Эти странные Рэдли - Хейг Мэтт

– Готика будет тебе весьма к лицу, если ты сбавишь обороты.

Она никогда не потерпела бы подобной чуши от Тревора, своего парня, но выслушивала ее от этого незнакомца. И даже согласилась встретиться с ним через десять минут на скамейке у торгового центра, рискуя стать на следующий день предметом обсуждения сотрудников-сплетников.

Они разговаривают. Все машины разъехались, а они остались. Прошло вроде всего несколько минут, а на самом деле – целый час. Вдруг он внезапно встает и жестом предлагает ей сделать то же самое. Они куда-то идут через всю парковку. И вот она уже стоит, опираясь спиной на старый потрепанный «фольксваген» – трейлер, единственный оставшийся на стоянке автомобиль.

Она должна быть с Тревором. Он будет ее искать. Или не будет. Может, он сидит дома, играет в свой «Варкрафт» и вообще о ней не думает. Хотя это не имеет значения. Она просто хочет снова и снова слышать этот голос. Густой, уверенный, демонический голос.

– Я тебе нравлюсь? – спрашивает она.

– Ты вызываешь у меня чувство голода, если речь об этом.

– Так пригласи меня на ужин. Ну, раз ты так голоден.

Он бесстыдно улыбается:

– Я хотел позвать тебе к себе.

Его темные глаза изучают ее, и она тут же забывает о холоде, о Треворе – обо всем, о чем не стоит забывать, когда беседуешь с незнакомцами на автостоянке.

– И где же твой дом?

– Ты на него опираешься, – отвечает он.

Она хохочет, хохочет.

– Оке-е-ей, – тянет она, поглаживая стенку трейлера.

Она не привыкла к таким приключениям после работы.

– Оке-е-ей, – повторяет он.

Ей хочется поцеловать его, но она сопротивляется этому желанию. Закрывает глаза, безуспешно пытаясь представить лицо Тревора.

– Наверное, мне стоило бы тебе сказать, что у меня есть парень.

Похоже, он только обрадовался этому сообщению:

– Я бы и его пригласил на ужин.

Он протягивает ей руку, она принимает ее.

У него звонит телефон. Она узнает мелодию: это «Роллинг Стоунз», «Сочувствие дьяволу».

Он не отвечает на звонок. Вместо этого ведет ее к другому борту трейлера и открывает дверь. Внутри царит хаос из вещей, потрепанных книг и старых кассет. Она замечает голый матрас, а вокруг – пустые и полные бутылки красного вина.

Она смотрит на него и думает, что никогда в жизни не встречала никого столь же привлекательного.

Он приглашает ее внутрь.

– Добро пожаловать в мой за́мок.

– Кто ты? – спрашивает она.

– Меня зовут Уилл Рэдли, если речь об этом.

Она не уверена, что именно об этом, но на всякий случай кивает и забирается в трейлер.

Уилл задается вопросом, действительно ли она стоит таких усилий. Беда в том, понимает он, что всегда наступает момент, когда даже удовольствие, даже быстрая и легкая охота с желаемым результатом превращается в рутину. А проблема рутины в том, что она неизменно порождает скуку, от которой страдают все остальные – и трезвенники, и бескровные.

Она смотрит на бутылку. Эта девушка, эта Джули, которую так легко удалось сюда заманить, вряд ли будет хотя бы наполовину так же хороша, как та, которой он только что угостился, – Исобель Чайлд, вторая в списке самых вкусных вампиров в его жизни. Но сегодня он не хочет иметь дела ни с Исобель, ни с кем угодно из этих кровопийц, вечно боящихся полиции и указывающих ему, как жить.

– Так чем ты занимаешься? – интересуется Джули.

– Я преподаватель, – отвечает он. – Бывший. Никого больше не интересуют уроки, которые я… могу преподать.

Она закуривает и впивается в фильтр сигареты, все еще рассматривая бутылку.

– А что это ты пьешь?

– Вампирскую кровь.

Джули в восторге от этого ответа. Она падает на спину, хохочет, и Уилл видит ее шею во всей красе. Бледную кожу, границу с еще более бледным тональным кремом. Все как он любит. На горле, чуть сбоку, у нее маленькая плоская родинка. Под подбородком тянется голубоватая жилка сосуда. Он тянет носом воздух и улавливает ее запах – аромат пропитанного никотином кровеносного русла малоежки с отрицательным резус-фактором.

– Вампирская кровь! – она снова запрокидывает голову. – Забавно!

– Могу говорить «сироп». Или «нектар». Или «сок жизни», если тебе так больше нравится. Но я, если честно, не люблю эвфемизмы.

– Раз так, – она продолжает смеяться, – объясни, зачем ты пьешь вампирскую кровь.

– Она делает меня сильнее.

Ей это нравится. Ролевая игра.

– О, ну что ж, тогда покажите мне свою силу, господин Дракула.

Он перестает пить, закупоривает бутылку, отставляет в сторону.

– Мне больше нравится «граф Орлок», но «Дракула» тоже сойдет.

Она слегка смущается:

– Так ты будешь меня кусать?

Он колеблется:

– Осторожнее со своими желаниями, Джули.

Она подползает к нему, садится сверху, покрывает поцелуями его лицо от лба к губам.

Он отстраняется, утыкается ей в шею, снова вдыхает запах того, что вот-вот попробует на вкус, стараясь игнорировать запах ее дешевых духов.

– Давай же, – командует она, не догадываясь, что это ее последнее желание. – Укуси меня.

Закончив с Джули, он смотрит на ее бездыханное тело в пропитанной кровью униформе и ощущает пустоту. Как художник, оценивающий не самую удачную свою работу.

Он проверяет телефон и прослушивает единственное голосовое сообщение.

Голос брата.

Это Питер, и он просит помощи.

Питер!

Малыш Пити!

Им нужна помощь, потому что, если он правильно понял, Клара оказалась непослушной девчонкой.

Клара – это его дочь, соображает Уилл. Сестра Роуэна.

Сообщение обрывается. Остается только тихий гул. И дальше – все как всегда: он сидит в трейлере, рядом – мертвая девушка, бутылки с кровью и обувная коробка с воспоминаниями.

Он находит номер в списке вызовов и набирает, но впустую. Питер выключил телефон.

Все чудесатее и чудесатее.

Он переползает через Джули, не став даже окунать пальцы в рану на шее, чтобы лизнуть еще немного крови. Коробка из-под обуви покоится между водительским сиденьем и самой особой бутылкой из его коллекции, которую он хранит завернутой в старый спальный мешок.

– Пити, Пити, Пити, – бормочет он, снимая резинку, которой перевязана коробка.

Но ему нужны не старые письма или фотографии, а телефонный номер, записанный на крышке. Уилл переписал его когда-то с чека, скопированного из электронного письма от Питера, которое он читал в интернет-кафе во Львове, где провел прошлое Рождество с членами украинского филиала Общества Шеридана, заехав туда по пути домой после сибирской вакханалии.

Это единственный номер домашнего телефона, который он когда-либо записывал.

Он звонит. И ждет.

Бесконечное одиночество деревьев

Роуэн спускается на первый этаж и с удивлением видит, что, хоть гостей уже и след простыл, посуду родители оставили на столе. И даже летний ягодный пудинг не убран.

Из середины десерта сочится густой багровый фруктовый сок, отчего на Роуэна накатывает голод, и он решает съесть кусочек. Потом идет в гостиную, садится перед телевизором и ужинает. Он смотрит «Вечернее ревю», свою любимую передачу. Обычно его успокаивает болтовня интеллектуалов в креслах, рассуждающих о новых пьесах, книгах и выставках; и сегодняшний вечер не исключение. Сегодня речь идет о новой садомазо-версии «Укрощения строптивой»; Роуэн смотрит и ест десерт. Доев, он понимает – впрочем, как обычно, – что все равно голоден. Он продолжает сидеть перед экраном, смутно беспокоясь, куда подевались родители. Видимо, им позвонила Клара и попросила ее забрать, но почему они не сказали, что уезжают?

Знаменитые интеллектуалы переходят к книге под названием «Бесконечное одиночество деревьев» Алистера Хобарта, автора известного романа «Когда споет последний воробей».