Высокая зеленая трава - Кинг Джозеф Хиллстром "Хилл Джо"

— Ты хочешь пить? Готов спорить, что хочешь. Вот. Возьми. Положи в рот. — И он затолкал ей в рот влажный, холодный клочок его футболки. Он вымочил его в воде и свернул в тонкий рулон. Она жадно сосала его, как голодный младенец — грудь матери.

— Нет, достаточно. Тебе станет хуже. — Он забрал свернутую в рулон тряпку, оставив ловить воздух раскрытым ртом, как рыбу в ведре.

— Ребенок, — прошептала Бекки.

Кэл ей улыбнулся. Широко, ослепительно.

— Ну разве не прелесть? Она у меня. Лучше быть не может. Покинула духовку и выпеклась на славу!

Он потянулся куда-то вбок и поднял что-то, завернутое в чью-то еще футболку. Она увидела кончик синюшного носа, точащий из савана. Нет, не савана. Саван — для мертвых. Это пеленка. Она родила здесь ребенка, в высокой траве, ей даже не понадобились ясли. Кэл, как и обычно, заговорил так, будто читал ее мысли. «Ну разве ты не мать Мария? Интересно, когда покажутся волхвы! И какие дары они нам принесут!»

Рядом с Кэлом появился веснушчатый, обгоревший на солнце мальчишка. Тоже голый по пояс. Вероятно, в его футболку завернули младенца.

Он наклонился, уперев руки в колени, посмотрел на ее спеленатого ребенка.

— Ну разве она не чудо? — спросил Кэл, показывая младенца мальчишке.

— Первый класс, — ответил он.

Бекки закрыла глаза.

Она ехала в сумерках, опустив стекло, ветер сдувал волосы с лица. Высокая трава росла по обе стороны дороги, простираясь, насколько хватало глаз, что вперед, что назад. И ехать сквозь траву ей предстояло до конца жизни.

— Девочка однажды спряталась в траве, — запела она. — Бросалась на любого, кто мимо проходил.

Трава шуршала и тянулась к небу.

Она открыла глаза на несколько мгновений, тем же утром, но позже.

Ее брат держал в руке ножку куклы, грязную, в земле. Смотрел на ножку с веселым дурацким восторгом, откусывал от нее. Ножка напоминала человеческую, была пухленькой, но очень маленькой, и странного светло-синего цвета, как у почти замороженного молока. «Кэл, нельзя есть пластмассу», — хотела она сказать, но поняла, что ей это не под силу.

Маленький мальчик сидел рядом с ним, что-то слизывал с ладоней. По виду, клубничное варенье.

В воздухе стоял какой-то резкий запах, запах только что вскрытой банки рыбных консервов. Бекки почувствовала, как заурчал желудок. Но от слабости не могла сесть, от слабости ничего не могла сказать, а когда опустила голову на землю и закрыла глаза, вновь провалилась в сон.

На этот раз без сновидений.

Где-то залаяла собака: гав-гав. Застучал молоток, один удар переходил в другой, призывая Бекки прийти в сознание.

Губы пересохли и потрескались, снова хотелось пить. Пить и есть. По ощущениям ее несколько десятков раз пнули в живот.

— Кэл, — прошептала она. — Кэл.

— Тебе надо поесть, — ответил Кэл и поднес к ее рту полоску чего-то холодного и соленого. Окровавленными пальцами.

Будь у нее в тот момент побольше здравомыслия, ее бы вырвало. Но вкус этой солено-сладкой полоски ей понравился, чем-то она напоминала сардину. Даже в запахе было что-то от сардины. Она сосала ее, как раньше сосала влажный клочок футболки Кэла, скрученный рулоном.

Кэл икнул, и она засосала полоску в рот, засосала, как спагетти, и проглотила. Послевкусие осталось неприятное, горьковато-кислое, но Бекки не находила в этом ничего плохого. Такой же привкус оставался во рту после того, как выпьешь «маргариту» и слизнешь соль с кромки стакана. Икота Кэла прозвучала как смешок.

— Дай ей еще кусочек, — маленький мальчик наклонился через плечо Кэла.

Кэл дал.

— Ням-ням. Проглоти эту маленькую крошку.

Бекки проглотила и опять закрыла глаза.

В следующий раз она очнулась на плече Кэла, и ее куда-то несли. При каждом шаге голова болталась, а живот сдавливало.

— Мы ели? — прошептала она.

— Да.

— Что мы ели?

— Что-то первоклассное.

— Кэл, что мы ели?

Он не ответил. Просто раздвинул траву, забрызганную темно-бордовыми каплями, и вышел на поляну. В центре высился огромный черный камень. Рядом с ним стоял маленький мальчик.

«А вот и ты, — подумала Бекки. — Я бегала за тобой по всей округе».

Только это был не камень. Нельзя бегать по округе за камнем. Она бегала за девочкой.

Девочка. Моя девочка. Оставленная под мою ответств…

— ЧТО МЫ ЕЛИ? — Она начала молотить его кулаками, но слабыми, такими слабыми. — БОЖЕ! ГОСПОДИ ИИСУСЕ!

Он опустил ее на землю, посмотрел сначала с изумлением, потом весело. «А что, по-твоему, мы ели? — Он посмотрел на мальчика, который улыбался и качал головой, как бывает, если человеку удается действительно хорошая шутка. — Бек… сладенькая… мы съели немного травы. Травы, и семян, и всего такого. Коровы постоянно это едят.

— Жил однажды фермер Коршок, — пропел мальчишка и закрыл рот руками, чтобы подавить смех. Она видела, что пальцы у него красные.

— Я тебе не верю, — едва слышно прошептала Бекки. Она смотрела на камень, изрисованный маленькими пляшущими фигурками. И да, в этом утреннем свете они все вроде бы танцевали. Двигались по поднимающимся спиралям, как полосы на парикмахерском столбе.

— Перестань, Бек. С ребенком все хорошо. Он в безопасности. Прикоснись к камню, и ты увидишь. Ты поймешь. Прикоснись к камню, и ты будешь… — он посмотрел на мальчишку.

— Спасена! — выкрикнул Тобин, и они вместе рассмеялись.

«Айк и Майк», — подумала Бекки.

Она пошла к камню… протянула руку… отдернула.

По вкусу она съела не траву. По вкусу он съела что-то вроде сардины. Что-то похожее на сладко-солено-горький глоток «маргариты». Похожее…

«На меня. Словно я слизнула пот с моей подмышки. Или… или…»

Она начала кричать. Попыталась развернуться, но Кэл уже держал ее за одну руку, а Тобин — за другую. Она могла бы вырваться, из рук мальчишки точно, но так ослабела. И камень. Он тоже ее притягивал.

— Прикоснись к нему, — прошептал Кэл. — Грусть сразу уйдет. Ты увидишь, что малышка в порядке. Маленькая Джастина. Лучше, чем в порядке. Она — сила природы. Бекки… она летает.

— Да, — вмешался Тобин. — Прикоснись к камню. Ты увидишь. Больше здесь не заблудишься. Поймешь траву. Станешь ее частью. Как Джастина уже ее часть.

Они подвели ее к камню. Он деловито гудел. Радостно. Изнутри светился. Снаружи маленькие человечки танцевали, вскинув руки. Звучала музыка. Бекки подумала: «Вся плоть — трава».

И Бекки Демат обняла камень.

Они ехали всемером в старом доме на колесах, который держался только на честном слове, упаковочной проволоке и — возможно — смоле немереного количества травки, выкуренных в этих ржавых стенах. На одном борту среди психоделического буйства красного красовалось слово «ДАЛШЕ», в честь школьного автобуса, изготовленного в 1939-ом компанией «Интернейшнл харвестер», на котором «Веселые проказники» Кена Кизи приезжали в Вудсток в 1969 году. К тому времени только двое самых старших из этой семерки хиппи успели появиться на свет.

Совсем недавно «Проказники» двадцать первого века побывали в Кокер-Сити, засвидетельствовали почтение Самому большому в мире мотку шпагата. После отъезда выкурили множество косяков и проголодались.

Шпунта, самый младший из них, первым заметил «Черную скалу Спасителя» с ее ярко-белым шпилем и очень даже подходящей автомобильной стоянкой. «Пикник у церкви! — прокричал он, сидя рядом с Папой, который рулил. — Пикник у церкви! Пикник у церкви!»

Остальные его поддержали. В зеркало заднего обзора Папа посмотрел на Маму. Когда она пожала плечами и кивнула, он придавил педаль тормоза. «ДАЛШЕ» свернул на автостоянку и припарковался неподалеку от запыленной «мазды» с нью-хэмпширскими номерами. Проказники (все с сувенирных футболках «Мотка шпагата» и благоухающие марихуаной) вывалились из дома на колесах. Папа и Мама, самые старшие, были капитаном и первым помощником старого доброго корабля «ДАЛШЕ», а пятеро остальных — Кошка Мэри, Джипстер, Элеонор Ригби, Френки Маг и Шпунта — с радостью выполняли приказы, вытаскивая мангал, сумку-холодильник с мясом и — разумеется — пиво. Джипстер и Маг устанавливали мангал, когда все они услышали первый тихий голос.