Под грузом тягостных воспоминаний Игнат Владимирович заметно ссутулился. Но даже так был на целую голову выше Кирилла.
– Ночью после похорон я проснулся. Помню, как долго кашлял и плевался, – воздух пропитался какой-то пакостью, будто канализацию прорвало или рыба стухла. Книги попадали с полки, еще и одежду кто-то вытащил из шкафа. В комнате, разумеется, никого не было, но даже в том состоянии до меня дошло, что вещи сами по себе не двигаются. До комнаты родителей шел, наверное, целых пять минут. Прятался от каждой тени. Но не кричал, ведь отец учил меня, что мужчина не должен быть трусом. Дверь в комнату родителей была открыта. Рядом с матерью девушка стояла, руками в ее шею вцепилась. Со спины светленькая такая, невысокая. А пространство вокруг плывет, словно туманом оборачивается. Глаза протер – нет больше девушки. А мама лежит так неудобно, не шевелится.
Кирилл ошибался, когда думал, что эта ночь не может быть еще более странной. Странной и жутковатой.
– Закричал я все-таки. Отец сразу проснулся, мама – нет. Холодная была, как лед. Синюшные пятна на горле до сих пор иногда вижу в кошмарах. И мама была не единственной. В газетах писали, что за ночь в поселке скончалось шесть человек. И еще шесть – в соседних деревнях. Не совпадение, ясное дело. С тех пор в поселке ни одну мертвую свадьбу не пропускали. Хотя их и не много было. На моей памяти всего две. – Голос Игната Владимировича дрогнул. – И сейчас вот…
– Это был призрак? Дух? – Кирилл сам не верил, что задал такой вопрос.
– Не знаю, как это назвать. Зато знаю, что маме едва исполнилось тридцать два и она была такой сильной, что могла перекопать половину этого огорода за один день. Если все доказательства указывают на самый невероятный исход, то он не такой уж невероятный.
– Жаль вашу маму. И Настю тоже. Не могу даже представить, насколько все это тяжело.
Игнат Владимирович кивнул, благодаря за сочувствие. Он долго молчал и смотрел на саженец яблони, потом хмыкнул и похлопал себя по нагрудному карману:
– Еще одну выкурить хочется. Стоит или нет? Посоветуй, как специалист.
– Лучше вообще бросить.
– Не время начинать вести здоровый образ жизни, – ответил Игнат Владимирович. – Тут хотя бы начать следующий день – уже победа. Ладно, ты с нами до конца останешься или как?
– Останусь. – Кирилл покосился на яблоню.
– Тогда идем обратно. Будем глиняные горшки бить. Чтобы…
– Чтобы отогнать злых духов. Я догадался.
3
– Опять спешишь? Куда ты все время торо- пишься?
Кириллу хотелось полежать в обнимку с Настей, вдохнуть сладкий аромат тела, прижать к себе крепко, изо всех сил, но она уже вскочила с кровати и копалась в ворохе одежды в поисках бесследно исчезнувшего лифчика.
– Да уж не все время. Но сейчас правда тороплюсь. Пообещала, что встречусь со Славкой вечером. Поедем смотреть место для строительства фермы.
Она застегнула лифчик, напоследок соблазнительно качнув грудью. Со щек еще не сошла краснота страсти, на губах застыла лукавая улыбка. Светлые волосы растрепались, однако легкая небрежность Насте шла. Как и отсутствие платья.
– Может, хватит уже? – поморщился Кирилл.
– Одеваться?
– Воевать на два фронта.
Настя замерла перед зеркалом, поправляя прическу. Выбившиеся пряди были безжалостно загнаны в тугой хвост.
– Надо определиться, в конце концов, – продолжал Кирилл. – Или Славка, или я. Он нормальный парень, все понимаю, но продолжать это у него за спиной – уже слишком. Надо все рассказать. И будь что будет.
Она неожиданно повернулась, вызывающе скрестив руки на груди:
– Не боишься все потерять?!
– Тогда сама прими решение. Выбери, кого любишь.
– А если обоих люблю?
– Так не бывает.
– Где же написано, что так не бывает?
– На сердце написано! – Кирилл вскочил с кровати и нервно прошелся по комнате. – Если кого-то любишь, на другого и смотреть не станешь. Не обратишь внимания ни на внешность, ни на слова. Это как будто находишь то, что искал всю жизнь. Уж я-то знаю… Еще со школы только о тебе думал.
– А вдруг я не такая? Вдруг я мутантка какая-нибудь с двумя сердцами?
Настя ласково провела острыми ноготками по его спине. Кирилл недовольно отодвинулся. Было приятно, но разговор шел серьезный.
– Славка планирует запустить самую большую ферму в районе. Продукты каждый день дорожают, скоро будут на вес золота. А земля у нашего поселка такая плодородная, что любая палка прорастет. И животные никогда не болеют. В общем, грамотно Славка мыслит. Знает, чего хочет от жизни.
– Вот и заставит тебя коров доить, – буркнул Кирилл.
– Ты не понимаешь. С ним чувствуешь себя в безопасности. Я для него – не просто развлечение на пару месяцев. А девушке больше всего нужна уверенность в завтрашнем дне.
– А я для тебя пустое место?
Ее телефон неистово завибрировал. Взглянув на экран, Настя нажала на кнопку сброса вызова. Губы недовольно сжались, но через мгновение растянулись в ослепительной улыбке:
– Славка звонил. Пришлось сбросить ради тебя. Значит, никакое ты не пустое место, а очень даже важный для меня человек.
Настя потянулась к нему для поцелуя. В очередной раз Кирилл не устоял перед ее чувственными губами. Никакая другая девушка в мире не способна была подарить ему столь мощные, взрывные эмоции.
– Ты бросишь Славку, если я сделаю тебе предложение? – прошептал он. – Обещаю уверенность в завтрашнем дне, и никаких ферм.
– Чувство юмора тебе не изменяет.
– За юмором скрыто очень серьезное содержание. Так что скажешь?
– Обещаю очень серьезно подумать. И никаких шуток.
Она натянула платье, подхватила сумочку и легкой походкой направилась к выходу. У двери вдруг развернулась с лукавой улыбкой:
– Хорошенько посмотри и запомни.
Настя продемонстрировала изящную ладошку.
– Что именно? – не понял Кирилл.
– Вот все приходится говорить прямым текстом! Размер кольца – шестнадцатый!
Прежде чем он успел вымолвить хоть слово, она проворно выскочила наружу. Кирилл опустился на кровать с глуповатой улыбкой на губах и разгорающимся пламенем надежды в груди.
4
Тела Насти и Славика отнесли в комнату, обустроенную для первой брачной ночи. Гости разбрелись по домам. Кирилл задержался дольше остальных: помогал женщинам убрать столовую после бурных возлияний, провожал на второй этаж Игната Владимировича, который к концу мертвой свадьбы все-таки успел основательно набраться.
Ночь была призвана разогнать духоту и принести приятную прохладу, но этого не случилось. Небо плотно затянуло тучами: не разглядеть ни звезд, ни луны. Цветочный аромат приусадебного участка портили едва уловимые гнилостные дуновения удобрений.
Денек выдался не из легких, будто пару смен на дежурстве отпахал. Хотелось упасть в кровать, забыться в снах. Настя мертва, местный поселковый обряд, сколь бы он ни был странным, завершен. Какое-то время придется заставлять себя жить дальше, с головой зарываться в работу, потом боль угаснет. А кольцо пусть себе лежит. Кирилл так и не решился от него избавиться.
Преодолев половину сада, он замер. Туманную задумчивость как ветром разогнало. Сквозь щели забора виднелась сгорбленная фигура, ползущая по дороге. В тусклом свете фонаря показалась собачья морда. Передние лапы дрожали, судорожно цепляясь за землю. Задние волочились, точно чужеродные отростки.
Паралич означал, что животные в поселке все же болеют, несмотря на хваленую защиту мертвой свадьбы. Или же собаку жестоко избил какой-то садист. С такого расстояния не поймешь.
Дворняга раскрыла пасть, затряслась, выдавливая из себя потоки темной жижи. Жалобный скулеж резал по ушам. Хвост стегал воздух, тщетно пытаясь отогнать агонию и боль. Извергнув теплый водянистый пузырь, собака дернулась в последний раз и обмякла, точно выжатая тряпка. Приблизившись, Кирилл ощутил зловоние желудочного сока. Сам желудок валялся перед бездыханным телом дворняги.
