Пойдем со мной - Малфи Рональд

– Женщина в красном берете говорит: «Не. Открывай. Дверь».

– Уууууу! – воскликнули собравшиеся.

– Какую дверь? – спросил я.

Но тут с лицом мадам Голганор произошло нечто странное. Его черты застыли. Когда она открыла глаза, ее взгляд оказался неожиданно трезвым и испуганным. Она посмотрела на свой хрустальный шар, затем на меня, а затем снова на свой хрустальный шар. Потом она оживилась, захлопала в ладоши и закричала:

– Жил-был человек с Нантакета! [6]

Наконец, ты сказала остальным, что плохо себя чувствуешь, и мы с тобой убрались оттуда к чертовой матери. Вместо того чтобы разойтись по домам (это было еще до того, как мы стали жить вместе, помнишь?), ты отвезла меня в парк развлечений, где мы, наряженные для званого ужина, дважды прокатились на всех аттракционах. Потом ты выиграла для меня плюшевую панду, метко накинув несколько колец на бутылочное горлышко. Затем ты отвезла нас в Манрезу, старый иезуитский монастырь, перестроенный в дом престарелых на реке Северн. Ты вела машину по узкой просеке между деревьями, пока мы не выехали на ровную площадку с видом на реку. На другом берегу реки огни Аннаполиса горели, как натриевые лампы. Я думал, что ты припаркуешься лицом к воде, но ты этого не сделала. Ты крутанула руль и развернула машину так, что река и эти неясные точки света оказались у нас за спиной, а мы оказались лицом к узкой расщелине в лесу, через которую ты только что нас везла.

Ты выключила двигатель и фары.

Я подвинулся к тебе, поцеловал лицо и шею.

– Это была чудесная идея, – пробормотал я, не выпуская изо рта твою нижнюю губу.

– Пересаживайтесь назад, мистер, – сказала ты, уже перелезая через консоль и протискиваясь между двумя передними креслами.

Не медля ни секунды, я полез за тобой, одновременно стаскивая свои брюки. Наконец, я рухнул на заднее сиденье, прямо на тебя. Наши разгоряченные тела сплелись в клубок. На тебе было вечернее платье, застегнутое на молнию на спине. Я пытался расстегнуть его.

– Забей, – выдохнула ты в мое ухо и задрала подол выше бедер.

После мы свернулись калачиком на крошечном заднем сиденье, как пара ленивых котят. Я немного задремал, убаюканный звуком твоего дыхания, и проснулся только тогда, когда ты высвободилась из моих объятий и забралась обратно на водительское сиденье. Я натянул штаны и последовал твоему примеру, измученный, слабый, но довольный, и каплей плюхнулся на пассажирское.

Ты провела рукой по запотевшему ветровому стеклу. На стекле появилась черная дуга.

– Знаешь, у меня есть красный берет, – сказала ты.

– Да, но ты не призрак.

– Кто сказал, что призраки привязаны к конкретному времени? Что, если они могут путешествовать во времени? Что, если, когда ты становишься призраком, это означает, что ты всегда им был, и ты можешь отправиться куда угодно, не стесненный пространством и временем?

– То есть ты восстала из мертвых, чтобы передать мне сообщение на званом ужине, на котором ты сама присутствовала, вполне себе живая? – спросил я.

– Призраки путешествуют во времени, – повторила ты.

– Может, так оно и есть.

– Ты слышал о Кровавой Мэри?

– О коктейле?

– Об игре, дурачок. Неужели ты в детстве в нее не играл?

– Это когда нужно посмотреть в зеркало и трижды произнести ее имя?

– Да, только в моем детстве мы его произносили пять раз.

Но твоя игра была не совсем похожа на Кровавую Мэри. Ты назвала ее как-то по-другому. Кажется, «Призраки в свете фар»? Да, точно. Ты объяснила мне правила, хотя правил как таковых у этой игры не было. Ты сама так сказала:

– Правил никаких нет. Просто доверься своему чутью.

Игра заключалась в том, чтобы сидеть в тишине и смотреть в темноту перед собой. Убедить себя, что там есть призрак. Представить, что призрак стоит прямо за пределами вашего поля зрения, сливаясь с тенями и деревьями, темная фигура в ночи. Мысленно представить себе этого призрака и заставить свои глаза увидеть его. Потом, очень медленно, сосчитать вслух от десяти до одного. Если вы в машине не одни, то считать нужно синхронно. Это должно быть похоже на заклинание. Или молитву. Пока вы ведете обратный отсчет, напряжение возрастает. Предвкушение того, что может быть там, в темноте.

– Итак, на счет «один», – сказала ты и включила фары.

Свет залил деревья впереди. Заросший лесом проезд, по которому мы приехали, казалось, раскрылся, словно врата в бездну.

– Видел? – спросила ты.

– Призрака?

– Ты никого не увидел, ведь так?

– Нет.

Мой ответ тебя не расстроил.

– Давай попробуем еще раз.

Наверное, мы около часа сидели там той ночью и то включали, то выключали фары, Эллисон. Наконец, я вскрикнул, топнул ногой и указал во тьму:

– О боже, там призрак, посмотри на него, боже, сейчас он набросится на нас!

Ты рассмеялась и хлопнула меня по руке, но продолжила вглядываться в дымку, клубившуюся в свете фар.

– Что? – спросил я. – Что ты увидела?

– Две фигуры, – сказала ты тихо. – Они держались за руки. Всего мгновение, а потом исчезли.

Я проследил за твоим взглядом. На мгновение я даже убедил себя, что там, в темноте, парят какие-то фигуры, перемещающиеся вне досягаемости света фар, формы, созданные тенями, туманом и воображением. Две отчетливые фигуры, как ты и сказала. Но там, конечно, ничего не было – только клубящийся туман, сфера света и мир тьмы за ней.

Ты взяла меня за подбородок и развернула к себе, поцеловала меня и завела двигатель.

– Ты же не веришь в приведения, правда? – спросил я, когда ты везла нас через лес.

– Призраки тут ни при чем, – ответила ты. – Это игра, в которой все зависит от силы восприятия. Если ты можешь визуализировать призрака в своем сознании, то увидишь его, как только включишь фары. – Потом ты повернулась и посмотрела на меня, твои глаза расширились в притворном ужасе. – Но не дай себя одурачить, Аарон Деккер. Вокруг меня полно призраков.

– И к тому же вы, леди, просто ку-ку, – сказал я. – И смотри на дорогу, а то мы врежемся в какое-нибудь дерево.

– Ууу, друг мой, я давно того, – сказала ты.

5

Вспоминая ту ночь, я поехал в Манрезу и на ту площадку, откуда открывался вид на реку Северн, на этот раз на твоем «Субару». Прошли годы с тех пор, как мы приезжали сюда в последний раз, и время близилось к полуночи, поэтому мне потребовалось некоторое время, чтобы найти изрытую колеями грунтовую дорогу, которая вела через лес. На самом деле, я опасался, что за эти годы она могла зарасти и совсем исчезнуть. Но нет – фары «Субэ» выхватили узкий черный туннель, прорезающий деревья. Я крутанул руль и въехал в лес, ветки деревьев царапали по бокам машины. Пока я ехал, в горле у меня образовался комок, который постепенно увеличился до размеров виноградины, затем клубники, затем сливы. В дополнение к этому я почувствовал острую сердечную боль. К тому времени, как я выехал на плоский, поросший травой выступ, возвышавшийся высоко над рекой, мое лицо пылало, а ладони похолодели.

Я сделал то же, что и ты в ту ночь, – развернул машину в том направлении, откуда я приехал, лицом к черному туннелю среди деревьев. Затем я выключил фары. Темнота окутала меня черным плащом. В зеркале заднего вида я видел мерцающие бриллианты света на другом берегу реки.

Ты зажигала лампочку в нашей гардеробной, потому что правда хотела, чтобы я продолжил твое расследование? Или я лишь тревожил мертвых, роясь в твоих материалах? Я зашел в тупик, который блокировал мой разум. И мое сердце тоже. Я закрыл глаза. Почувствовал, что дрожу всем телом. Я спросил, веришь ли ты в привидения, и ты ответила, что призраки тут ни при чем. Это игра, в которой все зависит от силы восприятия. Теперь я понял, что это был не совсем ответ на мой вопрос.

Я открыл глаза и начал обратный отсчет. На шести у меня сорвался голос. На трех по моей левой щеке скатилась слеза, горячая, как магма. Слово «один» вырвалось у меня хриплым шепотом.