Левиафан - Эндрюс Хелен-Роуз

— Ты видела Джоан? Как она? Здорова?

Когда Эстер заговорила, ее испуганный голос звучал едва слышно.

— Она… она не сказала ни слова. Я так долго стояла там, а она… — Шепот Эстер оборвался.

Я взял ее за хрупкие плечи и развернул к себе, проклиная собственную неуклюжесть. Лицо сестры было залито слезами.

— Мы должны как можно скорее вернуться домой, — заявил я, обращаясь к судье и его помощникам. — Давайте займемся показаниями сестры.

— Да-да, начнем без промедления, — согласился Мэйнон и жестом указал секретарю на перо и бумагу. — Пожалуйста, мисс Тредуотер, проходите к столу и садитесь.

Глава 7

— Вопреки моим запретам, Крисс и Джоан часто ночевали в одной комнате, — начала Эстер дрожащим голосом. — Они вырезали какие-то знаки на дверном косяке и на оконной раме, так что я боялась зайти к ним. В спальне Джоан стоял дурной запах. На мои расспросы она отвечала, что всего лишь окуривала помещение дымом, чтобы отогнать болезни, как научила ее матушка, миссис Гедж. Я видела, как они закапывали что-то в саду после захода солнца. Но не решилась выйти посмотреть. А утром не смогла найти то место. Каждый раз, когда я проходила мимо, девушки шептали проклятия мне в спину. Меня мучили ужасные головные боли и боль в животе, а временами я не могла понять, где нахожусь и что делаю. Так они затуманили мой разум. И погода была ужасная — они вызывали сильный ветер и молнии, хотя в небе не было ни облачка. Им нравилось пугать меня…

Рассказ продолжался в том же духе. Секретарь аккуратно записывал показания. Мэйнон делался все более и более хмурым. Иногда он задавал вопросы, на которые сестра отвечала с кротким видом. Я с восхищением наблюдал за тем, как судья искусно ведет разговор, направляя его в нужную сторону и при этом не оказывая видимого давления на собеседницу. Я решил. что прежде сильно недооценивал этого человека. Что касается сестры, она с достоинством выдержала допрос, и хотя говорила робко, ничто не позволяло усомниться в искренности ее слов.

Что касается судьи, вид он имел мрачный. И я понимал почему.

В отчете Эстер, логичном и полном с ее точки зрения, никаких очевидных доказательств причастности Джоан к черной магии не было. В нем вообще не было ничего, что дало бы судье основания и дальше задерживать нашу служанку. Я мысленно перевел дух. Красочный рассказ сестры несколько поколебал мою уверенность в том, что Джоан не состояла в каком-то глупом сговоре с Криссой Мур, но мое мнение о девушке осталось прежним: она, как и ее хозяйка, была доверчивой и наивной, как ребенок, и новой служанке не составляло труда настроить одну против другой. Теперь же, когда пагубное влияние Мур стало очевидным, я надеялся, что Мэйнон найдет способ освободить Джоан. Она вряд ли сможет вернуться к работе у нас в доме — да и сама Джоан едва ли этого захочет, — но, по крайней мере, у меня будет возможность дать ей хорошие рекомендации, с которыми девушку возьмут на другую работу, а также сделать что-то для ее матери.

Мэйнон подал знак секретарю, чтобы тот прекратил писать. Несколько мгновений судья сидел молча, опершись подбородком на сомкнутые в замок руки и погрузившись в задумчивость. Затем он заговорил, тщательно подбирая слова:

— Мне кажется, у нас нет достаточных улик против Джоан Гедж и ее матери. Во всяком случае, недостаточно, чтобы привлечь их к суду.

— Их отпустят?

Последовала долгая пауза.

— Нет, — медленно произнес судья. — Пока нет. Нам еще предстоит обыскать коттедж миссис Гедж, а также провести осмотр у вас в доме.

Я согласно кивнул, с самого начала ожидая нечто подобное. Ну что же, нам скрывать нечего.

— Кроме того, сегодня во второй половине дня состоится допрос Криссы Мур, — продолжил судья. — Учитывая, что девушка ничего толком не сообщила о себе — кто она, откуда родом, не было ли с ее стороны намерения… соблазнить вашего отца… Похоже, против нее у нас имеются более веские улики.

— Она что-то сказала в свою защиту, пыталась оправдаться? — спросил я.

— Ни слова. С тех пор как ее арестовали — молчит как немая.

— Она всегда была тихой, — внезапно подала голос Эстер.

Мы дружно посмотрели на нее. Сестра, казалось, смутилась, что заговорила без приглашения. Но, увидев наши вопросительные взгляды, добавила:

— Это было дурное молчание, непочтительное.

Мэйнон вздохнул:

— Ну как бы там ни было, девушку невозможно принудить говорить в теперешнем ее состоянии…

— В каком состоянии? — спросила Эстер.

Сестра сидела боком ко мне, так что я видел ее чистый профиль. Моим первым желанием было предложить ей какую-нибудь ложь. Однако фитиль уже тлел, и мои выдумки только усложнили бы ситуацию.

Я взял Эстер за руку и заговорил как можно мягче:

— Девушка утверждает, что беременна…

Пальцы сестры напряглись.

— Но это, конечно же, нелепая выдумка. Я убежден, она просто ищет способ избежать суда.

Сестра тихо заплакала, уткнувшись лицом в ладони. Мэйнон выглядел растерянным. Но Резерфорд с нескрываемым восхищением смотрел на Эстер. Я понял — пора уходить, и поднялся со стула.

— Моя сестра расстроена. Я отвезу ее домой, если от нас больше ничего не требуется.

Мэйнон торопливо кивнул. Перед уходом я решил напомнить судье о помощи, которую он пообещал нам.

— Еще раз хочу поблагодарить вас, сэр, — сказал я, — за ваше предложение прислать своего лекаря. Само собой, я оплачу все расходы.

Последовал обмен любезностями. Мы покинули кабинет судьи и двинулись вниз по лестнице. Я шел, опираясь на деревянные перила, передо мной спускался Резерфорд, поддерживая горько всхлипывающую Эстер. Каждый шаг отдавался болью в ноге. Похоже, моя рана открылась. Внезапно я всем телом ощутил накопившуюся усталость и постоянное недосыпание. Оказаться бы сейчас в чистой и теплой постели — мысль представилась невероятно соблазнительной, но я отогнал ее. Впереди меня Эстер склонилась к Резерфорду, позволив ему крепче подхватить ее под локоть. Кавалер был чрезвычайно внимателен и не переставал что-то бормотать ей на ухо. Как ни напрягал я слух, мне не удалось уловить ни слова, но то, что видели мои глаза, приводило меня в изумление: неужели сестре нравится это гнусный льстец?! То, что Эстер приглянулась Резерфорду, учитывая ее молодость, скромность и набожность, я мог понять — похоже, он был из тех мужчин, кто ценит подобные качества в девушке, — но чтобы сестра ответила ему взаимностью — невероятно! И тем не менее вот она стоит посреди выложенного плиткой нижнего холла, слезы высохли, а на бледных щеках появилось слабое подобие румянца.

— Мистер Резерфорд, — подходя к ним, я старался не хромать: если сестра увидит, с какой болью дается мне каждый шаг, она снова разволнуется, — я хотел бы поговорить с той девушкой прямо сейчас.

— С девушкой? — напустив на себя рассеянный вид, переспросил Резерфорд. — С ведьмой? Не думаю, что вам удастся ее разговорить. Я несколько часов провел у нее в камере — безрезультатно. Молчит как рыба.

— И все же. Я попытаюсь. Хочу поговорить с ней, а также с миссис Гедж и Джоан.

Резерфорд заколебался. Я видел, что его так и подмывает отрезать «нет», но, покосившись на Эстер, он прикусил язык и неохотно кивнул:

— Ладно, я предупрежу констебля.

Резерфорд нырнул в низкую каменную арку, за которой, как нетрудно было догадаться, находился проход в тюремные камеры. Отсутствовал он совсем недолго, буквально через пару минут вновь появился на пороге и поманил меня, приглашая спуститься.

Прежде чем уйти, я усадил Эстер на свободную лавку в дальнем углу холла.

— Подожди здесь. Я скоро.

Сестра вцепилась мне в запястье.

— Тебе обязательно идти туда?

— Ты ведь пошла. Я считаю тебя очень храброй, Эстер.

— Нет. — Сестра покраснела. — Это был мой долг. И моя обязанность перед Господом.

— Ну вот, теперь настал мой черед. А пока меня нет, мистер Резерфорд побудет с тобой. Не бойся, я не задержусь.