Томминокеры. Трилогия - Кинг Стивен

Бобби не была в Дерри-Хоум, она была в сарае. Взял ли кто-нибудь из остальных ключ, чтобы заботиться о ней, когда ей требовалась забота? Сделали ли они все копии? Зачем беспокоиться? Никто в Хэвене не был занят воровством в эти дни — они были заняты «превращением». Единственная причина, по которой сарай держали закрытым, была — не пускать его. Так что они просто могли…

Гарденер вспомнил, как он наблюдал за ними, когда они приехали как-то раз после того, как с Бобби произошло «что-то».. «что-то», что было намного более серьезно, чем тепловой удар.

Он закрыл глаза и увидел «кадди». KYLI-1. Они выходят и..

…и Арчинбург отделяется от остальных на несколько мгновений. Ты приподнялся на локте, смотришь на них в окно и если вспомнить, то ты подумал, что он, должно быть, зашел за угол, чтобы облегчиться. Но он отошел не за этим. Он зашел за угол, чтобы взять ключ. Конечно, вот что он сделал. Зашел за угол, чтобы взять ключ.

Это было немного, но достаточно, чтобы начать действовать. Он взбежал обратно по лестнице из подвала, направился к двери, затем повернул обратно. В ванной на медицинской аптечке лежали древние солнцезащитные очки Фостер Грант — они нашли там покой, который всегда в конце концов находят обычные предметы в жилище холостого мужчины или женщины (как косметика, принадлежавшая жене Ньюта Берринджера). Гарденер снял оттуда очки, сдул толстый слой пыли с линз и осторожно их протер, затем согнул дужки и положил очки в нагрудный карман.

Он вышел к сараю.

4

Он постоял некоторое время перед дверью, запертой на висячий замок, вглядываясь в тропинку, ведущую к раскопкам. Темнота уже достаточно сгустилась, так, что лес за садом стал серовато-голубой массой, в которой нельзя было различить деталей. Он не увидел подпрыгивающих лучей возвращающихся фонарей.

Но они могут повернуть. Каждую минуту они могут повернуть и поймать тебя за руку, которую ты засунул в банку с вареньем.

Хотя они, наверное, должны очень хорошо провести там время, особенно когда будет светить луна. У них будет мощный прожектор.

Но ты не можешь быть уверен.

Нет. Не уверен.

Гарденер перевел свой пристальный взгляд на дощатую дверь. Сквозь щели между досками он видел зеленый свет, и он слышал слабый, неприятный шум, как от старомодной стиральной машины, забитой одеждой и пеной.

Нет — даже не от одной стиральной машины, а от целого ряда асинхронно работающих машин.

Свет пульсировал с низким хлюпающим звуком.

Я не хочу туда идти.

Чувствовался запах. Даже запах, подумал Гарденер, был слегка мыльный, со слабым намеком, на прогорклость. Старое мыло. Затвердевшее мыло.

Но это не стадо стиральных машин. Это звучит, как живое. Это не телепаты-машинистки, и не Новые и Улучшенные нагреватели воды, это что-то живое, и я не хочу входить туда.

Но он собрался. И, в конце концов, разве он не избежал смерти, чтобы посмотреть, что внутри сарая Бобби, и поймать Томминокеров на их странных маленьких скамейках. Он полагал, что так оно и было.

Гард зашел за дальнюю стену сарая. Там, вися на ржавом гвозде под навесом крыши, был ключ. Он дотянулся до него дрожащей рукой и снял его. Он попытался сглотнуть. Вначале у него не получалось. Ему показалось, что его горло заложено сухой теплой фланелью.

Выпить. Совсем чуть-чуть. Я войду в дом, достаточно большой, чтобы раздобыть немного коньяка с содовой. И тогда я буду готов.

Прекрасно. Это звучало великолепно. Кроме того, что он не собирался это делать и знал об этом. Период выпивки прошел. Есть время пить, и есть время завязывать. Крепко держа ключ во вспотевшей руке, Гарденер вернулся к двери. Он думал: не хочу идти туда. Не хочу даже думать, что я могу. Потому что я так боюсь…

Хватит. Давай закончим и этот период. Твою Фазу Томминокера.

Он снова огляделся по сторонам, почти надеясь увидеть свет фонарей приближающихся со стороны леса или услышать их голоса.

Но он не услышит их, потому что они разговаривают мыслями.

Ни фонарей. Ни шевеления. Ни треска. Ни песен птиц. Был только один звук звук стиральных машин, звук усиленного, просачивающегося сердцебиения.

Слишшш — слишшш — слишшш…

Гарденер взглянул на зеленый свет, пробивающийся сквозь щели между досками. Он залез в карман, вынул оттуда старые солнцезащитные очки и надел их.

Он очень давно молился последний раз, но теперь он молился. Молитва была краткой, но это была настоящая молитва.

— Боже, прошу тебя, — сказал Джим Гарденер в смутные летние сумерки и вставил ключ в скважину висячего замка.

5

Он ждал вспышки радио в голове, но ничего не произошло. Пока это не случилось, он не замечал, что у него свело живот и посасывало под ложечкой, как у человека в ожидании электрического удара.

Он облизнул губы и повернул ключ.

Звук, еле слышный на фоне низкого, шипящего гула, доносившегося из сарая, — клик!

Дужка, слегка спружинив, отскочила от замка. Он дотронулся до нее рукой, которая, как ему показалось, была налита свинцом. Он снял замок, защелкнул дужку и положил его в левый передний карман, с ключом, все еще торчащим в нем. Он чувствовал себя как во сне. И это был нехороший сон.

Воздух внутри должен был быть нормальным — нет, возможно, не нормальным; возможно, нигде теперь в Хэвене воздух не был действительно нормальным. Но он был тем же, что и воздух снаружи, подумал Гард, потому что в сарае были щели, как в решете. Если существует такая вещь, как чистая биосфера Томминокеров, то это была не она. По крайней мере, он так не думал.

Все равно он по возможности не будет рисковать. Он глубоко вздохнул, задержал дыхание и велел себе считать свои шаги. Три. Ты войдешь внутрь не более, чем на три шага. На всякий случай. Хорошо осмотреться вокруг и затем назад. Очень быстро.

Ты надеешься.

Да, я надеюсь.

Он бросил последний взгляд на тропинку и, ничего не увидев, повернулся к сараю и открыл дверь.

Зеленое сияние, ослепляющее даже сквозь темные очки, вылилось на него, как искаженный солнечный свет.

6

Вначале он не смог ничего разглядеть. Свет был слишком ярким. Он догадывался, что он бывает и ярче при других обстоятельствах, но он никогда не был так близок к нему. Близок? Господи, да он был в нем. Кто-нибудь, стоящий сейчас в стороне от открытой двери, смог бы с большим трудом разглядеть его.

Он вновь прищурил глаза от этой сияющей зелени и сделал шаркающий шаг вперед… затем другой шаг. затем третий. Его руки были вытянуты вперед, как у нащупывающего путь слепого. Да он и был как слепой; черт, у него были даже темные очки.

Шум стал громче.

Слишшш — слишшш — слишшш, доносилось слева. Он повернулся в этом направлении, но не двинулся дальше. Он боялся идти дальше, боялся того, до чего он мог бы дотронуться.

Его глаза стали привыкать. Он стал различать темные контуры в зелени. Скамейка… но на ней нет Томминокеров; она просто придвинута к стене, с дороги. И…

Боже мой, это стиральная машина! Это действительно она!

Точно, это была она, одна из тех старомодных моделей, с выжимающим катком наверху, но не она производила этот удивительный шум. Она также была придвинута к стене. Она находилась в стадии какой-то модификации — кто-то поработал над ней в лучших традициях Томминокеров, но она не работала в данный момент.

Далее стоял пылесос «Электролюкс», один из тех, старых, длинных, которые ездят на колесах близко к земле, как механическая такса. К колесам была прикреплена цепь с шипами. Груды детекторов дыма из «Рэдио Шэк» почти все в коробках. Несколько керосиновых цилиндров с вделанными шлангами и еще чем-то, напоминавшим руки…

Руки, конечно, руки, они роботы, создающиеся роботы… мать их так, и ни один из них не выглядит как белый голубь мира, не правда ли, Гард? И…

Слишшш — слишшш — слишшш.

Дальше влево. Сияние исходило отсюда.