Пьющий души (СИ) - Маслютик Алена

Станиславе хотелось сказать, что ей все равно на всех, лучше бы бабушка была рядом, но старушка лишь улыбнулась.

— На самом деле ты так не думаешь. А вода, что струиться из глаз, это всего лишь слезы.

Станислава разревелась в голос, уже не сдерживаясь, а бабушка сидела рядом и гладила по голове.

— И последнее, девочка моя, — проговорила бабушка, когда внучка выплакала все слезы и притихла, уткнувшись носом в подушку. — Не думай слишком много. Все мы люди и он тоже. Но если сможешь забыть старое и дашь ему еще один шанс, он больше не предаст твое доверие. А тебе, как мне кажется, вставать пора, а то что-то там молодые люди затевают, да без твоего ведома. Ну, до очень не скорого свидания, внученька!

***

В какой-то момент Станислава осознала, что продолжительное время не спит, а с интересом рассматривает далекий серый потолок в тонких изломанных трещинках. Она медленно села, огляделась, пытаясь вспомнить, как сюда попала, и что ее разбудило. Незнакомая комната, кровать не разобрана, лишь смято верхнее покрывало. Воспоминания о вчерашнем путались и ускользали. Похоже, ее принесли, не раздевая, лишь сняв куртку и обувь, положили и укрыли чем-то теплым. Ботинки обнаружились под кроватью, а куртка на стуле у окна.

Быстро натянув, а то ступни мерзли, и зашнуровав ботинки, Станислава подошла к окну и аккуратно выглянула в щелочку между занавесками. Перед ней простиралась деревенская улочка, и, судя по высоте обзора, девушка находилась на втором этаже. Вокруг разливалась та особая синева, какую приобретает морозный воздух в сумерках раннего утра или позднего вечера. В некоторых домах светились окна, вдоль забора не спеша шла женщина, через улицу перебежала черно-белая собака, и Станислава, наконец, осознала, где она. Деревня Дана, дом его семьи, куда их вчера направила Мирослава Матвеевна.

Четко вспомнился вчерашний разговор, смутно путь до этой комнат, большую часть которого она проехалась у Тимки на руках, и ночное прощание с бабушкой. Так вот что ее разбудило, и ноги сами собой понесли к двери, которая вывела на широкий балкон, огороженный резными перилами, который делал почти полный круг и заканчивался лестницей на противоположной от Стаси стороне.

На балкон выходило еще несколько закрытых дверей. Станислава подошла ближе к перилам и глянула вниз. Большой зал, окруженный резными деревянными колоннами, на которых лежала верхняя балюстрада. Пыльная мебель, какие-то картины и охотничьи трофеи по стенам, небольшой камин, слабо угадывались в тусклом свете, пробивающимся сквозь высокие окна. Просто домик зажиточного помещика, который уехал кутить в столицу, а смотреть за фамильным гнездом никого не оставил. Или оставил, да управляющий запил с дворником, и махнул на присмотр рукой.

За неспешными размышлениями Станислава достигла лестницы, но, едва шагнула на первую ступеньку, остановилась. Тишину последних минут разорвали голоса, Артем и Дан о чем-то спорили на повышенных тонах, точнее Дан почти кричал, а вот Артем отвечал вполне спокойно. Девушка присела, пытаясь понять, где идет спор. Из-под двери на первом этаже пробивался свет.

— Я думал, ты уже выдохся, — чуть насмешливо проговорил Артем.

— Да что ты! Я так легко не успокоюсь. Да у меня в голове не укладывается, как ты мог… — это уже Дан.

— Ну, извини, — в голосе Артема не ощущалось и миллиграмма раскаянья, что взбесило Дан, еще больше.

— Меня просто из себя выводит твое проведение, даже не то, что ты скрывал, а то, что решился использовать на мне… на мне!.. свои трюки. Память править посмел!! Если бы силы тебя не подвели, я бы так и прибывал в неведенье.

— Да жаль, что отвлекся… — на этот раз совершенно искренне вздохнул Артем.

Дан зарычал, а потом что-то врезалось в стену и с хрустальным звоном осыпалось на пол.

— Любимая ваза твоей бабушки, кстати, — констатировал совершенно не пострадавший парень.

— И как долго, — голос Дана теперь звучал чуть спокойней, толи выпустил пар, расколошматив вазу, то ли понял, что придушить этого придурка все равно не получиться, лишь нервы на него зря потратишь, — как долго ты планировал скрывать это? Мало мне того, что Настя до сих пор в себя не пришла…

Спор прервался на середине. Скрипнула дверь, желтая солнечная полоска перечеркнула цветастый ковер на полу, в проеме возник знакомый силуэт, а затем раздался жизнерадостный голос Тимура:

— Что за спор, а драки нет!

— Сейчас будет, — мрачно пообещал Дан.

— А так вы меня за этим звали? Чур, я рефери!

— Нет… — начал Артем.

— Нет? Не рефери? А кто? А-а-а! Нет, ну драться с вами я не буду, — расстроено произнес парень. — Я вообще за мир во всем мире.

— Мы хотели попросить тебя о помощи! — слишком резко из-за недавнего спора с Артемом и желания, поскорей прервать нескончаемый поток слов, произнес Дан.

***

Станислава вдруг отчетливо увидела, именно увидела, а не представила, комнату и всех в ней находившихся. Помещение больше всего напоминало пыльную заброшенную так же давно, как и весь дом, библиотеку. Вдоль стен стояли полупустые книжные шкафы, на двух узких подоконниках досыхало нечто, бывшее когда-то раскидистым цветком, с потолка свисала старинная люстра, в равных долях крашенная тусклым хрусталем и паутиной, в которой тускло горели три лампочки. Они да еще свет из окна не особо разгоняли пыльный полумрак. Еще из мебели в кабинете был продавленный диван, пара скрипучих стульев и истертый ковер.

Артем очень бледный, какой-то даже выцветший, внешне спокойный, но глаза сужены от внутреннего напряжения, сидел на полу, скрестив ноги. Дан, рука перебинтована, под глазами круги, возвышается над ним, хмурит брови. Тимур, все лицо в ссадинах, царапинах, по шее цепочка синяков спускаеться за ворот рубахи, устроился на диване. Хоть кажется расслабленным и веселым, но руки засунутые к карман брюк нервно теребят скрепку, не понятно как там оказавшуюся.

— Так что у вас случилось, — становясь серьезным, поинтересовался Тимур.

— Инвалид потерял свое тело, — мрачно выдал Дан, взглянув на Артема.

— Я не потерял… — попытался возразить парень.

— А как еще это назвать, если человек не знает, где находится что-то принадлежащие ему.

— В смысле, — опешил Тимур.

— Ты же в курсе, уверен — Ведьмочка тебе рассказала, что я обретаю силу, когда выхожу из тела, которое не вполне здорово. Оболочка моя лежала в доме Дана, и когда напали Псы, я смог выбраться. А потом — темнота. Меня будто выкинуло из собственного тела, и теперь я его не ощущаю, хотя всегда мог….- попробовал объяснить Артем.

— Важно другое, уверен ли ты, — еле слышно, точно боясь необратимости слов, произнесенных слишком громко, спросил Дан, — что оно до сих пор живо.

— Оно…я… тело еще живо….

— Откуда такая уверенность!? — вновь потерял терпение Дан.

— Я знаю! Я уже умирал! — В голосе парня прорезалась сталь, а лицо отразило что-то давнее, застарелое… боль?…страх?

Дан вздрогнул, отвел глаза. Неужели смутился? Или тоже вспомнил то, что пытается забыть вот уже полгода.

— Какие последствия отсутствия тела тебе грозят? — спросил чуть взволновано Тимур, а Славка разобрала в его голосе нотки нарастающей паники.

— Я не полноценная Тень, я не могу подпитываться чужими страданиями. Поэтому мне нужно иногда возвращаться в тело для подзарядки. Если я не буду использовать силу, то смогу продержаться около месяца. А если буду — не больше недели.

Где-то в животе Титула зародилась, начала расползаться по телу ледяная пустота.

"А найти тело никак?" — подумала Стася, сидя на лестнице, а через мгновение ее вопрос озвучил Тимка.

— Способы есть, — проговорил медленно, точно еще раз обдумывая варианты, Дан, — но они очень долги, требуют длительной подготовки и не особо точны. А если тело увезли далеко, да еще надежно спрятали, то мы просто по времени не успеем. К тому же, если за ним не будет достаточного ухода, то оно просто…