Канашибари. Пока не погаснет последний фонарь. Том 3 - Шэн Ангелина

Ивасаки и его напарник подошли к игровому столу, Имада бросил кубик. Прошло несколько мгновений, и он радостно воскликнул:

– Шестерка!

Я сразу же посмотрела на тории: алые ворота с иероглифом «шесть»… вели к финишу.

Меня захлестнула волна облегчения, и дыхание перехватило от радости. Я все еще могла погибнуть и не знала, что происходит с Кадзуо, Эмири и Йоко… Но хотя бы Ивасаки теперь в безопасности.

– Ну наконец-то… – протянул Араи. – Хоть немного от тебя отдохну.

Но я видела, что его глаза потеплели от облегчения.

– Слишком не задерживайся, – сказал Ивасаки и посмотрел на меня. – Я же говорил, что приду первым.

– Ну вот и иди. – Я махнула в сторону тории, к которым уже приблизился Имада. – Наше время не трать.

Ивасаки усмехнулся, но я видела напряжение в его глазах.

Помедлив, он сказал, обращаясь ко мне и Араи:

– Только попробуйте погибнуть.

Каминари раздраженно фыркнула:

– Иди уже. И вправду хватит нас задерживать.

Ивасаки догнал Имаду и вслед за ним прошел через алые ворота.

В то же мгновение голос рассказчицы объявил:

– Команда «прямоугольник» первой завершила игру. Поздравляем с победой!

Пришла очередь Эмири и Одзи бросать кубик, и мое облегчение быстро отступило, вытесненное напряжением. Я посмотрела на карту, но на ней ничего не изменилось, значит, их команда пропустила ход. Прошла еще пара минут, и в белый цвет окрасился второй снизу квадрат у противоположной от нас стороны игрового поля.

Я медленно выдохнула: обе команды еще играют. Эмири, Йоко и Кадзуо еще живы.

Более того, пока что они в безопасности.

Я заметила, что на карте у внешней стороны белого квадрата появился иероглиф «четыре». То есть если во время следующего хода команде на этом участке выпадет четверка… это станет для них концом игры.

– Наш ход, – произнес Араи.

– Надеюсь, вам тоже выпадет шестерка, – отозвалась я, хотя практически не рассчитывала на подобную удачу.

На этот раз кубик бросила Каминари и спустя пару мгновений мрачно объявила:

– У нас пять.

Я почувствовала укол разочарования. Тории, обозначенные иероглифом «пять», вели на наш квадрат. Утешало только, что и он граничил с финишем, так что для победы необходимо просто выбросить число один.

– Теперь мы, – сказала я и, отгоняя волнение, подошла к столу.

Я несколько нервно бросила кубик, и, прокрутившись, он наконец остановился на двойке. Тории с иероглифом «два» вели вперед, к верхней части игрового поля.

Дальше от центра.

Я сжала зубы, недовольная собой. В меня вцепилось раздражение, за которым скрывался страх. На этом участке еще никто не останавливался, а это значит, что меня и Тору, скорее всего, ждало новое задание.

– Хината-тян, ты справишься. – Араи на пару мгновений сжал мое плечо. В его глазах я увидела уверенность в собственных словах, и это пусть и немного, но успокоило меня. – Если задержишься, буду вместе с Ивасаки ждать тебя на финише.

Я в ответ улыбнулась:

– Вы уже успели по нему соскучиться?

– Возможно, только Ивасаки об этом не говори, – признал Араи, и я улыбнулась шире.

– У меня от вас скоро зубы сведет, – бросила Каминари.

Эти слова не вызвали у меня раздражения – я просто их проигнорировала и вслед за Торой прошла на освободившийся от туманной пелены квадрат, бросив еще один взгляд на обозначенные числом два тории.

И сразу же посмотрела на карту: новый участок окрасился в синий.

– Замечательно, – произнес Тора, взглянув на схему через мое плечо. – Если что-то нас и убьет, то хотя бы не сразу.

Я медленно выдохнула, молчаливо согласившись с этими словами. На самом деле я практически не надеялась, что мы попадем на безопасный участок, а потому холодный синий оттенок остудил сжигавшую меня изнутри тревогу. Я чувствовала, что уже достаточно основательно проверила собственную смелость, – испытывать ее дальше, как и свою удачу, у меня не было никакого желания.

К тому же, хоть я и могла довольно уверенно заявить, что не из трусливых, в своих умственных способностях я куда более уверена, чем в физических, а испытания на смелость с высокой долей вероятности могут потребовать не только крепкой воли, но и крепких мышц.

Оглядевшись, я убедилась, что, кроме игрального стола, на нашем участке нет ничего – по крайней мере, пока. Там нас уже ожидал крупный лист бумаги с изящно выведенными иероглифами и письменные принадлежности.

«Заполните каждое пустое пространство рисунка одним нужным иероглифом. Удачи!»

– Удача нам здесь не поможет, – заметила я.

– Поэтому они нам ее и желают, – с мрачной усмешкой подхватил Тора. – Наши смерти обрадуют их больше нашей победы.

– Знать бы еще, что это за они, – пробормотала я, но, тряхнув головой, постаралась выбросить ненужные мысли из головы.

Я внимательно посмотрела на рисунок и нахмурилась. Удивление, вспыхнувшее первым, сменилось сосредоточенностью. На бумаге был изображен круг, внутри которого располагался круг поменьше, и из их общего центра к граням внешнего круга расходились шесть линий, образуя двенадцать пустых ячеек.

Но информации слишком… мало. Вернее, не было вообще ничего, кроме рисунка и того факта, что в каждую ячейку мы должны вписать только один иероглиф. Нам не то что не дали загадку или задачу, нам не оставили даже подсказки.

Но в этом мире, насколько бы сильно кто-то ни хотел нас всех убить, у загадок всегда имелось логичное решение. А это задание на ум и внимательность. Так что, раз никаких деталей больше нет, ключ к решению лежит в самой схеме.

Двенадцать пустых ячеек, значит, надо подобрать двенадцать кандзи. Чего всегда двенадцать? Что можно объединить в группу из двенадцати элементов?

И не просто объединить в группу. Необходимо найти закономерность, согласно которой эти двенадцать иероглифов можно распределить по кругу. Вряд ли место для иероглифов в этой схеме не принципиально.

Часы? Нет. Во-первых, в таком случае круг делился бы просто на двенадцать одинаковых сегментов. Во-вторых, это было бы слишком просто.

Я, склонив голову набок, нервно прикусила губу. Меня не отпускало ощущение, что этот круг слишком похож на часы, и я недовольно свела брови, пытаясь взглянуть на задачу под другим углом.

– Сколько ни смотри на этот лист, ответы на нем не появятся, – выдернул меня из размышлений спокойный голос Торы, и я ответила ему мрачным взглядом.

– Я размышляю. Можете или попробовать заняться тем же, или хотя бы не мешать.

– Думаю, тебе этот круг тоже напомнил часы. – Тора пропустил мои слова мимо ушей, и я нехотя кивнула. – Но возникает вопрос: почему шесть линий, а не двенадцать?

– Да, и почему еще один круг внутри, – добавила я. – Может, потому, что это не часы? – дернула я плечом.

– На что еще это может быть похоже?

Я на мгновение прикрыла глаза. Чего еще может быть шесть или двенадцать?

– Месяцы… Или знаки зодиака? – предположила я. – Я видела, что их тоже изображают по кругу… Вот только в этом круге все равно должно быть двенадцать делений.

Тора, нахмурившись, медленно повторил:

– Знаки зодиака… – Вдруг его глаза посветлели, словно внутри зажглась идея. – Мы были правы и неправы одновременно.

– О чем вы? – с подозрением уточнила я. С одной стороны, я почувствовала, как внутри зашевелилась надежда, что Тора нашел ответ. С другой стороны, вместе с надеждой появилось и разочарование оттого, что решение придумала не я.

– Часы делятся на двенадцать сегментов. Но в сутках-то двадцать четыре часа, просто проходит два круга. То же самое и здесь. Но в нашем случае сутки разделили не на двадцать четыре часа, а на шесть временны́х отрезков, которые точно так же повторяются дважды.

– Точно… – выдохнула я. В слабую надежду вплелась радость, не оставив места для разочарования. – Значит, нам все же нужны знаки зодиака!

Раньше сутки делили не на двадцать четыре часа, а на двенадцать временны́х отрезков: шесть от восхода до заката и шесть от заката до рассвета. И каждый такой отрезок носил название одного из животных восточной системы знаков зодиака, то есть обозначался одним иероглифом.