Багрянец - Нэвилл Адам

Позади сгрудившихся вместе овец воздух становился светлее – там лежало открытое пространство, возможно «посадочная полоса» Уиллоуза. Стив обозвал себя дебилом.

Дорога вела мимо погребенных под плющом облезлых зданий, потом сворачивала, и буйные живые изгороди повторяли ее очертания. Согласно «Гуглу», поля и край леса вели на восток, к последнему зданию с более новой крышей, виденному на Google Earth.

Стив думал, не проверить ли «посадочную полосу», но если он выйдет из-за изгороди на открытое пространство, то станет заметнее. «Только для кого?» Хелен встретила двух «грязных селян с аристократическим акцентом» и собаками – возможно, они жили тут со стариком Тони Уиллоузом. Вот и все. И ничего больше.

Ни онлайн-карты, ни новейшая карта «Орднанс-Сервей», приобретенная Стивом, не показывали никакого карьера. Стив решил, что звуки, пойманные братом Хелен, раздавались ниже, за этой богатой выбоинами дорогой.

Почувствовав себя более уверенно, он пошел назад по собственному пути к зданию, по-видимому являвшемуся жилым домом фермы. Пока не стемнело, Стив собирался снять пару фото, удалиться по дороге, указанной овцами в лесах, и закрыть это дело.

На дороге, ведущей к ветхому дому, до сих пор лаяли и прыгали огромные псы. Стоило только Стиву пошевелиться, как они увидели бы и набросились, а от таких жилистых и алчных собак он ни за что не убежал бы.

Последние полчаса Стив прятался за стеной, и положение не собиралось меняться. В ушах все это время яростно стучало сердце, которое наверняка было слышно со стороны. Время от времени фотографа охватывала непроизвольная паника, призывавшая броситься из укрытия к унылому на вид загону для пони, но Стив оставался на месте.

За это время одна, две, три, четыре, пять… нет, шесть машин въехали на территорию фермы и припарковались у жилого дома. К Тони Уиллоузу приехали гости; друг другу они почти ничего не говорили, не считая едва слышных слов приветствия.

Стив успел быстро осмотреть жилой дом с настолько близкого расстояния, насколько ему казалось безопасным, после чего потребовалось поскорей спрятаться. Здание стояло в стороне от дороги и едва выглядывало из-под ветвей, разросшихся над крышей, – подобный дом можно было бы встретить в американском болоте.

Стены из деревянных панелей покрывала белая краска, тут и там отслоившаяся, так что целые лоскуты на стенах оказались полностью зеленые от смолы с деревьев, растущих вплотную к зданию; трава наплывала на крыльцо, будто зеленая вода – на причал. На заросшем газоне валялась ненужная мебель, пятнистая и влажная, как губка, и детали каких-то механизмов – то ли автомобиля, то ли сельскохозяйственных инструментов. На уже виденной веревке для белья висели предметы одежды – за долгое время они так засохли и пострадали от погоды, что их и узнать было нельзя. Однако сейчас к дому подъезжали большие дорогие машины с многочисленными гостями.

Единственное объяснение всему этому беспорядку – для музыканта настали трудные времена. И зачем такое долгое уединение? Да, теперь Уиллоуза, считай, забыли, но неужели он находил мир таким ужасным, что предпочитал подобную жизнь? Эту тайну Стив едва ли когда-нибудь разгадает, однако чем дольше он наблюдал, тем сильнее рушилась его теория о наркотиках – здание перед ним не напоминало дворец наркобарона.

Когда Стив в очередной раз приготовился дать деру по той же траектории, по которой пришел, из ветхого дома вдруг вышел мужчина с волосами, собранными в тонкий конский хвост, и направился к металлическим воротам. Внезапное появление застало Стива врасплох; он уже хотел заговорить, извиниться и сообщить выдуманный предлог для нечаянного вторжения, но его не заметили. Незнакомец в грязном от масла комбинезоне не искал незваных гостей – он просто хотел открыть ворота, чтобы впустить машины.

Тогда Стив попятился подальше от дома, скребя спиной по стене, утопающей в зелени, и, найдя развалившуюся кирпичную постройку, прокрался по заросшим руинам и присел на корточки в густой траве, скрывшись под водопадом плюща.

Всю дорогу заполоняли рокочущие машины, а из старого дома выбежали взволнованные собаки. Захлопали двери и по дороге зашаркали ноги и лапы, но источников всех этих звуков Стив не видел. По всему его телу выступила испарина от испуга, замерзла, превратившись в корку, и так и не растаяла.

Затем большой «вольво» 4 × 4 припарковался напротив Стива. Тогда он отступил еще дальше в заросли и забрался в заросший сад перед развалившимся домом, окруженный шиферным забором. Там Стив и находился в настоящий момент.

Три пса продолжали бегать туда-сюда по асфальту, а мужчина с конским хвостом по-прежнему стоял у ворот и курил.

Из-за высокой травы Стив видел приехавших только по пояс, но вид у них был вполне обычный: смешанная компания – и мужчины, и женщины – в основном среднего и преклонного возраста, одеты хорошо, будто для большого праздника. Гости медленно и молча проходили в дверь над просевшим крыльцом, будто в церковь.

Через несколько минут все на ферме изменилось – и происходящее, и сама атмосфера, – так что Стив позабыл и про холод, и про сырость, и про боль в ногах.

Первое, что он почувствовал, услышав звук, – замешательство. Что за собрание такое, где раздаются подобные звуки? И зачем? Пением назвать это было трудно, однако звук представлял собой некое совместное голосовое усилие.

Из дома раздавалось постоянное звучание многих высоких голосов, соединенных в хор; звук то взлетал, то падал – гости переводили дыхание и продолжали.

Если бы Стив не прятался за развалившейся стеной, потому что залез на чужую территорию, улюлюканье его бы позабавило. Он не мог разобрать ни слова, но определил, что вскоре в доме начал раздаваться голос, подавивший все остальные, – голос пожилого мужчины. Собаки на дороге снаружи лаяли, подхватывая.

Тут в теле Стива остановилось все кровообращение и прочие процессы: на дороге раздались шаги, сопровождаемые цоканьем собачьих когтей по асфальту. Звуки приближались к месту, где он прятался среди сорняков.

Снова появился худой незнакомый бородач с конским хвостом. Возбужденные собаки торопились вслед за ним к ближайшему хозяйственному зданию. Незнакомец вошел в загон для пони и вскоре вывел самого маленького из них на дорогу. За ними, печально качая головами, вышли три остальные лошадки и остановились у обочины.

Собаки прыгали, а пони пытались бочком отскочить от них, так что мужчине, державшему поводья, приходилось прилагать усилия, чтобы их не отпустить. Насколько видел Стив, лицо незнакомца было бледно и как будто искажено нервным предвкушением.

Деревянные ступеньки просевшего крыльца зашевелились под ногами, и Стив повернулся к дому. Плющ, обвивший пограничную стену, мешал, но все же он разглядел достаточно: из черного хода ровным строем торжественно выходили голые люди. Ни на одном не было ни нитки.

Это оказалось не единственным, в чем гости изменились. Пару мгновений Стив не мог ни моргнуть, ни вдохнуть – каждый из этих людей с ног до головы был окрашен в красный цвет.

Выйдя на дорогу, красные люди неторопливо зашагали в его направлении. Чем ближе они подходили, тем сильнее озноб пробирал Стива – в его голове с каждым шагом складывались новые и новые детали пазла:

«Последний альбом Тони Уиллоуза: „Красный народ поет“. Красный народ.

Человеческие останки, найденные в пещере Брикбера, взаимодействовали с оксидом железа на протяжении шестидесяти тысяч лет».

Учитывая, что Большая палата лежала всего в пяти километрах к востоку от старой развалившейся фермы Уиллоуза, где Стив теперь сгибался в три погибели, едва ли это было совпадением.

«Наверно, какой-то обычай у хиппи. Языческая фолк-музыка… традиция такая у них».

О наркоферме речи не шло, просто какая-то странность в девонской глуши: обладающий некоторым влиянием старик воспроизводит древние практики.

«Видимо, наследие его старых торжеств. Но все это безвредно. Не пугаться».