Ош. Жатва. Том 1
Пролог
Лёгкие волны шлёпали по борту «Альбатроса», чудесно дополняя картину проплывающих справа руин населённого пункта с романтичным названием «Память Парижской Коммуны». Я сидел на капитанском мостике, левой рукой поглаживая ППК-20 в избыточно богатом обвесе, а правой — прощупывая искусно резанные грани хрустального стакана, наполненного бухлом чуть дешевле моей головы в её лучшие годы.
— Знаете, Кол, — пригубил сорокаградусного нектара сидящий по соседству дорогой гость, — иногда мне кажется, что мы живём неправильно.
— Насколько неправильно? — спросил я, чуть заплетающимся языком.
— А разве степень важна?
— Только она и важна во всём.
— Отчего же?
— Представьте, вас поймали кредиторы и собираются запихать в жопу раскалённую кочергу. Обстоятельства пренеприятные, безотносительно контекста. Но скажите, будет ли важно для вас, насколько глубоко кредиторы планируют запихать ту кочергу?
— Пожалуй, да, — кивнул мой гость после некоторого раздумья.
— Вот видите, сам факт нахождения кочерги в жопе мало о чём говорит, но степень её погружения может изменить ситуацию самым драматичным образом. Так, возвращаясь к затронутой проблематике, насколько неправильно мы живём, по вашему мнению?
— Видите ту деревушку? — указал гость на левый берег. — Лет десять назад она была жива. Знаете, почему обезлюдела?
— Поведайте.
— Я закрыл лесопилку рядом. Она была единственным источником дохода этих людей. Им ничего не осталось, кроме как бросить свои дома и отправиться на поиски другого заработка. И я сделал это не из-за убыточности лесопилки. Просто, дорогу слишком часто размывало, и управляющий утомил меня прошениями о засыпке ям гравием. Там жило не меньше дюжины семей. Семей. Понимаете? И... — щёлкнул он пальцами. — Я принял такое решение за секунду. Что вы думаете об этом?
— Думаю, эти избы можно было бы разобрать и вывезти на продажу.
Гость, замерев, вперился в меня округляющимися глазами, после чего взорвался хохотом и звонко приложился своим стаканом о мой:
— Дьявол вас подери! Эти деньги потрачены не зря!
— О, Анюта, душа моя, — приобнял я за бедро жгучую брюнетку, принёсшую нам полный графин взамен опорожнённого, — развлеки гостя, пока я не утомил его окончательно своей стариковской болтовнёй.
— Кол, — поднялся тот из кресла, разводя руки, — как можно? Ваша компания — величайшая радость для меня. Но... — схватил он Аню за упругую задницу и плотоядно ощерился, — Всё же, всё же, всё же! — После чего удалился с мостика, шаркая непослушными ногами вслед за роскошной самкой.
— Поосторожнее там, она голодная, — снабдил я сладкую парочку отцовским напутствием и взял ожившую рацию: — Приём.
— Наблюдаю движение на косе по правому борту, — донеслось из динамика. — Что прикажите? Приём.
— Ликвидировать.
Два ПКС разродились длинными очередями, разнёсшимися протяжным эхом над Волгой.
— Движения не наблюдаю. Приём.
— Хорошо. Конец связи, — отложил я рацию и взял микрофон системы оповещения: — Приношу извинения за доставленные неудобства. Наши пулемётчики застоялись без работы, а тут как раз что-то шевельнулось в кустах. Продолжайте развлекаться, и помните — ваша безопасность в надёжных руках. — Отключил я микрофон и устало упал в кресло.
Дьявол, как же заебало. Признаться, не предполагал, что управление плавучим борделем обернётся такой морокой. Мне казалось — это будет весело. Мягкотелые богатеи, бухло, наркота, взвод собственных шлюх... Весело же? А нет. За всем этим делом надо пристально следить, контролировать, держать руку на пульсе, чуть ли ни буквально. Денежные мешки обычно не в лучшей физической форме, а трупы клиентов вредят бизнесу. Да, и это самое отвратительное. Этих тварей нельзя убивать, даже после того, как плата за оказанные услуги получена. Если раньше смерть нерадивого клиента делала остальных дисциплинированнее, то теперь она грозила оставить меня без заработка. А убивать хотелось, о-о-очень. Пусть для многих гостей я действительно являлся легендарной личностью с сотнями жизней на счету, и немало поспособствовавшей становлению Железного Легиона в его нынешней ипостаси, я всё равно чувствовал себя цирковым уродцем. Они поднимались ко мне на мостик и болтали, как со старым приятелем, хотя не знали обо мне почти ничего. А я поддерживал разговор, был учтив и внимателен, хотя воображение рисовало фонтаны крови из вскрытых жирных шей. Да ведь больше и говорить-то не с кем. Персонал есть персонал, с ним по душам не поболтаешь, а Красавчик от природы молчалив.
— Что смотришь? — потрепал я своего четвероногого компаньона по морщинистой башке. — Стыдно за меня? Знаю-знаю... Надо было сразу в церковь вкладываться. Или в аэростат.
Красавчик тряхнул головой и фыркнул.
— Тебе не угодишь. На, — взял я с тарелки отбивную и закинул в открывшуюся клыкастую пасть. — Только жрать и горазд. И вообще, не твоего ума дело. Критик нашёлся. Ты сам-то давно человечиной закусывал? Ну конечно, опять я виноват. Смотри, допиздишься — высажу на ближайшем причале, будешь дикой жизнью жить себе на радость. Что, отбивная не в то горло попала? Давай-ка по палубам прошвырнись, развлеки гостей. Пошёл!
Как я до такого докатился? Бля...
— Ну что там ещё? — схватил я неугомонную рацию.
— Капитан, — раздался из динамика озабоченный голос вперёдсмотрящего, — не уверен, но, кажется, отблеск по левому борту.
Колени рефлекторно согнулись, опуская бренное тело за сорокамиллиметровую броню.
— Метров семьсот, — продолжил вперёдсмотрящий. — Приём.
— Ты не уверен? Приём.
— Буквально на долю секунды мигнуло. Может и...
Вместо слов из рации донёсся странный хруст, а секундой позже прилетел звук выстрела. И я узнал этот звук.
— Сука! — схватил я микрофон системы оповещения. — Нас атаковали! Снайпер на левом берегу! Всем занять боевые позиции, огонь по готовности!
Не успел я поднять крышку люка, ведущего в мою уютную каюту, как пароход тряхануло взрывом. В воздухе распространился едкий запах огнесмеси. Два пулемёта из четырёх затихли, повалил дым, к звукам разгорающегося боя добавились вопли отдыхающих и персонала. Едва я разогнулся, поднимая тяжеленую крышку, как одно из бронестёкол капитанского мостика сделалось мутным, а меня осыпало крошевом.
— Вот мразь! — нырнул я вниз и задраил люк изнутри. — Выкуси!
Здесь меня ей было не достать. Понадобится, как минимум, РПГ, чтобы вскрыть эту герметичную коробку. Тут даже кислородные баллоны есть, на случай долгой отсидки или — не дай бог — потопления. Обойдётся, даже если на борту все полягут. Красавчик... Дьявол! — потянулась рука к крышке люка, но головной мозг вовремя забрал полномочия у спинного. — Нельзя, надо переждать. Она наверняка хорошо подготовилась. Сука... Почему ты не сдохла в Самаре?!
За всеми этими переживаниями я не сразу заметил, что стрельба и крики на палубах стихли. Или это из-за толстенных стен не слышно? Нет, — приложил я ухо к оклеенной шпоном стали, — тишина. Даже вибраций не уловить. Двигателю хана? И ногами никто не стучит. Неужто так быстро всех перебили? Исключено. На «Альбатросе» не меньше сорока человек, их и тут-то бить-не перебить, не то, что с берега. Какого хера? А может... Да ну, чушь. Не могла же она всех подкупить. Или могла? Вот же... И что, они теперь стоят кружком вокруг люка и молча ждут, когда я вылезу? Ага... — сел я на койку, не отводя взгляда от запирающего механизма над головой. — Ну и ладно, ну и пусть ждут. Посмотрим, у кого терпения больше.
Ответ на этот вопрос я получил спустя пять часов и один кислородный баллон.
— Эй! — сложил я ладони рупором. — Есть там кто?! Ольга! Заканчивай этот цирк! Слышишь меня?!
Тишина. Точь-в-точь такая же, как и пять часов до этого.
— Ну всё, хорош! Я выхожу! И учти — у меня связка гранат! Вздумаешь дурить — за мной не заржавеет! — пошарил я в тумбочке, но, не найдя ничего похожего, просто, скрутил простыню и обвязался ею на манер пояса смертника. — Поднимаюсь! Отошли все на три метра!
