Калейдоскоп смерти - Си Цзысюй

— Он что… умер? — спросил Гу Лунмин. — Почему так внезапно…

Линь Цюши молча нахмурился, не отводя взгляда от живота погибшего, ведь звуки чавканья продолжались и исходили именно из живота мужчины.

Пока Линь Цюши размышлял над этим, в животе несчастного возникло неестественное шевеление, будто бы что-то пыталось выбраться изнутри.

Это было настолько заметно, что теперь уже все в зале обратили внимание на происходящее.

Гу Лунмин сухо усмехнулся:

— Он что… рожает?

Стоило ему это сказать, как на животе трупа кожа натянулась так, что стала видна рука, судя по размеру, принадлежащая ребёнку.

После увиденного Гу Лунмин не решился больше шутить и погрузился в молчание вместе с Линь Цюши.

Чавканье постепенно стихло, ему на смену пришёл звук разрываемой плоти, и на их глазах живот умершего надулся, а потом что-то вспороло его изнутри.

Из живота показалась маленькая окровавленная ручка, затем какое-то существо попыталось выбраться наружу.

Это оказался крошечный младенец, весь покрытый кровью, при этом с очень большой головой и разинутой пастью, полной острых мелких зубов, на которых всё ещё виднелись ошмётки плоти.

Теперь уже наблюдатели невольно отшатнулись, а Гу Лунмин воскликнул:

— Блин! Он и правда родил!

Выкарабкавшись из распоротого живота, дитя обернулось лужей крови и исчезло прямо у них на глазах. Только растерзанный труп остался доказательством, что всё случившееся — не галлюцинация, и умер ещё один член команды, при этом такой страшной смертью.

Пока все стояли ошеломлённые, в зал вошла хозяйка. Она взяла труп за руку и просто потащила за собой, словно какой-то мешок. Перед тем как удалиться, она улыбнулась всем пока ещё живым жуткой улыбкой.

Глядя ей вслед, никто не смел заговорить. А Линь Цюши вспомнил, как женщина вчера топила масло из мертвецов.

Янь Шихэ нарушил тишину равнодушным:

— Хм, похоже, те лампы, о которых я вчера узнал, вовсе не были условием смерти!

Эта фраза будто пробудила застывших как столбы людей. Двое несказанно обрадовались — похоже, они как раз не выбрасывали свою лампу, но зато остальные один за другим вышли из зала, притом второпях — должно быть, хотели поискать выброшенные вчера лампы и вернуть в комнаты.

Линь Цюши думал, что тем людям удастся найти хотя бы парочку, однако вскоре они вернулись с совершенно бледными лицами, а кто-то даже гневно забранился, не в состоянии сдержать эмоций. Внимательно послушав, Линь Цюши понял: кто-то забрал лампы, которые те вчера выкинули, ни одной не удалось найти.

— Мать вашу, кто-то хочет нас всех погубить! Кто-то хочет, чтобы мы все здесь умерли… — ругался один мужчина. — Пусть этот «кто-то» только попадётся мне!

— Настоящая подлость, — беспомощно хныкала женщина. — Что же нам теперь делать?

Янь Шихэ, похоже, потерял интерес к дальнейшим обсуждениям, поднялся со своего стула и вежливо попрощался со всеми.

Линь Цюши и Гу Лунмин, переглянувшись, тоже покинули зал.

Оказавшись в безлюдном уголке, они решили обсудить, как быть дальше.

— Давай украдём ещё лампу, — предложил Гу Лунмин. — Видимо, это единственный выход.

— Это всё я виноват, — вздохнул Линь Цюши. — Будь я осторожнее, не опрокинул бы лампу.

Гу Лунмин покачал головой:

— Ты всё равно большой молодец.

— Хм?

— Честно говоря, обычно я очень плохо сплю, попав за дверь.

Линь Цюши:

— …

Засыпать, едва голова коснётся подушки, — это по-твоему называется «плохо сплю»?

Но Гу Лунмин, немного смущаясь, добавил:

— Только оказавшись за дверью вместе с тобой и поселившись в одной комнате, я стал спать гораздо лучше. Не знаю, в чём тут дело, но… с тобой мне очень хорошо спится.

Линь Цюши:

— …

Выслушав Гу Лунмина, он погрузился в долгое-долгое молчание. Ему стало казаться, что с самого начала он ошибался. Ведь если сказанное этим парнем — правда, получается, Жуань Наньчжу вовсе не «дух снотворного»…

Видя, что Линь Цюши замолчал, Гу Лунмин нервно заёрзал, боясь, что сказал что-то не то. Тогда Линь Цюши вздохнул:

— Я думал, ты всегда так хорошо спишь.

— Ха-ха-ха, — неловко усмехнулся Гу Лунмин. — Мне, конечно, известно, что ночью лучше всего спать, тогда будешь в безопасности… Но со страху разве уснёшь? К тому же, если спать слишком крепко, можно упустить какую-нибудь важную подсказку.

Когда Гу Лунмин заговорил о подсказке, Линь Цюши вспомнил случившееся вчера и пришёл к заключению:

— Тот, кто не спит до рассвета, — «малое дитя». Если в комнате есть «малое дитя», загорается лампа, привлекая женщину. — Он задумался и добавил: — Только она, похоже, не способна сама проникнуть в комнату, поэтому приходится посылать вперёд мелких демонят, которые боятся стишка-заговора…

Услышав стишок, демонята сразу засыпают.

На данный момент условий смерти выяснилось два: первое — отсутствие в комнате лампы с маслом из мертвецов. При этом совершенно не важно, спят ли обитатели комнаты, смерть неизбежна. Второе — обитатели комнаты не спят, однако тут есть путь к спасению, главное — трижды зачитать стишок, когда демонёнок попытается пробраться в комнату.

— Тебе не кажется, что отношения у женщины с этими демонятами какие-то странные? — спросил Линь Цюши. — Если для них лампа с маслом из мертвецов — это ограничение, для чего она топит так много этого масла?

Гу Лунмину это тоже показалось странным:

— Ага! Но при этом она не отдаёт эти лампы нам, как будто…

Они закончили фразу одновременно:

— Лампы нужны ей самой.

Линь Цюши сразу всё понял.

— Помнишь храм предков?

Гу Лунмин кивнул:

— Да, и что с ним?

— Раньше я не мог понять, что именно не так в этом храме. Но теперь дошло!

— И что не так?

— Подумай как следует, тебе не показалось, что в храме было слишком светло?

Дверь в храме имелась только одна, а окон — ни одного. Но когда они в пасмурный день вошли туда, то внутри оказалось светло как снаружи в хорошую погоду. Теперь стало ясно, что всё это благодаря масляным лампам.

— Если бы ты не сказал, я бы и не заметил… — сказал Гу Лунмин. — Привык к современному освещению и даже не понял, что в старые времена ничего подобного быть не могло.

— Значит…

— Значит?

Линь Цюши улыбнулся:

— Как думаешь, что случится, если мы погасим все лампы в храме предков?

Услышав такое предложение, Гу Лунмин не на шутку испугался:

— Ты что, серьёзно? Может, не надо?

Если догадка Линь Цюши верна, получается, что лампы что-то сдерживают, и если их погасить, сдерживаемое вырвется на свободу. Кто знает, что тогда может произойти…

— Не стоит так переживать, — мягко успокоил Линь Цюши. — Я просто пошутил.

Гу Лунмин:

— …

На самом деле ты вот сейчас пошутил, верно?

— Я правда пошутил! — Видя всё ещё напряжённое выражение лица Гу Лунмина, Линь Цюши рассмеялся. — Правда, не волнуйся, я не из тех, кто действует, не подумав.

Недоверие во взгляде Гу Лунмина никуда не исчезло.

Тогда Линь Цюши просто перепрыгнул на другую тему:

— Когда пойдём воровать лампу?

Гу Лунмин вздохнул с облегчением:

— Как скажешь. Может, сначала разведаем обстановку?

— Идём.

Видя, что Гу Лунмин наконец ему поверил, Линь Цюши почувствовал какое-то извращённое удовольствие. Впрочем, если подумать, Жуань Наньчжу довольно часто издевался над ним подобным образом…

Лампы в храме предков

Лампу нужно обязательно украсть, вот только откуда именно — большой вопрос.

Линь Цюши с Гу Лунмином уже однажды незаметно вынесли одну лампу из дома хозяйки. Следовательно, их можно брать, однако не без риска для жизни, ведь лампы охраняются самой женщиной. И если во время кражи лампы попасться, она наверняка просто зарубит вора как домашнюю свинью.

Кроме дома хозяйки лампы также горели и в храме предков. К тому же наверняка именно те, которые женщина наполнила маслом из мертвецов.