О чём думает только что отрубленная голова - Кесадас Хуан Карлос

Мне было невдомек, почему нас двоих так прозвали. Я знал, как и все, что саньши – это маленькие человечки, что прячутся в горле у людей и питаются слюной. Ночью они покидают тело, в котором обосновались, и поднимаются к небесному двору, чтобы донести Владыке Небес о грехах хозяина.

Саньши.

Саньши.

Саньши.

Каждый раз, заслышав эту глупую кличку, я мучился сомнениями. Я хотел понять, почему нас так прозвали. Глядя в свое отражение на поверхности озера, я как мог широко открывал рот, пытаясь обнаружить в горле следы этих созданий, но, сколько бы ни старался, так ничего и не находил.

Иногда по вечерам я дожидался, пока Ма Сычжу заснет, и пытался застать саньши ровно в тот момент, когда они будут покидать горло брата. Однако сон всегда одолевал меня прежде, чем я мог стать свидетелем чего-либо.

– Где я могу повстречаться с саньши? – спросил я однажды отца, набравшись смелости.

– С саньши? А зачем ты хочешь с ним увидеться? – вместо ответа он закидывал меня вопросами.

– Я хочу посмотреть, что они из себя представляют.

– Они очень похожи на нас, но размером с муравьиную лапку.

– На кого – на нас? – не унимался я, еще больше запутавшись в этих «нас». Речь о «нас», то есть из нашей семьи или о «нас» в более широком смысле?

– Саньши не отличаются от людей: у них по две руки, ноги, два широко раскрытых глаза и язык, готовый растрепать создателю обо всех наших прегрешениях.

– А они хорошие?

– Ни хорошие, ни плохие. Саньши просто делают свою работу.

– Местные нас с братом обзывают саньши, – признался я отцу с опаской, не зная, как он это воспримет. Однако мысли об этих созданиях терзали меня так долго, что я должен был положить этому конец.

Отец ответил не сразу, сначала он разразился таким хохотом, что слезы выступили у него на глазах.

– Когда я был маленьким… меня тоже… так обзывали… – Только и смог произнести он, давясь от смеха. – Нас кличут саньши… потому что мы малюсенькие, – и новый взрыв хохота накрыл его.

Только и всего: из-за низкого роста нас сравнивали с этими питающимися слюной маленькими созданиями.

Прошли годы, восемь или девять, – достаточно для того, чтобы местные позабыли эту кличку (с одной стороны, потому что много времени утекло, с другой, Ма Сычжу стал выше почти каждого из них). Несмотря на это, я все еще мечтал познакомиться с саньши. Мне хотелось выяснить, действительно ли я один из них. Я постарался узнать о них все, обошел колдунов, волшебников и знатоков Дао. Мне поведали многое об этих духах, но никто так и не смог дать ответ, как же изловить саньши.

Поэтому-то я и решил изобрести собственный способ. На основе мне уже известного, но добавив к нему кое-что для достижения окончательного успеха.

Я решил перво-наперво отыскать грешника, готового пойти со мной на сделку; потом выпить несколько чашек зеленого чая, чтобы побороть сон; после – усыпить грешника, дождаться, пока саньши покажутся у него изо рта, и заманить их в сосуд со слюной самых привлекательных девушек Хэфэя. Если духам нравится слюна, то они получат ее сполна.

Найти грешника было легко: Ма Сычжу.

Грех: закатить пирушку с ежевичным вином (от которого он к тому же и заснет).

Со слюной вышло немного сложнее, но под конец мне удалось получить и ее: целый месяц я должен был в обмен на слюну поставлять свежую рыбу одной семье, – сестрам Ма Вэньцзэ, – как ни странно, одним из самых ярых приверженок обзывательств.

Подумать только, свежая рыба в обмен на четыре ложки слюны!

Чистой воды грабеж!

Тридцать рассветов подряд провел я в своей лодчонке в ожидании клева. Я пожалел об этой нелепой сделке, но когда наконец добыл слюну и вино, все мои страдания остались в прошлом, ведь я был в шаге от поимки саньши.

Наступила назначенная ночь, Ма Сычжу опорожнил несколько бокалов вина. Поначалу пагубного эффекта от опьянения не наступало, но через некоторое время глаза его уменьшились и округлились – о ужас! круглые глаза! Он начал раскачиваться на стуле, словно дерево на ветру, и тут изо рта его посыпались всякие бессвязности. И по тому, как он менее чем за минуту дюжину раз повторил, что очень меня любит, я понял: наконец брат достиг должного опьянения.

Вскоре он свалился, потерпев поражение в схватке со сном. И я начал опрокидывать в себя чашечки зеленого чая, чтобы побороть охватывающую меня сонливость. Я был начеку, в одной руке держал свечу с длинным фитилем, а в другой – сосуд со слюной сестер Ма Вэньцзэ.

Но прошло три или четыре часа – и все впустую. Ни тени саньши. Ни намека на крошечную тень.

Порой я плутал в раздумьях, на которые нас обыкновенно наводит огонь (даже если это робкое пламя свечи). Размышлял, что все это, быть может, – лишь бессмысленная трата времени. И вот, когда я уже собирался прекратить свою охоту, вознамерившись поддаться сну, я заметил, что горло брата начинает странным образом пульсировать. Как бывает, когда мы глотаем что-то, но наоборот: вместо того, чтобы падать вниз, что-то пыталось выбраться наверх.

Рот его слегка приоткрылся.

Я задрожал от волнения. Так, что даже несколько капелек слюны пролились из сосуда прямо на свечу. Пламя дрогнуло несколько раз, напитавшись влагой и угрожая погаснуть.

Казалось, вот-вот комната погрузится в темноту. Но, к счастью, в конце концов победил свет, и, приложив немалые старания, свеча выстояла и вновь осветила меня.

Я наблюдал, как в горле брата нарастает бульканье.

Саньши! Я вот-вот поймаю саньши!

– Помоги мне, Ян Пу! Помоги! – гортанно произнес брат, выныривая из тяжелого сна, в котором пребывал до последнего момента.

– Потерпи немного, вот-вот появятся саньши! – попросил я, радостно поднося сосуд со слюной ему ко рту.

Бульканье нарастало.

Нарастало и мое волнение.

Просьбы о помощи доносились из глубины Ма Сычжу.

– Помоги мне, помоги!

– Тише, тише! Они уже выходят!

Я приблизился и заглянул ему прямо в рот.

И ровно в этот миг мощная струя рвоты, отдающей ежевичным вином, ударила мне прямо в лицо.

То, что вылетело из горла брата, никак нельзя было назвать саньши. Тошнотворная субстанция, окатившая мое лицо, не более чем симптом ужасного опьянения, вот что это было.

Больше двадцати минут я приводил себя в порядок: отмывал лицо и одежду, а после зажег новую свечу. Внутренний же хаос все еще не отпускал меня: с того самого дня не переношу ежевичное вино.

Я отбросил всякую надежду поймать саньши и собрался уже лечь спать рядом с братом, который почти моментально погрузился в глубокий сон. Устроившись в кровати, я хотел было погасить свечу, но тут снова заметил странное движение в горле Ма Сычжу. Мысль о том, что это, возможно, новый рвотный позыв, привела меня в бешенство.

Спазмы продолжались.

Послышалось бульканье.

Что бы то ни было, рвота или саньши, оно должно было вот-вот явиться на свет. Инстинктивно я прикрыл лицо руками, одним глазом все-таки подглядывая через решетку собственных пальцев.

Ма Сычжу приоткрыл рот, и вдруг саньши, словно альпинист по отвесной скале, с большим трудом взобрался по его верхней губе. Добравшись наконец до верха, он устроился на отдых, даже не замечая меня.

Движения мои всегда были неуклюжими, но вдруг какая-то загадочная сила подтолкнула меня, и я, быстро и осторожно, схватил пальцами саньши и поместил в сосуд со слюной, которая чудесным образом пережила разрушительные последствия рвоты. Иногда мы совершаем действия, которые сами не осознаем. Будто кто-то, более умный, сильный или смелый, на несколько мгновений овладевает нашим телом.

Возможно, каждый из нас, людей, это не одно существо. Может, мы представляем собой множество душ, одновременно обитающих в одном теле, и поэтому иногда удивляемся собственным поступкам. Как хорошим, так и плохим. Поэтому мы никогда не можем быть уверены в реальности собственных достижений.

– Ты саньши? – глупо спросил я, тут же поняв, что вновь превратился во всегдашнего неразумного Ян Пу.