Маска Ра - Догерти Пол

Амеротк с улыбкой обернулся.

– Вы несколько располнели, господин Сененмут, но глаза и голос все те же. Как же я мог их забыть?

Они обменялись рукопожатием.

– Однако сюда имею доступ только я, – напомнил Амеротк.

– Именно поэтому я пришел сюда, – ответил Сененмут. – Я принес вам привет от ее величества, госпожи Хатусу, вдовы божественного фараона.

– Я знаю, кто такая госпожа Хатусу!

Сененмут вложил ему в руку маленький свиток папируса. Развернув его, Амеротк увидел внизу картуш и коснулся его губами. Послание было лаконичным и категоричным:

Господин Амеротк и его супруга Норфрет приглашаются сегодня вечером на пир в царский дворец, где господину Амеротку будут вручены кольцо и печать знаки того, что он принят в дворцовый совет.

– Неожиданная честь, – проговорил Амеротк, поднимая глаза. Он рассчитывал увидеть Сененмута, но тот словно растворился в воздухе.

На исходе дня город купался в лучах заходящего солнца, когда Амеротк с Норфрет направлялись в колеснице в Дом Миллиона Лет. Норфрет тихо радовалась оказанной мужу чести.

– Ты должен его принять, – сжимая его руку, убеждала она. – Ты втянут в дворцовую политику, Амеротк, хочешь ты того или нет.

– Им хочется заткнуть мне рот, – лаконично выразил свое мнение Амеротк. – Они хотят заставить меня молчать либо купить. Побег Менелото, не говоря уже о внезапной смерти командующего Ипувер, для одного дня сложностей более, чем достаточно.

– К этим происшествиям ты не имеешь никакого отношения. Менелото был умелым солдатом. Он сбежал и сможет о себе позаботиться.

Амеротк вгляделся в лицо жены, выискивая признаки испуга или огорчения. Норфрет ответила ему взглядом, полным ледяного спокойствия.

– Ты знаешь правду, – решительным тоном говорила она. – Богам известна истина. И если мы знаем правду, то стоит ли беспокоиться, что скажут другие.

В итоге, как случалось всегда, она настояла на своем. Амеротку льстили и доставляли удовольствие скромные амбиции жены. Как признавалась сама Норфрет, ей нравилось ездить ко двору, где вовремя приемов можно было послушать разные разговоры и сплетни. Такую возможность нельзя было упустить. Амеротк поцеловал жену в лоб.

– Ты напоминаешь мне прекрасную тень, сжимая ее руки, объявил он.

– Значит, я – тень! – лукаво проговорила Норфрет, обвивая руками шею мужа, и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала его в нос.

– Тебе нравится бывать на таких собраниях, оставаясь при этом в тени. Ты любишь сидеть, слушать и наблюдать.

– Так я встретила тебя.

– А я – тебя. Помнишь? Тот вечер мы провели, наблюдая друг за другом.

Норфрет рассмеялась и поспешила из комнаты, не забыв попутно посоветовать ему надеть лучшие одежды.

Амеротк посмотрел в сторону, крепко держа поводья, обернув их вокруг запястья. На нем была новая накидка в складку и кольцо – знак звания. От парика он, как всегда, отказался. Ему вспомнилось, как в пору его службы в отряде боевых колесниц солдаты подсмеивались над офицерами, которые старались не отступать от моды, даже отправляясь в дозор в Красные земли. Норфрет, как всегда, была полна очарования как ночь. Она надела безупречный наряд из гофрированного полотна. Ее длинный черный парик украшали золотыe и серебряные нити. Дополняли наряд Норфрет серьги с аметистами и красивое, охватывавшее шею ожерелье из лазурита. Перегнувшись, она разговаривала с Шуфоем, который следовал за колесницей с зонтом в одной руке и тростью в другой.

– Можешь к нам присоединиться, Шуфой, здесь место найдется, – поддразнивала его она. – Это не боевая колесница, поэтому лошади в нее запряжены выхолощенные, так что в них нет ни искры огня.

– Не люблю я колесницы, – отвечал карлик. Не нравятся мне и разные пиры. Люди таращат на меня глаза и начинают задавать глупые вопросы: «Куда делся твой нос?» Мне на это так и хочется ответить: «В задницу твою!»

Норфрет расхохоталась и отвернулась. Амеротк покрепче ухватился за поводья. Понаблюдав за мирным колебанием малиновых султанов на оголовьях лошадей, он посмотрел вокруг. На пристани и по берегам Нила в любое время дня и ночи царило оживление. Торговали пивные лавки. Узкие улочки заполняли матросы и солдаты. Некоторые наведывались в дома свиданий, а другие с кружками в руках, покачиваясь, бродили по улицам без определенной цели, глазея на женщин и беззлобно переругиваясь. Они, конечно, поглядывали на Норфрет, но достаточно им было взглянуть на Амеротка, не говоря уже о двух солдатах охраны, сопровождавших супругов во дворец, чтобы заняться поисками более легкой добычи.

К ним подбежал самозваный маг, предлагая амулеты и чудодейственные палочки, защищающие от несчастий. Шуфой оттеснил его с обезьяньим проворством.

Наконец они достигли мощеной дороги, ведущей ко дворцу. Толпы зевак собрались здесь, чтобы посмотреть на приезжающих и уезжающих гостей. Напор толпы сдерживали лучники и солдаты из полка Исиды. Амеротк дернул поводья, и лошади прибавили шаг. Они быстро въехали сквозь ворота в обширные, щедро напоенные дворцовые сады настоящий рай с тенистыми дорожками, прудами, выложенными плиткой с орнаментом, и большими лужайками, где паслись прирученные газели и овцы. Помогая Норфрет сойти с колесницы, Амеротк одновременно давал указания конюхам, чтобы они распрягли лошадей, обтерли их и накормили, а потом уже отвели в конюшню. Их провели через главный вход, где на огромных настенных росписях были изображены военные подвиги фараонов, далее они прошли через зал колонн и видели отряды солдат, охранявшие вход в Дом Обожания – покои малолетнего фараона. Наконец они достигли огромного пиршественного зала. В нем были очень высокие потолки, а капители выкрашенных в темно-красный цвет колонн имели форму золотых бутонов лотоса. В мягком свете алебастровых ламп, окрашенных в разные цвета, блестели украшавшие стены фрески – выполненные на гладкой оштукатуренной поверхности множеством разных красок деревья, красивые птицы с пестрым оперением, цветы и бабочки. Начертанные над ними на стропилах иероглифы желали собравшимся в зале здоровья, долголетия и процветания.

Амеротк обвел глазами массу гостей: женщин с открытыми плечами и мужчин, головы которых отягощали парики. Некоторые лица были ему знакомы: он увидел Сетоса, Рахимера, командующего войском Омендапа. Встретившись с ним взглядом, они едва заметно кивали и поворачивались к своим собеседникам. Молодые служанки, единственной одеждой которым служили крохотные набедренные повязки, обходили гостей, раздавая в знак приветствия цветы лотоса и предлагая маленькие блюда с лакомствами и вино или пиво в чашах, украшенных драгоценными камнями. Норфрет увидела знакомую и пошла к ней, взяв одну из предложенных чаш. Амеротк стоял недалеко от входа, когда в дальнем конце зала распахнулись двери и в наступившей тишине в зале появилась Хатусу. Амеротк с удивлением отметил, что она сильно изменилась за время траура после кончины супруга. Прежде он относил ее к женщинам, держащимся в тени, теперь же она выступа ла величественно, сложив перед собой руки: воплощение красоты в облегающем одеянии из полупрозрачного полотна. Лоснился умащенный душистыми маслами длинный парик, который венчала диадема со знаком царицы Египта. С тем же изображением было и серебряное шейное украшение. А на золотых браслетах грозно шипела кобра. Ногти на ее руках и ногах были ярко окрашены хной, а выбранная ею зеленовато-голубая краска еще больше удлиняла темные миндалевидные глаза.

Хатусу поймала устремленный на нее изумленный взгляд Амеротка, и ее губы тронула едва заметная улыбка. Гости двинулись навстречу Хатусу, но она остановила их вежливым жестом и направилась к Амеротку. Изящная татуировка на ее обнаженном левом плече изображала богиню-львицу Сехмет, несущую возмездие. Амеротку пришло в голову, что за царским нарядом Хатусу скрывалось предупреждение воина. Когда она остановилась перед ним и протянула руку, он собирался опуститься на колено, как предписывал дворцовый церемониал, но она покачала головой, останавливая его, взгляд ее был полон лукавства.