Он не слышал ничего и никого, глядя на деревянный ящик, в котором медленно будет гнить под землей тело его лучшего друга.
Он не чувствовал горечи и боли, рвущих душу и раздирающих сердце.
В том то был и ужас, что Касьян не ощущал ничего. Пустоту. Только внезапная и ошеломляющая пустота разворачивалась в его сознании и мыслях.
Ничего. Тишь… Мрак… Безмолвие…
Странный внутренний, внезапный импульс, словно дёрнул за левое плечо.
Поддавшись инстинкту Касьян обернулся.
Он поймал её взгляд и почувствовал, как с толчком сердца, повысилась температура. Запылала пульсирующая кровь, болезненное пекущее тепло растекалось по коже.
Он смотрел в ясные, бледные голубые глаза темноволосой девушки.
Она стояла далеко, на другой стороне улицы. Её плещущиеся на ветру волосы были похожи на извивающиеся щупальца.
Она улыбалась.
Злорадно. Победно. Торжествующе.
И лицо… Её лицо было выкрашено в черно-белый.
Касьян сорвался с места и бросился к девушке. Священник, читавший проповедь над гробом Лунина осекся.
Все вокруг изумленно уставились в след убегающему Касьяну.
Бежать было неудобно, сломанная рука в бандаже серьезно сковывала его действия.
— Эй! — закричал он девушке. — А ну, стой! Стой, слышишь! Стоять!..
Черноволосая ещё пару мгновений улыбалась, а затем быстро обернулась и юркнула в узкий темный проулок.
Касьян выбежал на проезжую часть.
Перед ним с возмущенным сигналом остановился красный внедорожник.
— Ты шо больной?! Олень ***ть! — проорал водитель из окна автомобиля.
Касьян перебежал дорогу, ринулся в проулок, вслед за девушкой с черно-белым лицом.
Его гнала злость и жажда мести.
Он знал, что случилось. Знал, кто убил Лунина.
Монохромный человек… Этот безжалостный психопат, с больной психотической фантазией! И эта… Эта девка с черно-белым лицом, с ехидной улыбкой…
Наверняка, она что-то знает. Зачем иначе она разрисовала себе физиономию в черный и белый?!
Не иначе, как поклоняется этому безумцу! А может… А может она сама и есть убийца!
Предположения стремительно менялись в голове Касьяна, пока он бежал за девушкой.
Люди во дворах с удивлением смотрели, как мужчина со сломанной рукой неловко, но старательно и прытко мчится по уличным дорогам.
Девушки с черно-белым лицом нигде не было.
Касьян пересек двор, и выскочил к проезжей части.
Здесь, отдышавшись он оглянулся. Посмотрел в обе стороны.
Идут прохожие, шумят автомобили, откуда-то тянет приторно сладким запахом.
Девушки с черно-белым лицом нигде не было.
Касьян глубоко втянул носом воздух.
Сердце слева гремело, после бега. Легки жаждали воздуха.
В левом боку ощутимо и довольно болезненно тянуло.
Каменев выругался.
Он услышал шум мотора. Обернулся.
Возле него резко затормозил черный внедорожник.
Прежде, чем Касьян успел хоть что-то понять, из машины выскочили трое мужчин.
Подскочили к нему.
Касьян не ловко развернулся, бросился было бежать.
Но мужчины крепко схватили его. Касьян почувствовал быстрый укол в шею.
Теряя сознание, чувствуя, как его куда-то несут, он услышал крик женщины.
Кто-то грозился вызвать полицию. Кто-то кричал: «Остановитесь! Что вы делаете?!».
Последнее, что он помнил, перед тем, как сознание утонуло во мраке, был резкий крик знакомого голоса.
— Давай, всё! Валим! Валим!..
***
Он очнулся от холода на лице.
Касьян вздрогнул, отпрянул назад. Что-то удержало его за запястья.
Он судорожно втянул в себя воздух, откинул голову назад.
В глазах все расплывалось и двоилось. Болела отяжелевшая голова.
Следом накатила кошмарная тошнота и его вырвало.
Он изверг содержимое желудка буквально себе под ноги.
— Твою же ма-ать… — с брезгливостью протянул кто-то. — Ты, что не мог сдержаться, падаль?
Прежде, чем Касьян сумел сфокусировать взгляд на говорившем, ему в живот пришелся мощный удар.
Каменев охнул, хрипло закашлялся и скривился от ломящей, давящей боли в животе.
Он не успел пережить свирепевшую боль от удара, как получил новый в лицо.
Голова его качнулась назад, хрустнули шейные позвонки, Касьян ощутил, как по лицу заструилась кровь.
— Хватит! — властно сказал, чей-то голос. — Оставьте его!
— Да после того, что эта тварь напечатала, его надо…
— Я сказал, оставьте! Инга сказала, что хочет видеть его мучения. Хочет увидеть, как он будет страдать… А значит…
Кто-то подошел к Касьяну. Он ощутил запах мужского парфюма.
— Значит эта гнида будет подыхать медленно. А то вы его тут ща забьете за пол минуты…
— Меньше. — прошипел кто-то из угла с жгучей ненавистью. — Я бы этого урода пристрелил бы…
Кто-то взял Касьяна за волосы и поднял его голову вверх.
Касьян скривился от рвущей боли под кожей головы.
— Ну, что звезда российской журналистики? — глумливо спросил человек с дорогим парфюмом.
У Касьяна постепенно сфокусировалось зрение. Отступило головокружение, и окружающая обстановка приобрела четкость.
Он находился в подвале, с низким потолком и тусклым светом.
Вокруг него стояли четверо неизвестных людей.
Перед ним, на корточках сидел мужчина в светлой рубашке, с закатанными рукавами и полосатом галстуке.
У мужчины были лохматые каштановые бакенбарды и сверкающая лысина голове. Из-за удлиненной, мощной челюсти обладатель пышных бакенбард походил на натурального орангутанга.
У него был широкий, мясистый нос с легкой горбинкой и умиротворенные, удивительно спокойные тускло-серые глаза с равнодушным, мягким взглядом.
Разумеется, взгляд мужчины с бакенбардами был обманчив.
— Ты перешёл черту журналистишка, — объявил «орангутанг».-И подписал себе приговор своей дерьмовой статьей. Скажи, ты правда думал, что это тебе так просто сойдёт с рук? Ты правда возомнил, что тебе ничего не будет, да? Что тебя никто не посмеет тронуть, а?
Мужчина с бакенбардами чуть наклонил голову в сторону, заглядывая в глаза в Касьяна.
Он вдруг схватил Каменева за челюсть, больно сдавил, и поднял его лицо вверх.
— Теперь тебе придется отвечать за свою подлость, паскуда! Советую тебе привыкать к этому подвалу, потому, что именно здесь тебе предстоит состарится и подохнуть в собственной блевотине! И обещаю, каждый день, что тебе отведен ты проживешь испытывая боль, страдания, и ощущая себя бесправным, вонючим ничтожеством! Очень скоро ты начнешь завидовать домашним животным, Каменев. И всё из-за того, что ты не умеешь вовремя остановится… Надо было слушать Плансона, когда он разгромил твою квартиру, и заняться чем-то более приземленным.
Мужчина с бакенбардами ядовито усмехнулся и отпустил Касьяна.
Голова Каменева немедленно упала на грудь.
Касьян сдавленно всхрапнул. Скривился.
Мучительная боль в рассеченной скуле стремительно нарастала, выкручивала и рвала плоть.
— Это он? — проговорила внезапно какая-то женщина.
Её голос звучал сочным, звучным меццо-сопрано.
Таким поют оперные певицы в драматических постановках.
Мужчина с бакенбардами поднялся. Все оглянулись на подошедшую к Касьяну женщину.
Высокая, в светлых брюках и в персикового цвета пиджаке. У нее было ассиметричное каре и безвкусные, тяжелые серьги в ушах.
Она подошла к Каменеву, остановилась перед ним.
— Это тот ушлепок, который написал про меня гадости в своей статье?
— Да, милая. — мужчина с лохматыми бакенбардами приобнял брюнетку за плечи.
— Скотина! — прошипела женщина. — Ты даже не представляешь, как нарвался! Ты знаешь, что с тобой сделают?! Тебя здесь резать будут по кусочку! Тебя твоими же кишками накормят! Дрянь! Скотина!.. Мразь!.. Подонок!..
Её визгливые злые выкрики гулким эхом разлетались в стенах подвала.
— Орать от боли будешь! — едва ли плюясь от переносимой злобы рычала женщина.
Лицо её исказила гримаса истовой ненависти.
