Кошмарный звонок - Райбер Влад

Недавно же писали в газете, что эти ужасы влияют на психику. Я просто устал, нервы сдали. Вот мне и привиделись какие-то уроды.

Я пытался убедить себя в этом, но глубоко внутри чувствовал, что тут дело в другом. Те носатые ребята были слишком реальными и осязаемыми…

Дверь квартиры на третьем этаже была приоткрыта. Я не стал стесняться и сразу прошмыгнул внутрь.

Ко мне через коридор шёл пожилой хозяин в старом халате. Он хромал и кривился от боли при каждом шаге.

– Здравствуйте. Вы Жигалкин Бэ-И? – спросил я, вспомнив фамилию и инициалы из списка.

– Да, да! Борис Иванович! Вот спасибо тебе! – сказал он, взяв газету. – Я так мечтал оформить подписку. А то телевизора у меня нет, радио плохо работает, и книжки все давно перечитал. Теперь хоть узнаю, что в городе происходит.

– Борис Иванович, а почему у вас дверь открыта? Вы никого не боитесь? – спросил я, невольно намекая на тех, с кем столкнулся.

Пожилой мужчина продолжал улыбаться, но в его глазах появилась печаль, и он ответил:

– Я всё время боюсь! Только двери нам закрывать нельзя. Правила такие.

Может, я был юным и наивным, но точно знал, что не бывает таких правил, когда нельзя запираться в собственном доме. Но, уходя, заметил, что дверь каждой квартиры приоткрыта.

Всю следующую неделю я ходил как во сне. Впечатления об увиденном на Снежской улице нисколько не померкли.

Хотелось, чтобы выходные не наступали.

Но вот уже суббота. Вечер. Я снова вышел из редакции с полной сумкой свежих номеров «Городка». От этой работы нельзя было отказаться – другую я найти не мог, а семья на меня рассчитывала.

От одного вида Снежской улицы в списке адресов меня затрясло. Можно было и завтра сходить, но лучше уж сразу. Отдать тому мужику газету и успокоиться.

Проходя мимо медсанчасти, я наблюдал закат, но как только вошёл на Снежскую улицу, все яркие цвета исчезли. Солнечные лучи словно обходили тот район. Здесь над крышами домов висела сплошная серая пелена.

Я шёл через дворы и снова увидел их – тех ребят с бирюзовой кожей. Несколько фигур в чёрных штанах стояли у старых качелей. Ещё двоих заметил под козырьком одного из подъездов. Они отличались друг от друга ростом и телосложением, но были все на одно лицо. У всех длинные острые носы до подбородков и чёрные глаза без зрачков.

Эти ребята пристально смотрели на меня, но не подходили.

Я уже успел пожалеть, что снова сюда вернулся.

Иногда мимо проходили и самые обычные люди. Они избегали тротуаров и постоянно оглядывались по сторонам. Женщина вся сжалась и теребила сумку, какой-то подросток перебегал от дерева к дереву, желая быть незаметным. Местные жители выглядели страшно запуганными.

Откуда-то из окон слышался отчаянный плач. Кто-то рыдал и не мог остановиться.

А на одном из балконов двенадцатого дома стоял Борис Иванович. Он будто знал, что я приду сегодня.

Старик не встретил меня в коридоре, а ждал на диване в комнате.

– Ты зайди хоть на минутку! – попросил он.

Я прошёл и положил свежий номер «Городка» на стол у двери.

– Спасибо тебе огромное! – с улыбкой сказал хозяин квартиры. – Я всю неделю только и ждал газету. Сам прочитаю, потом отдам соседям, а то больше ни у кого подписки нет.

– Пожалуйста, – тихо ответил я и посмотрел обратно в прихожую.

Задерживаться не хотелось.

– А ты торопишься? Будешь чай? – предложил Борис Иванович. – Только что заварил. Индийский!

– Слушайте, я не пойму: что у вас здесь такое? Кто эти гуманоиды с длинными носами? – не смог я удержаться от вопроса.

Седой мужчина мигом переменился в лице. Он сжал зубы и сказал:

– Тихо! Ничего про них не говори!

Я прикусил язык, но было уже поздно. Ручка двери в прихожей ударилась о стену. Внутрь завалились трое. Их странные лица ничего не выражали, но глаза сияли дьявольским чёрным огнём.

– Ну всё. Принесла нелёгкая, – обречённо выдохнул Борис Иванович, а затем отодвинулся на край дивана и быстро сказал мне: – Садись, смотри в пол и не двигайся.

В испуге я сделал всё, как он сказал.

Один из этих ребят пнул кресло.

Я встрепенулся, а хозяин квартиры сидел, не шевелясь, и смотрел на ковёр.

Я видел боковым зрением, как эти уроды скидывали книги с полок. Открывали дверцы шкафа, доставали выдвижные ящики и вытряхивали содержимое на пол. За пару минут они перевернули всё вверх дном, а затем молча ушли, хлопнув дверью.

Хозяин квартиры встал и, хромая, прошёл через комнату. В каждом его движении чувствовалась боль. Охая, он поднял с пола свежую газету как главную ценность в своём доме и вернулся на диван.

– Что они искали? – тихо спросил я, глядя на беспорядок.

– Ничего. Просто издеваются так, – ответил Борис Иванович.

Моя сумка лежала на полу. Из неё торчали стопки газет. Я подумал, что мне пора идти, но не мог подняться. Всё ещё был в оцепенении.

А пожилой хозяин квартиры еле слышно зашептал мне на ухо:

– Я тебе тихонько скажу. Это ла́нтухи. Так их у нас называют. Раньше их тут не было, а потом однажды пришли. И теперь мы живём, как отребье. Они явились сюда и делают с нами, что хотят. Двери закрывать нельзя, говорить о них нельзя. Много чего нельзя! А за нарушение правил они будут наказывать. Могут забрать детей или запереть человека в тесную клетку. А посмотри, чего мне стоило пойти к вам редакцию, чтобы оформить подписку на газету.

Борис Иванович отдёрнул халат и показал мне свою ногу. Я зажал рот ладонью. Это было ужасно!

Его нога в трёх местах, от колена до щиколотки, была пробита толстыми длинными болтами, затянутыми гайками. От этого голень опухла и стала тёмно-фиолетовой. Вот в чём причина его хромоты!

– Это они мне навинтили, – сказал Борис Иванович.

– Надо вам врача вызвать, – ответил я.

– Тоже нельзя! – мужчина спрятал ногу под краем халата.

Теперь я чётко осознал, что не хочу больше здесь появляться. Пусть это даже будет стоить мне работы. В этом районе происходило что-то страшное!

Я встал, поднял сумку и собрался уходить.

– Не придёшь ведь больше, да? – грустно спросил хозяин квартиры.

– Не знаю, – ответил я.

И мужчина запричитал:

– Ты не местный, они тебя не тронут. Пожалуйста, носи мне газеты. Тут и радостей почти никаких. Приходи на следующей неделе, а? Принесёшь газету и уйдёшь. Хочешь – даже не поднимайся. В ящике оставь, а я как-нибудь спущусь. Могу денег тебе дать. У меня припрятано там немножко!

Я не стал ему ничего обещать. Ушёл, не оглядываясь.

Не подумал бы, что снова захочу туда вернуться. Ну что бы случилось, если Борис Иванович не получил свою газету? Вряд ли бы он смог позвонить в редакцию. И уж точно не пришёл бы жаловаться лично.

Я бы мог просто забыть о нём и не ходить в опасный район, но меня грызла совесть.

В следующую субботу, не понимая сам себя, я снова шёл по Снежской улице. Во дворах никого. На балконе в двенадцатом доме меня никто не ждал.

Можно было сунуть свежий номер в почтовый ящик. В мои обязанности не входило таскать газеты до двери.

Но я поднялся и постучал в незапертую дверь, а потом вошёл.

– Борис Иванович? – позвал я и повернул голову в сторону кухни.

А там сидел один из лантухов! Он смотрел на меня и постукивал синими пальцами по столу.

Вдруг в прихожей появился и хозяин квартиры. Мужчина будто постарел за неделю лет на десять. На нём лица не было. Он не улыбался и еле волочил свою ногу, держась за стенку.

– О! Принёс газету? Спасибо!

Я покосился в сторону кухни и спросил хозяина:

– Как вы тут?

– Ну так, потихоньку, – ответил он, взяв у меня свежий номер «Городка». – Теперь я тут не один. Ко мне сосед подселился. Так они решили.

Я посмотрел на лантуха и сказал:

– Здравствуйте.

– Не надо, – прошептал Борис Иванович. – Не разговаривай с ним без причины. Пойдём, пойдём!

Он толкал меня к двери и вышел вместе со мной за порог.

– А я так и не спросил: как тебя звать? – сказал он, держась за моё плечо, чтобы не упасть.