Калейдоскоп смерти - Си Цзысюй

Обсуждая обнаруженную необычность с Гу Лунмином, Линь Цюши вдруг изменился в лице:

— Прячемся. Кто-то идёт.

Они нашли какой-то уголок, где и притаились вдвоём.

Спустя несколько мгновений на пороге двора показалась хозяйка в красном платье. С равнодушным выражением на прекрасном лице, она явно не заметила присутствия Линь Цюши и Гу Лунмина, направившись сразу в дом.

Когда женщина исчезла внутри, Гу Лунмин вздохнул с облегчением и прошептал:

— Напугала до смерти… Пойдём отсюда?

— Нет, — ответил Линь Цюши, — проследим за ней.

— Проследим? Но это же так опасно!

Линь Цюши приложил палец к губам и прошипел «тсс». Вскоре после того, как хозяйка вошла в дом, они услышали очень неприятный звук. Как будто острым тесаком рубили что-то твёрдое. Удар за ударом, стук раздавался из дома.

Гу Лунмин, хоть и не одобрял предложение Линь Цюши, всё же не стал протестовать и послушно последовал за ним, ступая на носочках. В его исполнении это выглядело очень смешно и нелепо.

Оказавшись возле входа в дом, Линь Цюши прислонился к стене и осторожно заглянул внутрь.

Женщина стояла к ним спиной, держа в руке тесак с длинным и широким клинком. Она что-то им рубила. Линь Цюши пригляделся и увидел большие куски мяса… И судя по виду рёбер, это была человечина.

Очевидно, хозяйка разделывала пропавшие вчера ночью трупы.

Но было и ещё кое-что, привлекшее внимание Линь Цюши. Ряды полок вокруг заполняли масляные лампы. Какие-то были уже пусты, какие-то заполнены маслом.

Тем временем женщина, хмыкая под нос какой-то мотив, рубила мясо. Линь Цюши разглядел ещё руки и ноги, что подтвердило его догадку о человечине. Затем женщина разожгла огонь и поставила на печь большой железный вок.

Гу Лунмин в ужасе посмотрел на Линь Цюши, в его глазах застыл вопрос — «Что она собирается делать?»

Линь Цюши развёл руками, как бы говоря, что сам пока не знает.

Гу Лунмин, в глазах которого отразилась паника, прошептал:

— Бл*ть, мы что, сегодня днём наелись…

— Не думаю… — ответил Линь Цюши.

Но даже в его голосе прозвучали сомнения, он не был уверен в своих словах до конца. Гу Лунмин припомнил запах съеденных сегодня мясных блюд и выпитого вчера бульона на косточке, и его чуть не вывернуло на месте. С трудом сдержавшись, парень сказал себе, что впредь за дверью будет есть только какие-нибудь галеты или другой сухпаёк, так намного безопаснее…

Женщина тем временем уже разогрела вок и принялась кусок за куском класть в него мясо.

Масляные лампы

Линь Цюши уже приходилось видеть нечто подобное, однако нельзя не отметить, что каждый раз такие картины становились настоящим испытанием для психики.

Мясо, которое хозяйка положила в разогретый вок, громко зашкварчало, источая запах жареного. Очень скоро этот запах обернулся вонью горелого. Гу Лунмин, наблюдавший за действом с крайне напряжённым выражением лица, наконец вздохнул с облегчением — по крайней мере запах гари означал, что хозяйка готовила мясо не для того, чтобы скормить людям.

Из подгорающего на сковороде мяса обильно сочился жир, который затем превращался в масло, а само мясо при этом становилось чёрным и выбрасывалось хозяйкой.

Глядя на эти действия, а также обстановку вокруг, Линь Цюши понял, что делает хозяйка. Она топила масло из мертвецов. И, судя по всему, использовала это масло для заправки ламп в комнатах.

В самом деле — когда прозрачная жидкость заполнила вок, женщина взяла стоящую рядом лампу, залила в лампадку кипящее масло и положила фитиль.

Линь Цюши на ум пришли лампы в их комнатах, точно такие же, как эта в руках хозяйки. Вне всяких сомнений, масло в тех лампах было сделано тем же способом.

Покуда женщина наполняла лампы, в кухне вдруг послышался тонкий детский плач.

Линь Цюши застыл, услышав эти звуки, а женщина зашла во внутреннюю комнату и вынесла на руках младенца, завёрнутого в красное одеяльце.

Угол обзора не позволил мужчине разглядеть лицо малыша, но зато он увидел протянутую ручку, бледную и даже слегка посиневшую. Как ни посмотри, не похоже на руку нормального ребёнка.

Покачивая дитя, женщина нежным голосом успокаивала:

— Не плачь, не плачь.

Линь Цюши не решался подбираться ближе, боясь, что хозяйка увидит их через окно.

Женщина медленно прохаживалась по кухне, полной запаха масла, при этом выглядела как самая заботливая на свете мать. Когда она развернулась, Линь Цюши наконец рассмотрел дитя на её руках.

Как он и предполагал, ребёнок не был живым.

Лицо бледное, как у мертвеца, и опухшее, как у утопленника, так что глаза превратились в маленькие щёлки, даже зрачков не видно. Ребёнок разевал огромный кроваво-красный рот и плакал, а Линь Цюши отчётливо рассмотрел во рту убористые ряды острых зубов… Таких зубов у нормальных людей не бывает. Щёки ребёнка покрывала сетка синих сосудов, что также подтверждало его принадлежность к неживым тварям.

Линь Цюши почувствовал, как Гу Лунмин крепко сжал его за предплечье. Обернувшись, он понял, что этот тип перепугался не на шутку.

Только Линь Цюши хотел попросить парня не сжимать так сильно, как хозяйка направилась к выходу из кухни. Мужчина быстро потащил Гу Лунмина в другое укрытие и с облегчение выдохнул только тогда, когда женщина вместе с ребёнком покинула двор.

— Зайдём на кухню осмотреться? — невзирая на страх, Гу Лунмин всё-таки предложил остаться.

Посмотрев в сторону выхода, Линь Цюши ответил:

— Да.

— А… может, я тогда постою снаружи, чтобы предупредить тебя в случае чего?

— Можно, — Линь Цюши вовсе не хотел заставлять Гу Лунмина идти с ним.

Гу Лунмин, поколебавшись немного, всё же решил отправиться вместе с Линь Цюши на поиски подсказок. Ведь если хозяйка неожиданно вернётся, предупреждать об этом нет никакого смысла — всё равно придётся срываться с места и бежать.

Поэтому они вдвоём зашли в дом и стали быстро обыскивать комнаты.

Линь Цюши не решался тратить на это слишком много времени, ведь хозяйка могла вернуться в любой момент. Пока Гу Лунмин осматривал кухню, сам он направился во внутреннюю комнату.

Помещение оказалось совсем небольшим, здесь стояла детская кроватка. Но вот что странно: — рядом также располагалась полка, на которой теснились масляные лампы. И несмотря на то, что снаружи ещё стоял день, все они горели.

Линь Цюши хотел было осмотреть лампы, но тут услышал лёгкие шаги — наверняка это возвращалась хозяйка. Схватив Гу Лунмина за руку, Линь Цюши сделал знак уходить.

Тот не стал задавать лишних вопросов и вместе с Линь Цюши покинул дом.

Только они завернули за угол, чтобы спрятаться, хозяйка шагнула во двор. Теперь ребёнок на её руках не плакал, но Линь Цюши отчётливо разглядел возле его рта красные следы, как будто оставшиеся от какого-то кушанья.

— Умница, послушный мальчик, — приговаривая так, женщина вернулась в дом и, оглядевшись, нахмурилась, будто что-то заподозрила.

Понимая, что дольше оставаться здесь опасно, Линь Цюши скомандовал:

— Уходим!

И они, пробираясь у стены, помчались к выходу.

К счастью, им удалось быстро покинуть двор, потому что через минуту женщина вышла и повесила на ворота огромный тяжёлый замок. Если бы мужчины опоздали, оказались бы заперты внутри.

Даже хладнокровный Линь Цюши невольно вздохнул с облегчением.

— Пойдём обратно, — сказал Гу Лунмин. — Скоро обед…

Линь Цюши глянул на него:

— И тебе после такого кусок в горло полезет?

Только что парень выглядел так, будто его вот-вот вырвет.

— Без еды человек не проживёт, от голода и помереть недолго. К тому же, нас ведь не человечиной кормят, так что ничего страшного…

Линь Цюши беспомощно согласился:

— Ладно.

И они вдвоём направились к своему жилищу.

Появившись на обеде, мужчины увидели, что другие члены команды уже почти разошлись. Янь Шихэ и Сяо Цянь ещё сидели за столом и разговаривали. Линь Цюши, подслушав их беседу, понял, что они узнали что-то о местных обычаях.