Непроявленные пленки (ЛП) - Харди Камрин

Бернард коснулся его плеча.

— Ты не жестокий. Но людям точно надо быть с тобой повежливее. И если кто-то поднимет на тебя руку или на близких тебе людей, то скорее всего этот человек останется без руки. Пойдём. Чем раньше мы попадём в больницу, тем лучше.

Нат всё ещё сидел в кресле, погружённый в свои мысли. Однако когда Бернард с Юэном приблизились, он резко вскочил с места и своими длинными ногами едва не опрокинул журнальный столик. Брови его сошлись на переносице, он с грустью посмотрел на Юэна.

— Всё нормально? — тихо спросил он.

— Да, — хрипло ответил Юэн.

Нат осматривал его так тщательно, будто не видел много-много лет. Бернард просто стоял рядом и молчал. Он не мог сказать, что хорошо знает Натаниэля, но таким, как сейчас, точно его прежде не видел.

— Хорошо, конечно, ты его отделал, — сказал Нат. — Я был и сам на грани за такие слова, но когда ты в него вцепился, я уже подумал, что ему хватит. А как ты Кела и Рика раскидал! Халк! Только не зелёный.

Юэн устало засмеялся.

— Спасибо тебе, за всё, — сказал он. — Я там воспользовался твоими запасами из аптечки.

— Да, я уже понял. Птичка себя в обиду не даст. В такие моменты ловлю себя на мысли: хорошо, что мы с тобой дружим. Мы ведь дружим, да?

Юэн снова засмеялся.

— Ну вроде того...

Нат несколько секунд молча смотрел на Юэна, а потом обнял его. Бернард вздрогнул, забеспокоившись, что тот может вновь не рассчитать силу, но Нат был аккуратен и длинные пальцы его нежно погладили Юэна по плечам и спине. Объятия однако не продлились долго. Нат коротко коснулся своим лбом лба Юэна и отстранился. Бернард не совсем понял, как охарактеризовать это действие, он испытал... нет, не укол ревности. Скорее, небольшое сожаление, что судьба не свела его с Юэном раньше. Но, наверное, всему своё время.

— Становишься сентиментальным, — поддел друга Юэн.

— Прости, я, как и все ребята, очень переживал, — улыбнулся Нат и посмотрел на Бернарда. — Хотите, сварю вам кофе в дорогу?

***

Бернард шёл по лесу. Но не по тому, в котором обнаружил кости. Этот лес был другим. Прямые стволы деревьев уходили ввысь, смыкаясь широкими кронами где-то высоко над головой и загораживая небо, вокруг росли крупные папоротники, которые приходилось отодвигать в стороны руками. Дышать было тяжело, воздух словно бы застыл холодным желе.

Бернард не знал, куда идёт, но ориентировался по одинокой рельсе под ногами. Порой она пропадала, теряясь в листве и врастая в землю, потом появлялась снова. У Бернарда было стойкое ощущение, что эта дорога его куда-то приведёт, а отходить в сторону небезопасно. Он шёл до тех пор, пока не увидел впереди светлое пятно. Сразу подумал о призраке, но когда приблизился, понял, что это человек. Обнажённый и бледный, однако человек. Призрачный радар на него тоже не среагировал, хотя в груди вязко и противно зашевелилась тревога.

Бернард остановился, невольно хватаясь за широкие листья папоротника, потому что он очень хорошо знал этого человека. Эти тёмные волосы, которых он часто касался. И плечи, которые он целовал...

— Ю...

Юэн обернулся. Он был абсолютно голый. На бледном теле ярко выделялся розовый шрам на предплечье, который будто бы разрастался, медленно тянулся к плечу.

Бернард приблизился, едва не споткнувшись о рельсу из-за волнения.

— Ю, — сказал он и указал на его предплечье.

Юэн приподнял руку и без особого интереса посмотрел на неё. Он безэмоционально хмыкнул, будто даже не чувствовал, что шрам уже подобрался к ключицам.

— Ты ничем не сможешь мне помочь, — сказал Юэн с грустной улыбкой на губах.

— Что за ерунда? — возмутился Бернард и схватил его за руку, осторожно коснулся шрама и увидел, что тот начал кровоточить по всей длине.

— Не поможешь, — устало произнёс Юэн, пытаясь вызволить руку, но Бернард вцепился в неё мёртвой хваткой.

Он не хотел отпускать. Будто если отпустит, Юэн исчезнет или начнёт проваливаться сквозь землю. Упадёт в ту бездну, в которую он падал в полной темноте, когда собачьи зубы сомкнулись на его предплечье вместо горла.

Пальцы скользили от тёплой крови. Бернард сжимал его ладонь двумя руками, и ему было всё равно, что кровь уже не только капала на землю и листья папоротников, но и каким-то образом перетекала на самого Бернарда, впитывалась в ткань джемпера и подбиралась к самым локтям.

«Красный свет струится с моих рук на твои», — возникла в голове строчка. Откуда? Кажется, в одной из песен Юэна было что-то такое...

— Нет, нет, нет, — бормотал Бернард, сходя с ума от того, что не знал, как остановить кровотечение.

Юэн уже не сопротивлялся. Он стоял, абсолютно безучастно наблюдая за происходящим. Кровоточащий шрам разрастался, и всё тело Юэна превращалось в одну большую открытую рану. Он вдруг качнулся назад, но Бернард успел его подхватить. Осторожно прижал к себе. Сильный запах крови вызывал тошноту и головокружение, и у Бернарда начали подкашиваться ноги.

Он упал, больно ударившись спиной об рельсу. Дышать стало тяжело, грудь сдавило. Он обхватил обмякшего Юэна, лишь бы тот своими открытыми ранами не коснулся земли, и широкие листья папоротников сомкнулись над ними.

Бернард проснулся. Сердце бешено колотилось будто бы уже у самого горла, готовое выпрыгнуть. Он с трудом сделал вдох и осознал, что Юэн лежит на нём почти как во сне. Только он не истекал кровью, а спокойно и мелодично посапывал у него на груди, явно находясь в сновидениях позитивного содержания. Несколько секунд Бернард лежал, смотря в потолок и поглаживая Юэна по спине. В голове крутились яркие образы из сна: папоротники, кровоточащий шрам, деревья, похожие на столбы. И Бернард не мог от них отвязаться.

Он аккуратно спихнул Юэна в сторону и поднялся с кровати. За окном была ещё кромешная ночь, рассвет даже не маячил на горизонте. Юэн беспокойно заворочался, что-то недовольно пробурчал, обхватил подушку Бернарда и уснул будто бы ещё крепче, чем прежде. На стене, в изголовье кровати, висел большой ловец снов, который они всё-таки доделали вместе, однако порой он всё же не справлялся. Не было полной защиты. Бернард накрыл Юэна одеялом и спустился на первый этаж.

Прошло несколько дней с той драки. Юэну в очередной раз повезло. Ссадины быстро заживали, а его синяки Бернард тщательно утром и вечером обрабатывал мазью от гематом. С рукой было сложнее. Однако вопреки тревожным прогнозам у Юэна оказался сильный ушиб, а не растяжение или выбитый сустав. Хотя его больше расстроило то, что он не мог в полной мере играть на гитаре, из-за чего репетиции пришлось перенести.

По слухам у того типа, с которым Юэн сцепился, дела обстояли намного хуже. У него, вроде бы, оказался сломан нос, не считая многочисленных ссадин и синяков, но больше всё-таки пострадало чувство собственного достоинства. Бернарда немного беспокоило, что Чед будет теперь пытаться отомстить. Если один раз произошёл прецедент, то он может произойти снова, и Чед, должно быть, в бешенстве. Юэн отмахивался и с полной уверенностью говорил «нет», а потом добавлял, что в случае чего, готов снова раскрасить ему лицо.

«Чед — хамло и редкостный ублюдок, но он ещё и самовлюбленный трус, который реально боится проиграть в третий раз. Потому что это окончательно разрушит его самооценку. А он её лелеет как заботливый родитель младенца. И о действиях таких идиотов точно не стоит беспокоиться. Они банально не заслуживают нашего внимания». Тема была исчерпана, но осадок всё же добавлял несколько градусов к общему волнению.

На фоне предостережения призрака и всех остальных тревожных знаков, Бернард хотел считать сон просто реакцией мозга на произошедшие события. Немного замедленной, да, но для него это вполне нормально. Кошмары про пожарный пруд и кости тоже не сразу пришли, как и полное осознание, что отца уже нет в живых.

Идти в проявочную Бернард не хотел. Заваривать успокоительный чай тоже. Отвлечь могло плавание, но на дворе ночь, поэтому он решил просто устроить небольшую тренировку в гостиной. Любая физическая нагрузка в данном случае поможет.