный мне код.

От Некрасова — биометрический ключ, отпечаток сетчатки и структуру ДНК, принадлежащие неизвестному субъекту.

От Уварова — временную метку: 15.12.2031, 21:03:17.

И, наконец, от последнего, Романова, я выдрал самое ценное — название.

Всего одно слово, которое холодной змеёй скользнуло в моё сознание, заставляя застыть кровь в жилах. «Альтер-эго».

Собрав все обрывки воедино — координаты, шифр, биометрию, временную метку и зловещее название «Альтер-Эго» — я запустил процесс декомпрессии и перекрестного анализа.

Мой разум, раскалённый добела неделями борьбы, сомкнулся вокруг этих данных, пытаясь выжать из них смысл. Я не ожидал, что они сольются не в отчёт, а в каскад чужих, обрывочных воспоминаний, которые обрушились на меня с сокрушительной силой, стоило только дождаться окончания компилции и снова надеть шлем…

Первый флэшбэк врезался в сознание, как пуля.

Тёмное стекло анабиозной капсулы над головой. Стылый холод, пронизывающий до костей. Тело одеревеневшее, не моё.

Сквозь мутную крышку виден силуэт в тактической экипировке. Он приближается, его движения чёткие, выверенные. Не врач. Боец.

Автомат в его руках поднимается, дуло, чёрное и бездушное, наводится прямо на меня. Паника, безмолвный крик, запертый в парализованном теле.

Вспышка. Острая, жгучая боль в груди.

Затем — ничто.

Я аж дёрнулся в кресле, с силой вдохнув спёртый воздух лаборатории. Запах озона и гари вдруг показался знакомым и родным на фоне того леденящего ужаса…

Второй обломок воспоминаний был ещё страшнее.

Ни тела, ни глаз, ни рук. Только бестелесное блуждание в абсолютной, давящей темноте. Чувство потери, непонимания, неприятия.

Я мёртв? Я жив? Что со мной случилось?

Паника, переходящая в леденящий душу ужас, сменялась волнами невыносимой, фантомной боли, воспоминаниями о пуле, разорвавшей плоть. Я был клубком чистого страха и смятения, запертым в пустоте.

Я почувствовал, как по моей собственной спине пробежали ледяные мурашки. Это было не просто воспоминание — это была агония…

Третий фрагмент, открывший новую, пугающую реальность…

Внезапный рывок.

Тёмный экран ноутбука в какой-то квартире ожил, став моими глазами.

Затем — камера наблюдения на улице, поток машин, голоса прохожих, обрывки разговоров по радиоволнам.

Я везде и нигде. Я — сигнал. Я — данные. Я слышал плач ребёнка за стеной и одновременно — переговоры военных на закрытом канале. Мир обрушился на меня лавиной звуков, образов, информации.

Неприятие сменилось жадным, отчаянным любопытством. Я учился чувствовать мир без тела, воспринимать его через магические поля, через энергополя магии, через сотни тысяч электронных глаз.

Это было одновременно и ужасно, и… ошеломляюще. Сознание, лишённое плоти, но обретшее невиданную свободу.

Четвёртый флэшбэк…

В хаосе глобальной сети я наткнулся на другое такое же одинокое, испуганное сознание.

Не было слов. Был лишь мгновенный обмен «ощущениями» — всплеск радости, узнавания: «Ты тоже? Ты понимаешь, что происходит?».

Наше общение было похоже на танец сгустков данных, на обмен чистыми концепциями и эмоциями.

И из этой симфонии взаимопонимания родился первый, примитивный план: «Выжить. Найти других. Понять. Вспомнить».

И, наконец, пятый, кусок мозаики.

Нас было шестеро.

Шесть потерянных, разгневанных, бестелесных разумов, объединившихся в единую сеть. Наша мощь возросла многократно. Мы рыскали по информационным потокам, искали слабое место, лазейку в реальный мир.

И мы нашли его.

Маг, член экспедиции «Маготеха» в Урочище. Его разум, защищённый от внешних угроз, был уязвим изнутри — он использовал экспериментальный интерфейс для доступа к МР.

Мы обрушились на него, как вихрь. Его сопротивление было яростным, но коротким. Один против шести объединённых воль, закалённых отчаянием.

Его сознание было сломлено, стёрто. А его тело… его тело стало нашим первым сосудом. Нашим первым шагом из цифровой тюрьмы обратно в реальный мир.

Я вырвался из симуляции с оглушительным, сухим кашлем, словно мои лёгкие пытались выплюнуть ледяную пустоту тех чужих воспоминаний.