Веб Камера (ЛП) - Килборн Джек

Эта игрушка не из дешевых, которой можно выпороть вашего супруга, играя в Пятьдесят оттенков серого в спальне. Это реальная штука, предназначенная для нанесения тяжелых телесных наказаний.

Искупления. Искупления, которое должно быть совершено.

Эринии отперла дверь в подвал и спустилась по лестнице.

― Паучок прибыл, ― говорит Эринии темноте. ― Скоро у тебя будет корона.

Хныканья и звон цепей по цементному полу.

― ЮПС также доставил новый кнут.

Стон.

― Ты должна искупить свои грехи проливанием крови. Наказание очистит твою душу.

― Прошу… не надо, ― кроткий голосок. Слабый.

― Ты не хочешь, чтобы твои грехи были прощены?

Ответа не последовало. Эринии нажала кнопку записи на своем телефоне.

― Думаешь, уже достаточно настрадалась за свои провинности?

― Пощади. Прошу.

― Эринии не знает пощады. Лишь наказание.

Эринии замахивается кнутом.

― Не причиняй мне снова боли.

― Это твои грехи причиняют тебе боль. Я здесь лишь для кары.

Эринии начинает.

Искупление очень громкое. Очень кровавое.

10 глава

― Я зарабатываю на жизнь, разрезая мертвые тела, но этот случай просто вывернул мой желудок наизнанку.

Том разговаривал по телефону через видео звонок с доктором Филом Бласки, который был на заседании в морге округа Кук. Бласки завис над трупом Кендал Хеффертон, его голос раскатился по охлажденному помещению, отразившись от бетона и нержавеющей стали.

― Глянь на это, ― Бласки переключился на заднюю камеру. Тому не понравилось, когда Бласки это сделал, и он вздрогнул от вида жертвы.

― Эти увечья в вагине и анусе содержат повышенный уровень гистамина, указывает на то, что травмы были получены еще при жизни.

― Она была жива, ― прерывает его Том.

― Жива и боролась. Большинство порезов на защитной основе.

― Убийца оставил какие-нибудь следы?

― Вообще ничего, черт возьми. Я осмотрел каждый ее квадратный дюйм альтернативным источником света, взял образец всего, о чем можно только подумать, но преступник и реснички не проронил.

Это плохо. ДНК редко приводило к подозреваемым, чаще сразу приводило к обвинительным приговорам. Том надеялся, что убийца все же что-то оставил.

― Скотч, который связывал ее? ― спросил Том.

― Обычная клейкая лента.

― Отпечатки?

― Овальные пятна, там, где он трогал липкую сторону скотча, но отпечаток нет. Он одел перчатки.

― Какие-нибудь признаки изнасилования?

― Чем-то, помимо тесака? Я ничего не обнаружил. Ни кожи под ее ногтями. Если она и отбивалась, то не поцарапала его.

― Мы предполагаем, что он мог пить ее кровь.

― Тогда он сделал это осторожно. Я не нашел слюны.

Том подумал о кое-чем ужасном, и вздрогнул от этого, когда заговорил. ― Он мог делать это через соломинку?

― Ты имеешь в виду то, что он сунул ее в вену и пил ее как коробку сока?

― Ага.

― С тобой что-то не так, раз думаешь о подобных вещах. Но если убийца и делал это, то я все равно не смогу найти входную точку.

Том вздохнул. ― Так что ты можешь мне сказать?

― Ее коренные зубы исчезли, но никаких синяков на ее лице, ― Бласки засунул свою руку, надетую в перчатку, в рот жертвы и пошевелил зуб. ― Это, конечно, предположение, но я думаю, что во рту у нее был кляп, и она его сильно прикусила.

― Кляп-шар?

― Ну, что-то похожее.

― Как для лошадей?

― Это более вероятно. Зажато в задней стенке гортани, и закреплено вокруг головы. Обычный предмет подчинения. Я так слышал.

― Анализ на токсины?

― Ждем результатов. Вечность пройдет, пока лаборатория это сделает, ты же знаешь. Но у меня есть теория, как он ее связал.

― Это могло быть согласованно? Интернет модель решает подзаработать дополнительные деньги, как девушка по вызову и в рабстве.

Бласки переключил камеру обратно на себя и скривился. ― Ты бы позволил какому-нибудь типу, которому не доверяешь, связать тебя?

― Никаких доказательств взлома. Она, возможно, впустила его.

― Или же она была в отключке, ― он повернул телефон. ― Видишь эту отметку над ее носом и еще под подбородком?

― Да.

― Я большой любитель антикварного медицинского оборудования. Ты знал, что у меня свыше сотни рефлекторных молоточков, выпущенных до 1950 года? Это безумное дерьмо можно найти на иБэе. Эти ожоги, как по мне, совпадают с расположением хлороформной маски.

Том подумал о черно-белых фильмах, где нападающий подкрадывается к женщине с хлороформной тряпкой, чтобы вырубить ее.

― Хлороформ все еще можно покупать?

― Купить можно все, что угодно. Сотня рефлекторных молоточков, помнишь? Хлороформные маски сделаны из проволоки или сетки. Они подходят и ко рту и к носу, удерживая тряпку на своем месте. Найдешь маску, и я смогу сверить ее с повреждениями. Ничем не хуже ДНК-улики.

Затем Бласки начал рассказывать о своей гильотине для миндалин 1923 года, но Том воздержался от подробностей из-за другого звонка.

― Я должен ответить, Фил. Позвони, если что-нибудь обнаружишь, ― Том переключился. ― Привет, детка, ― сказал он Джоан. ― Что случилось?

― Просто хочу узнать, пойдем ли мы сегодня на ужин.

― Конечно же, пойдем. Ничто бы не смогло удержать меня от ужина с тобой. Ты все еще с Триш?

― Да. Мы в пиццерии Уно поели.

То, что Том планировал на ужин, но он полагает, что сможет выкрутиться в этой ситуации. ― И как там?

― У них нет козьего сыра.

― Конечно же, у них нет козьего сыра. Это же Чикаго, а не Родео-драйв.

― Не беси меня. Ты и так меня продинамил.

― Я и не пытаюсь, милая, я…

― Ты все еще на работе?

― Да. Еще немного задержусь. Может, хочешь сходить в художественный институт? Там выставка О’Кифа.

Тому поступил еще один звонок. Он проигнорировал его.

― Так ты ответишь? ― спросила Джоан.

Том посмотрел номер. Это была криминалистическая лаборатория.

― Я могу им перезвонить.

― Я слышу твой тон. Там ведь что-то важное.

― Ты единственная, кто важен, детка.

Пиканье продолжалось. Том задавался вопросом, почему там не могли отправить сообщение на автоответчик.

― Художественный институт неплохо звучит, ― наконец сказала Джоан.

― Хочешь встретиться там через час?

― Конечно. В таком случае, когда ты не появишься, я, по крайней мере, найду, чем заняться.

― Я приду, Джоан. Я о тебе весь день думал.

― Ахах.

Телефон Тома наконец-то перестал пищать.

― Я приду.

― Хорошо, вполне справедливо. И почему ты обязан на работе думать обо мне, а со мной о работе?

― Мы же договорились, что никогда не будем ставить работы между нами, ― сказал Том. ― Поэтому ты и живешь в Лос-Анджелесе, а я в Чикаго. Они часть нас, и мы решили не просить друг друга их менять.

― А что, если поменяем?

― А?

― Что, если я попрошу тебя бросить работу ради меня, Том? Ты бы это сделал?

― А ты просишь?

― А ты хочешь, чтобы я попросила? Или ты хочешь попросить меня?

― Мы же сказали, что не будем просить. Я знаю, как важна твоя работа.

― Но заключение сделок на съемки фильмов не так важно как ловля убийц, верно?

― Я не говорил этого, ― сказал Том.

― Тебе и не нужно. Мне утром позвонили, нужно было поговорить с режиссером, поскольку он не может сорвать двести миллионов на блокбастере. Тебе позвонили, кто-то умер. Так что очевидно, ты думаешь, твоя работа важнее.

У Тома снова раздался сигнал. Тот же номер.

― Тебе лучше ответить, ― сказала Джоан. ― Может, кто-то еще умер.

― Мы можем продолжить этот разговор в музее?

― Трус гораздо больше подвержен ссорам, чем человек, сильный духом.

― Что это? Это цитата Джефферсона? Ты только что процитировала мне Джефферсона?

― Напиши мне, когда отменишь, ― сказала Джоан, а затем повесила трубку.

Том хотел рассердиться, но он не хотел снова пропускать звонок.