Смертные души (СИ) - Мичурин Артем

— Это не обсуждается, — прервал базбена Олег.

— Ладно-ладно, — осторожно вернул тот меч. — Я просто покажу, что у меня есть на обмен, а вы уж сами решайте. Нельзя запретить торговцу демонстрировать свой товар. Так ведь? — усмехнулся Нигум, расстёгивая невесть откуда взявшийся объёмистый ранец. — Я не заметил у вас поклажи. И вы довольно легко одеты. Полагаю, шерстяные одеяла будут весьма кстати, — выложил он на свою подстилку два туго скрученных рулона. — Они тонкие и очень лёгкие, но невероятно тёплые. Вам понравится. Так же у меня с собою небольшой излишек еды. Уверен, ваши желудки соскучились по работе, — на подстилку лёг холщёвый мешочек, источающий терпкий и весьма аппетитный аромат. — Это копчёная лантия, вкуснейшая рыба из озера Самор, близь Таркара. Вода в нём настолько чистая, что рыбача посреди него с лодки, можно разглядеть свою тень на дне, а глубины там с добрых сорок локтей. А вот и она сама, — вынул Нигум из своего бездонного ранца солидную флягу. — Прекрасно утоляет жажду и придаёт сил. Ага, — снова запустил он руку в ранец, — вот это вам точно придётся по вкусу. Поглядите, — бросил Нигум Дику большой тесак в кожаных ножнах.

— Неплохо, — покрутил Миллер в руках нож с тяжёлым двадцатисантиметровым лезвием в полладони шириной и ухватистой рукоятью из тёмного рога.

— Чрезвычайно нужная вещь, — заверил Нигум. — Может всё. Хоть дрова им коли, хоть головы отрезай. У меня таких десять штук. В Швацвальде расходятся быстрее, чем горячие пирожки. Так, — продолжил он шарить в недрах ранца, — болты вам без надобности, это тоже. А вот это может пригодиться, — извлёк он на всеобщее обозрение огниво, состоящее из небольшого кремня, тонкого кресала и пучка трута в цилиндрическом деревянном футляре. — Смотрите, — ловко чиркнул Нигум кресалом по кремню, и в полумраке вспыхнул яркий сноп искр. — Очень просто.

— А спичек или зажигалки нет? — робко поинтересовался Жером.

— Увы, — убрал Нигум огниво в футляр и передал его Олегу для ознакомления. — Есть спиртовые, но я таким барахлом не торгую, мороки больше. А сера, керосин, порох — это всё не про Ош. Почему я слышал о таких вещах? Да потому, что свежие из вашего мира спрашивают о них чуть ли не раньше, чем задают вопрос: «Как нам вернуться?».

— А это возможно? — подался вперёд Ларс, жадно вслушивающийся в каждое слово базбена.

— Вернуться-то? Хех. Мне лично о таких случаях не известно. Однако поговаривают, что кое-кому это удавалось.

— Как?

— Откуда мне знать? — пожал плечами Нигум. — Я всего лишь мелкий торговец. Такие дела не по нашему уму. Да и кто, кроме вернувшегося, сможет это подтвердить? Был свежачок, был, да и нету. А куда делся — Гахаз его знает.

— Много здесь таких? — спросил Олег, разглядывая огниво. — Ну, свежих?

— Не так чтобы много, но встречаются. Правда, в последние годы всё реже.

— А как они... то есть мы, попадаем сюда и для чего? — снова подключился к разговору Ларс.

— Никто этого не знает. Вы просто появляетесь, то тут, то там. Большинство не доживает и до вторых суток. А уцелевшие рассказывают примерно одно и то же. Дескать, шёл по своим делам, никого не трогал, и тут вдруг всякая чертовщина началась, замуровали, дверь, я в неё, и вот здравствуй, новый дом, — Нигум гаденько захихикал, но быстро взял себя в руки под пристальным и недобрым взглядом Миллера, всё ещё крутящего в руках нож.

— А ты сам как здесь оказался? — спросил Жером.

— Ну, это длинная история. Всё началось одним тёплым летним вечером, когда молодой базбен из рода Кхаш встретил мою мать. А потом долгие пять месяцев в животе, и вот я здесь, — ощерился Нигум.

— Так ты местный? — буркнул Дик.

— Самый что ни на есть.

— Ваш народ всегда жил в Оше? — поинтересовался Олег.

— Это вряд ли. Согласно легенде, наш истинный дом — Ташанда. Холодный мир дремучих лесов и скалистых гор далеко-далеко отсюда. Но это лишь легенда, и никто уже ничего толком не знает. Однако существует теория, согласно которой Ош раньше был заселён только дикими неразумными тварями, а все ныне живущие здесь разумные существа пришли извне.

— И кто они?

— Ош огромен, — развёл руками Нигум. — Я за свою жизнь исходил лишь малый его клочок. Мой родной город — Анхарам. Столица царства базбенов, Горлоха. Это на севере, в Плачущих горах. Ещё севернее, за Ревущим Хребтом раскинулось Великое Ледяное море. Что за ним — одной Шогун ведомо. К востоку отсюда находится Саланса — земля нолнов. Их столица — Лантель. Они не слишком жалуют чужаков, как, впрочем, и мои соплеменники, но с ними можно найти общий язык. А вот за их восточные границы лучше не соваться. Там начинаются владения Газамара и пустоши — скверные места, гиблые. На юге лежит страна рукунов — Занерек. Настоящий рай для торговца. Я уже сколотил бы там состояние, не будь так чувствителен к зною и пыли. Об их берега бьются волны Моря Ветров, и пока что ни один корабль не сумел побороть их бешеный напор. Ну а мы с вами сейчас имеем честь находиться на землях королевства Аттерлянд — вотчины людей. Конкретнее — в герцогстве Швацвальд. До его одноимённой столицы день ходу. И я как раз туда направляюсь, так что вам крупно повезло.

— Вы сказали «королевство»? — уточнил Ларс.

— Именно, — кивнул Нигум. — У них есть король, — добавил он после небольшой паузы. — Монархия. Нда... Давненько я уже не общался со свежими людьми. В прошлый раз это не вызывало вопросов.

— А давно был прошлый раз? — спросил Олег.

— Ну... Хм, так сразу и не вспомню. Давно. Да... Очень давно.

Ларс и Олег многозначительно переглянулись.

— Не сочтите за бестактность, но, сколько вам лет? — продолжил голландец.

— Это не имеет значения, — усмехнулся Нигум. — Мы в Оше. Вы живёте, пока душа не угасла. Или пока её не отняли.

— Но вы ведь называли себя старым базбеном. Стало быть, возраст всё же не пустое слово, даже в Оше?

— Вы наблюдательны. Что ж... это так. Мой век имеет свой конец. Слишком голодные нынче времена. Тело чахнет вслед за душой, и нечем её напитать. Но в былые... — Нигум замолчал, мечтательно улыбаясь. — В былые времена души текли полноводной рекой, и черпать из неё можно было вдоволь. Дни моей молодости обагрены кровью множества битв. Войны сменяли одна другую, как сезоны года. Базбены катились с Плачущих гор стальной лавиной, подминая под себя царства и княжества. Много, очень много смертей. Поля мертвецов. Плодородные поля... Но всё это в прошлом, — печально улыбнулся он, помотав головой, словно отгонял грёзы. — Теперь я рад возможности перебиться раз в неделю остатками души пустотелого. Мир измельчал и закостенел. Проклятый Союз. Большие войны уступили место мелкой пограничной грызне. Но и те урожаи идут в казну. А рисковать своей душой ради чужого бессмертия — это не по мне. Потому я и покинул Горлох.

— А кто же получает все души? — заинтересовался Дик.

— Избранные.

— Вы говорите о Детях Оша? — спросил Ларс.

— Что? — поднял на него взгляд Нигум. — От кого вы о них слышали?

— Нам уже посчастливилось беседовать кое с кем из местных, — ответил за него Олег.

— Хм. Тогда замечу, что этот кое-кто явно не всё рассказал. Самое главное, что вам следует запомнить — никогда, ни при каких обстоятельствах не упоминайте о Детях Оша в Союзных землях: Аттерлянде, Салансе, Занереке, Горлохе и особенно в Готии, если не хотите сгореть живьём на костре, или ещё что похуже.

— Но почему? Кто они?

— Детьми Оша их называют только демонопоклонники: кочевые племена восточных пустошей, нежить Газамара, орды с Холмогорья на западе, пиратские отродья за Пунцовым проливом, и прочая мразь. В союзных землях у них другое имя — Пожиратели. Три древних как мир и невероятно могущественных исчадия самой тёмной бездны. Полубоги своей грязной паствы. Мой отец ещё помнил времена, когда возглавляемые ими полчища шагали по земле, оставляя за собой лишь пепел и мёртвую тишину. Сейчас они затаились. Поговаривают, что поражение в последней войне вынудило Пожирателей погрузиться в сон, и в нём они пробудут, пока их капитаны не соберут достаточно сил для нового удара.