Сборник "Самая страшная книга 2014-2024" (СИ) - Скидневская Ирина Владимировна

Не знаю, связали ли преступление с волосатиком, но меня в этой смерти не обвинил никто. В принципе, мало народу помнило о моем существовании – обычный «винтик», рядовой человек громадной страны, в которой таких запчастей не пересчитать. Меня это только радовало – после армейского коллективизма я ощутил себя, наконец, невидимкой.

– Мне это на фиг не надо, – прошептал той ночью сине-зеленым глазам. – Это надо тебе! Что взамен?

Большая черная тень в углу не ответила, как и прежде, зато сон принес уверенность и ясность.

– Мне нужны деньги, – сказал я Эле наутро вместо объяснений. – Рублей пятьсот или тысячу, потом отдам. У тебя точно есть.

– Может, и есть, – поджала она губы. – И на кого ты, Андрюшенька, тратить собрался?

– На дело. Если не дашь, найду, у кого занять, но меня потом не увидишь. Спи со своим Саввушкой!

Сейчас ей хотелось меня убить и жесткого секса – одновременно. Она вздохнула, маленькая грудь колыхнулась под атласным халатом, глаза превратились в щелки.

– Ты всегда был подонком, да?! Притворялся, косил под паиньку, а сам…

Ее взгляд метнулся мне за спину, щеки покрылись мгновенным румянцем, и я уже понял, кто там.

– Слишком тихо заходишь, дядя Савва, – сказал, не оборачиваясь. – Не учили тебя, что подслушивать вредно? Можешь услышать лишнее.

Он действительно застыл на пороге комнаты – большой и сутулый увалень с обвисшими усами. В тапочках. Чистоту и порядок Эля всегда обожала – Савва даже сейчас не рискнул пройти обутым.

– Ты лицом-то не дергай, я ухожу.

– Что ж ты делаешь? – спросил он потерянно, без гнева даже. – Ты ж мне как сын… был.

– Благодарю, не надо такого бати! А уж эта мне в мамки всяко не годится.

Эля догнала за дверью, сунула пачку купюр, хищные коготки ухватили мою ладонь:

– Только вздумай надолго пропасть!

– И че тогда? Загрызешь?

Пропадать я, конечно, не собирался, прописка в то время сама по себе дорогого стоила. Как и возможность стать однажды наследником этой парочки. Родного отца я не знал вообще – судя по Элиным намекам, ублюдок сбежал еще до того, как я начал толкаться в мамином животе, не осталось ни фотографий, ни даже фамилии. Только имя, ставшее мне отчеством – если не выдуманное. Ждать от мира подарков такому, как я, не стоило точно, а потому я решил не терять ни одной песчинки.

Для начала устроился на работу. В тот самый мединститут. Простым электриком – образования не имел, но в армейке научился всякому, плюс прекрасные характеристики от командира части. Плюс – удача, которой было теперь в избытке. Все делал четко и правильно, будто кто-то меня подталкивал нужной дорогой, не давая оступиться. Работал без нареканий, приходил, если надо, по выходным, умел удачно пошутить и легко «отбрить» словами любителей кататься на чужой шее. Вдобавок начал активно посещать комсомольские собрания и там не отмалчивался. Говорунов в институте хватало и без меня, но большинство относились к интеллигенции, от студентов до профессоров – человек рабочей профессии пришелся как раз в тему. Быстро заметили, начали узнавать. С преподавателями общался вежливо, но уже по-свойски, а намеки насчет поступления они принимали как должное.

Наступил новый год, а за ним весна. В далекой Москве умер генсек Черненко, пошли гулять анекдоты про «абонемент на похороны». Очередной глава страны казался неприлично молодым даже с моих соплячьих позиций, говорил и двигался быстро, но мне до всех этих перемен дела не было.

Я думал об институте. Готовился без дураков, ночи просиживал над учебниками, отметая поползновения Эли – ее муж после нашего разговора начал сильно болеть, а роль сиделки эту стерву тяготила заранее. Как-то раз даже намекнула, что неплохо бы Савве «уйти пораньше», если кто-нибудь, знающий медицину, сделает все без накладок. Получила за это сразу и больно.

– Ты меня за животное держишь? – спросил между первой пощечиной и парой других. – Ты же слышала, что я ему как сын. Хочешь, чтобы любящего отца уморил своими руками?

С Кирой все начиналось так же – только та после оплеух стала оскорблять, а у этой хватило чутья закрыть рот покрепче. Почуяла, чем может кончиться. Глаза ее от боли и унижения стали мокрыми, а мое тело отреагировало каменным «стояком». Навалился сверху и взял псевдотетю без церемоний и ласк. Она не сопротивлялась.

– Чтоб знала, тварина, как мне предлагать такое! За урода держишь, за упыря? Ну, вот тебе, вот, вот…

Не сопротивлялась, даже когда мои пальцы легли на ее горло – лишь в прищуренных злых глазах появился ужас. Как у Киры, опять же. Я чуть сдавил и разжал пальцы. Нельзя! Дернулся пару раз, взорвался с хрипом, а Эля вдруг застонала в ответ. Понравилось?!

– Ну, ты вообще… знал, что конченая, но чтоб так…

Даже сам слегка испугался – от такой волчицы можно было ждать чего угодно. Куда уж против нее простому и доброму парню?!

Прописку терять не хотелось, но хорошие отношения в институте решили дело. Досталась-таки мне комната в общежитии – именно комната, а не «койко-место». Вещи туда перевез частично, Эле сказал, что еще вернусь. От греха подальше.

Перед вступительными экзаменами решил «подстелить соломки» – улыбки преподавателей еще ничего не значат, а терять год жизни я точно не собирался. Особенно если можно купить этот год ценою жизни чужой, совсем никчемной.

Пьянчужку нашел в одном из парков, подальше от института и общежития. Неясного возраста, теряющую себя, но еще не бродягу – с грязью и вшами я возиться не собирался. Подмигнул, поманил, показал бутылку. Со щетиной и в рабочей спецовке выглядел убедительно. Алкашка собралась искать компаньона, пришлось намекнуть, что «третий – лишний». Выпьем, закусим, приляжем в траве, где никто не видит. Глаза женщины стали маслеными, а первые полстакана развезли ее окончательно.

– Ты ж мой сладкий такой, Буратинка богатенький, – бормотала, идя за мною в кусты, а во мне поднималась, захлестывала тошнота. Не от будущей крови – от слов этой образины.

– Сядь вот так и закрой глаза, – прошептал я, когда вокруг не осталось ничего, кроме зелени. – Буду медленно тебя раздевать, сзади. Чтоб красиво.

Сам не знаю, откуда пришла на язык эта чушь, но пьянчуга уселась и зажмурилась до гримасы. Вспомнила молодость, когда нормальные парни рвались к ее телу, целовали в шею и в губы, а впереди еще было много лет хорошей и чистой жизни.

Жизни, которая не состоялась, – и нефиг теперь жалеть!

– Освобождаю тебя, – шепнул я ей сзади в ухо и чиркнул по горлу. Опасная бритва рассекла артерии и трахею, кровь хлестнула вперед тугой струей, а развернуться я жертве не позволил. Держал за плечи, пока она сипела и булькала, окрашивая траву алым на несколько метров. Потом алкашка стала мягкой, будто кукла, завалилась лицом на свои же колени, а я осторожно попятился. Вытер и спрятал бритву, надвинул кепку на лицо, пошел не оглядываясь. Где-то вдали завыла собака, потом вторая и третья – если прискачут на запах крови, поднимется шум, а если с хозяевами и обучены, то догонят меня в два счета.

Наконец стало страшно, но я не побежал. Нутром почувствовал тень в кустах и отблеск глаз – зеленых, будто у сытого волка. Какая собака рискнет приблизиться, пока этот взгляд меня оберегает?!

Махорку, впрочем, высыпал – целую пачку, заранее припасенную. На свои следы и на траву вокруг. Так оно надежней.

Поступил я без проблем – с прицелом на хирургию, конечно же. Лечебный факультет с уклоном во внутренности. Работу электрика пришлось оставить, зато комсомольскую активность я удвоил и даже утроил: новое время требовало новых речей, незамутненных взглядов, свежей крови. В переносном смысле пока еще. Вечерами штудировал газеты, смотрел регулярно новости, выписывал и учил наизусть актуальные фразы. Ускорение, перестройка, новое мышление. На собраниях разносил сотоварищей за косность и неготовность идти со временем в ногу – должность комсорга курса мне досталась легко, да и в парткоме уже приглядывались с интересом. Почти как одна из согруппниц. Некрасивая, но «упакованная» с головы до ног в натуральный импорт. Отец этой девушки занимал неплохую должность в облисполкоме, на стыке между торговлей и медициной, и сирота-голодранец вряд ли выглядел зятем его мечты. Пока что. Незримая рука продолжала меня подталкивать нужным курсом, дорога виделась на годы вперед. Самое главное – я действительно оказался талантлив. Учился азартно и весело, получал «автоматы» по большинству предметов, кипел энергией. Тайная сторона моей жизни спряталась, до поры, в темноте.