Проморгавшись, Саске уставился на скол в доске и довольно улыбнулся: гвоздь выломал приличный кусок древесины, и теперь снять доску можно было без особых усилий. Но…
Учиха отошёл от окна, стирая с лица улыбку и заталкивая щепку носком ноги под кровать. Пытаться выбраться из лагеря утром было сущим самоубийством: несмотря на всю доброту Джирайи, им дали точно понять, что за побег им грозит неминуемая смерть и никто не собирается относиться к двум пришлым, как к манне небесной.
- Ты всё же решил бежать, - подытожил Гаара, наблюдая за тем, как Саске практически безразлично опускается на кровать.
И вновь тишина. Заложив руки за голову, Учиха прикрыл глаза, намереваясь отдохнуть пару часов. Тело нуждалось в отдыхе практически так же остро, как и он сам в свободе.
***
- Киба, - позвал Узумаки, отставляя от себя в сторону пустую консервную банку.
Наруто наелся ровно настолько, чтобы не чувствовать внутри желудка отвратительной ноющей пустоты, но вряд ли этого было достаточно для полного восстановления тела.
Он до сих пор ощущал, как слабость ядом расползается по венам и буквально-таки нашёптывает назойливую мысль: «Отдохни, закрой глаза, позволь своему телу расслабиться хотя бы на несколько минут».
Но парень упрямо смотрел перед собой, прогоняя сонливость.
Инузуку же, кажется, эта проблема вовсе обошла стороной, и на голос друга тот повернулся весьма бодро:
- Что такое?
- Ты со мной?
Упёршись спиной в ствол дерева, Узумаки начал медленно подниматься, стараясь не думать о гудящей слабости в ногах. Одежда высохла, напиталась теплом от костра, но вместе с этим усилился запах речной воды.
- Ты всё-таки решил искать Саске, - с сожалением спросил Киба, поднимаясь следом. - И не надоело тебе?
- Ты уже знаешь ответ, - скривился Наруто. - Я пойду за ним, потому что это мой долг.
- Долг?
Глаза друга опасно прищурились, и Узумаки вовсе не понравился этот испытывающий взгляд. От него по коже побежали холодные мурашки, и сделалось вовсе неловко, будто бы он, Наруто, пытался доказать, что сможет забраться на самую высокую ель, спрыгнуть с неё и не разбиться.
- Дружеский, - кивнул Узумаки и натянул куртку, хотя в дополнительном тепле не нуждался. - Так ты со мной?
Он испытывающе уставился на Инузуку, напрягаясь каждой частицей своего уставшего тела. Этот ответ был сейчас настолько важен, что внутри головы зазвенело от напряжения. Если Киба вдруг откажется, то Наруто вновь придётся встретиться с этим серым миром один на один, а, возможно, и провести несколько долгих дней в холодных объятиях одиночества. Это не радовало вовсе, скорее, нагоняло неясное чувство тревоги.
- С тобой, конечно, - фыркнул Инузука, будто бы сам факт этого вопроса был оскорбителен. - Твою задницу бросать невыгодно: ты всегда найдёшь приключения на неё.
- Кто бы говорил, - хмыкнул Узумаки, за этой усмешкой скрывая вздох облегчения.
Затоптав костёр, они двинулись по лесу, решив не выходить на укатанную дорогу меж деревьев. Не хотелось попадаться на глаза выжившим, потому что встречу с человеком давно перестали считать удачей. Теперь люди были такими же опасными, как и лесные звери.
Лес постепенно менялся, но не редел. Деревья всё также возвышались над головами, разве что теперь было поменьше сосен и побольше разлапистых елей. Под ногами тихо похрустывали прошлогодние иголки, в воздухе кружил горьковато-свежий запах, и Наруто никак не мог надышаться. Грудь действительно что-то сдавливало, но, пройдясь украдкой руками по своим рёбрам, парень убедился, что те целы.
- Ушиб, наверное, - догадался Киба, нагоняя друга. - Тебя здорово помотало там, должно быть. Под водой.
- Возможно, - согласился Узумаки. - Зря мы туда полезли…
- Нашли что-нибудь?
- Если бы, - скривился Наруто, переступая через поваленное тонкое деревце. - Только сильнее запутались.
- Что там было? - кивнул Инузука.
Вздохнув, Узумаки бросил тяжёлый взгляд на друга и передёрнул плечами:
- Орочимару, Нулевой… ничего нового.
Смешки сорвались с их губ одновременно, и, переглянувшись, парни внезапно улыбнулись. Вся эта история с лабораторией давно перестала быть чем-то, что навевало страх или грусть. Она просто была, словно какие-то неудавшиеся каникулы у бабушки, которые лучше побыстрее забыть.
О прошлом легче было смеяться, а не лелеять боль в надежде, что из неё прорастёт что-то хорошее, полезное и красивое. Из боли рождается только боль, и, судя по глазам Кибы, тот понимал это так же хорошо, как и сам Наруто.
- Прости, - внезапно тихо вздохнул Узумаки, и положил свою руку на плечо друга, заставив его остановиться.
- За что?
Нервно облизнувшись, Наруто опустил голову, покачал ею и всё-таки выпалил:
- За то, что я так с тобой обращался.
- Ты имеешь в виду то, что убил меня? - улыбнулся Киба, но его улыбка тут же сползла, как только он поймал взгляд Узумаки. - Что такое?
- Ты… я понимаю, почему ты так ненавидишь Саске. То есть пытаюсь понять, но… мне действительно жаль, что я не могу быть тем, кем ты хочешь меня видеть.
- Наруто, - поджал губы Инузука, - ты не думаешь, что это не лучшее место…
- Молчи, блин, - рыкнул Узумаки, резко дёрнув головой. - Когда ты умер… когда Девятый убил тебя, я только и думал о том, что не попрощался. О том, что ты так и не узнал… ты ведь мне друг, Киба. Наверное, единственный друг и… я должен был сказать это раньше.
- А как же Учиха? - прищурился Инузука, но тут же махнул рукой. - Извини, но… разве он тебе не друг?
Наруто отвёл взгляд, вновь продолжая путь. Видимо, говорить, не глядя в глаза Кибы, было бы легче. Или же он сам боялся, что Инузука увидит в них нечто пока ещё непонятное даже для самого Узумаки.
- Это другое.
- То есть… ты хотел сказать, что ценишь меня?
- Киба… - страдальчески протянул Наруто.
- И что ты будешь моим другом всегда? - со смешками в голосе проговорил Инузука. - Что бы ни случилось?
- Киба! Заткнись…
- Ты никогда не мог говорить о своих эмоциях, Узумаки, - сочувственно хлопнул его по плечу друг. - Но… я тебя понял.
- Спасибо…
***
До ночи их не трогали, но и поспать не удалось: Саске всё то время, что они с Гаарой просидели в этих четырёх стенах, пытался успокоиться. Выходило не очень хорошо.
Куда-то делось его привычное спокойствие? Почему даже прохладный воздух кажется напичканным острыми осколками? Вдыхая их, Учиха неотвратимо разрушал сам себя изнутри. Мелкие кристаллики с резкими гранями драли глотку, впивались в лёгкие и сеточкой окутывали сердце.
