Смертные души (СИ) - Мичурин Артем

— А это практически каждый, пришелец-человек, — добавил Ларс. — Так ведь?

— Да.

— Так вот почему в Дерранде нас приняли, как врагов.

— Вам повезло уцелеть. Думаю, это лучшее доказательство того, что вы — часть пророчества Стефана Анвийского. Сама Амиранта благоволит вам.

— Я уже не в первый раз слышу это имя, — поделился наблюдением Олег. — Какое-то божество?

— Какое-то?! — с неподдельным возмущением переспросил де Блуа. — Амиранта — мать всего сущего. Она — источник жизни и покровительница честных людей.

— А Шогун, это кто такой? — ополоснул Миллер жирные руки в серебряной миске с водой и взялся за десерт.

— Не «такой», а «такая», — поправил де Блуа. — Шогун — родная сестра Амиранты. Властительница смерти, герцогиня мира мёртвых.

— Так это её мы видели на воротах ратуши? Довольно неприятная особа. И кому она покровительствует?

— Шогун не покровительствует. Она карает грешников, забирает души и порабощает их. Ведущий греховную жизнь после смерти обречён будет на вечное страдание.

— Где-то я уже такое проходил, — откусил Дик от пирога. — Только с мужскими персонажами и без кровного родства.

— Вы о Господе и Дьяволе?

— Точно. Спасибо за напоминание.

— Ваша аналогия неверна. Шогун — не зло. Она — чаша весов мироздания, как и Амиранта. Многие народы Оша поклоняются ей, как воплощению высшей справедливости.

— Что-то здесь не сходится, — постучал Олег вилкой по столу. — Как души попадают к этим сёстрам? Взять хотя бы душу Нигума, о которой Гунон несомненно упомянул в своём письме вам. Этот базбен был отъявленным негодяем. Но его душа не попала в загробный мир для вечных страданий. Я поглотил её.

— Надолго ли? — многозначительно улыбнулся де Блуа.

— Что вы имеете в виду?

— Все мы — лишь временные вместилища. Даже обладатели величайших душ не вечны. И каждая из Сестёр получит своё. Рано или поздно. Для них время не имеет значения.

— Правильно ли я понимаю, — поднял палец Ларс, — что душа отправляется к Сёстрам только в случае естественной смерти организма?

— Это так. И убийство ради души — это преступление против миропорядка. Как и поглощение душ ради продления жизни.

— Но разве знать Аттерлянда не поглощает души?

— Знати такое право даровано Богами. Правящие династии берут на себя этот груз, чтобы души простых людей были свободны от уз плоти, когда придёт их время.

— А как же Правая рота? — спросил Дик. — Там ведь наёмники, а не какие-нибудь знатные рыцари.

— Право, дарованное правителям Богами, можно делегировать ниже.

— Очень удобно, — усмехнулся Миллер.

— Так, стало быть, — продолжил допытываться Ларс, — знать поглощает души убитых?

— В основном это солдаты, павшие на поле брани, и преступники, приговорённые к смерти. И в том, и в другом случае, слиться с великой душой божьего помазанника — огромная честь для них.

— Как тогда получаются пустотелые?

— Пустотелые... — повторил де Блуа печально. — Несчастные создания. Их души утрачены навсегда. Причиной тому — медленная смерть. Голод, жажда, раны — то, что истощает душу, расходует её соки на поддержание телесных сил. Постепенно от души остаётся лишь жалкая тень, способная, тем не менее, сохранять тело пригодным к движению и даже определённому набору механических действий, впрочем, весьма ограниченному.

— Тальд, — подсказал Олег.

— Это очень древнее слово, — глянул на него де Блуа, прищурившись. — Оно давно не в ходу. Где вы его слышали? От кого?

— Уже не помню. Может, Гунон упоминал, или тот базбен.

— Очень сомневаюсь. Впрочем, мы отвлеклись от важной темы. Ваши навыки, с ними нужно что-то делать. Иначе путь, предписанный вам пророчеством, станет непреодолим.

— И что же вы предлагаете? — облизал испачканные джемом пальцы Миллер. — Уж не тренировки ли по фехтованию на мечах с топорами?

— Это было бы не лишним, но...

— Я вас умоляю. С кем должны будем сражаться? С командой саблистов из колледжа? Да у нас и против них шансов мало. Нам нужен огнестрел. Без вариантов.

— Вы не дали мне закончить, — вкрадчиво произнёс архивариус. — Как я уже сказал, и ошибочно посчитал этот вопрос исчерпанным, огнестрельное оружие создать невозможно. За сим предлагаю закрыть данную тему. Однако, — поднял он указательный палец, сигнализируя о важности момента, — среди вас есть храмовник, — указующий перст направился в сторону Олега. — Да, конечно, он не наделён саном и не прошёл посвящение. Но если прочитанное мною об очищении души Освальда верно, я возьму на себя смелость утверждать, что перед нами носитель великого дара!

— Прекрасно, — вяло поаплодировал Дик. — Но как это связано с нашими никчёмными навыками?

— Напрямую. Видите ли, очищение души — это, своего рода, дело, схожее с искусством ювелира. Точнее даже огранщика. Представьте себе, что душа — драгоценный камень. В своём первозданном виде он довольно неказист. Да, в нем больше карат, чем станет после обработки, но в таком виде ему не место на пальце знатной дамы, или в эфесе рыцарского меча. Нужно убрать лишнее. Посредственный огранщик сточит добрую половину камня, придавая ему сверкающие плоскости. Мастер же распорядится материалом с большим умом и рачительностью. Да, граней и плоскостей понадобится больше, что куда сложнее. Но в результате... — де Блуа покивал, таинственно улыбаясь. — Душа — это драгоценный камень в руках храмовника. Он может отсечь от неё столько, сколько необходимо для подавления ненужных воспоминаний, переживаний, чувств умершего, и сохранить при этом не только животворящую суть, но и жизненный опыт, накопленный годами.

— Вы хотите сказать, что я могу вместе с душой поглощать чужие знания? — с сомнением поинтересовался Олег.

— Это доступно очень немногим. Но если ваш дар окажется столь велик... Прошу меня простить, — спохватился архивариус, словно вспомнив о чём-то важном. — Я на минуту, — и выбежал за дверь.

— Звучит многообещающе, — нарушил молчание Ларс. — Да?

— Не доверяю я этому прохвосту, — покачал головой Миллер. — Никто не станет рисковать шеей без выгоды для себя. Он и половины нам не договаривает. И эта херня с душами... Катарина говорила, они с ума сводят. Потеря личности и всё такое...

— Пока он единственный, кто не хватался за оружие, или не пытался сожрать нас, — напомнил Олег. — Да, это не повод безоговорочно ему верить. Но выслушать и попытаться извлечь пользу стоит.

— Простите, что заставил ждать, — влетел в обеденную залу де Блуа и без лишних предисловий выложил на стол перед Олегом две сферы, величиной с ноготь большого пальца. — Это неочищенные души, — пояснил он. — Та, что совсем чёрная, принадлежала убийце из Оксенбурга. Его казнили прошлой зимой. Говорят, зарезал не меньше семнадцати человек, в том числе троих стражников на посту. А в тюрьме перегрыз горло сокамернику, за то, что храпел во сне. Вторая, — указал де Блуа на сферу, чуть отливающую лиловым, — осталась от некой Марии Дюпон, так же известной, как линтонская отравительница. Якобы подмешала яд в суп, который сама и готовила для семейства де Вальди, будучи их кухаркой. Жертвами стали глава семейства, его супруга, кузина, племянник по линии сестры, а так же четверо малолетних детей. Доказательства причастности Марии Дюпон к тому преступлению были весьма сомнительными, однако, её всё же повесили весной этого года.

— Зачем вы мне это рассказываете? — спросил Олег, глядя на искрящиеся тёмные сферы.

— Вы должны выбрать. Какая душа больше подойдёт для нашего эксперимента? Убийца, — указал он на сферу с лиловыми отливами, — или кухарка, — перевёл он палец на чёрную.

— Погодите, в прошлый раз вы говорили, что чёрная принадлежала убийце.

— В самом деле? Должно быть ошибся.

— А может, вы сейчас ошибаетесь?

— М-м... Я не уверен.

— Чудесно.

— В любом случае, другого материала у меня нет, и раздобыть что-то будет крайне проблематично. Вы должны выбрать из имеющегося.

— И что потом?