Цирк проклятых - Гамильтон Лорел Кей

Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68

Я знаю, что у зомби нет души. На самом деле даже и поднять мертвого можно лишь не раньше третьего дня. Столько времени душа держится около тела. Совпадение: столько же времени требуется вампиру, чтобы восстать. Сопоставьте — правда, любопытно?

Но если в трупе не душа, то что же? Магия, моя магия или Ларри. Когда души нет, пустоту что-то заполняет. Если процесс анимации удается, ее заполняет магия. А сейчас? Сейчас я не знала. И не думаю даже, что хотела знать. Какая разница, если мне удалось выхватить мясо из огня? Если я это несколько раз повторю, может, и сама поверю.

Я протянула трупу кровоточащую руку. Он на секунду замешкался. Если он откажется, у меня других вариантов нет.

Зомби таращился на меня, и я бросила нож и сдавила руку вокруг раны. Кровь выступила обильнее, густая и вязкая. Зомби схватился за мою руку, и его руки были сильными и холодными. Голова его склонилась над раной, рот присосался. Он ел из моего запястья, ворочая челюстями, глотая как можно быстрее. Ох и засос у меня будет на руке! И к тому же это больно.

Я попыталась отнять руку, но зомби только присосался сильнее. Он не хотел отпускать. Ничего себе.

— Ларри, встать можешь? — тихо спросила я. Мы все еще притворялись, что все идет как должно. Зомби принял кровь. Теперь я им управляю — если мне удастся освободиться.

Ларри медленно поднял голову:

— Конечно, — ответил он. И встал, опираясь на могильный камень. Потом спросил меня: — Что дальше?

Хороший вопрос.

— Помоги мне освободиться.

Я попыталась высвободить руку, но зомби вцепился, как утопающий в спасательный круг.

Ларри обхватил труп руками и потянул. Не помогло.

— Попробуй за голову, — сказала я.

Он потянул труп за волосы, но зомби не чувствуют боли. Тогда Ларри сунул ему в рот палец, и с коротким хлопком присоска отвалилась. Ларри, казалось, сейчас стошнит. Бедный мальчик; хотя рука-то все же моя.

Он брезгливо обтер палец об штаны, будто коснулся чего-то скользкого и мерзкого. Я ему не очень сочувствовала.

Рана от ножа уже покраснела. Черт знает какой синяк будет на ней завтра.

Зомби стоял на своей могиле, глядя на меня в упор. В глазах его была жизнь, кто-то вернулся в тело. Вопрос был в том, тот ли этот кто-то?

— Вы Эндрю Дугал? — спросила я.

Он облизнул губы и ответил:

— Да, это я.

Голос был суровым. Таким голосом отдают приказания окружающим. На меня это впечатления не произвело — этот голос дала ему моя кровь. Мертвые на самом деле немые, на самом деле не помнят, кто они и что они, пока не попробуют свежей крови. В этом Гомер был прав. И это заставляет задуматься, что еще в «Илиаде» правда.

Я зажала рану от ножа другой рукой и отступила назад, сойдя с могилы.

— Сейчас он ответит на ваши вопросы, — заявила я. — Iо постарайтесь формулировать их попроще. Он какой день мертв.

Адвокаты не улыбнулись. Вряд ли я могла бы их за это упрекнуть. Я махнула им рукой, приглашая вперед. Они подались назад. Брезгливость у адвокатов? Ну уж вряд ли.

Миссис Дугал толкнула своего адвоката в плечо.

— Давайте, давайте! Это обошлось нам в целое состояние!

Я хотела было сказать, что мы не берем поминутную плату, но, насколько я знаю, Берт организовал дело так, что чем дольше мертвец поднят, тем дороже это стоит. И это на самом деле хорошая мысль. Сегодня Эндрю Дугал был вполне хорош. Он отвечал на вопросы своим культурным голосом, с хорошей дикцией. Если не обращать внимания на блеск его кожи в лунном свете, он выглядел живым. Но подождите несколько дней или пару недель. Он будет гнить — они все гниют. Если Берт таким образом придумал, как заставить клиентов угадывать мертвых в могилы раньше, чем начнут отвариваться куски, тем лучше.

Мало что есть на свете более печального, чем семья, везущая дорогую мамочку обратно на кладбище в аромате дорогих духов, маскирующих запах распада. Хуже всего была клиентка, которая перед доставкой мужа обратно вымыла его в ванне. Почти всю его плоть ей пришлось везти в пластиковом мешке для мусора. В теплой воде мясо просто отстало от костей.

Ларри отступил, споткнувшись о цветочную вазу. Я его подхватила, и он привалился ко мне, все еще нетвердо стоя на ногах.

— Спасибо… за все, — улыбнулся он.

Он смотрел на меня с расстояния всего в несколько дюймов. В прохладе октябрьской ночи по его лицу струился пот.

— У тебя пальто есть?

— В машине.

— Пойди и надень. А то простудишься до смерти, потея на таком морозе.

Улыбка его расплылась в широкую ухмылку.

— Как прикажете, босс. — Глаза его были чуть больше, чем нужно, и были видны белки. — Вы меня оттащили от края. Я этого не забуду.

— Благодарность — это хорошо, детка, но пойди надень пальто. Если поймаешь грипп, то работать не сможешь.

Ларри кивнул и медленно пошел к машинам. Все еще нетвердой походкой, но уже мог идти. Кровь у меня из руки почти остановилась. Я стала вспоминать, есть ли у меня в аптечке пластырь подходящего размера. Пожав плечами, я пошла к машинам вслед за Ларри. Хорошо поставленные в залах суда голоса юристов заполнили октябрьскую ночь, и слова отдавались под деревьями эхом. На кого они хотели произвести впечатление? Трупам на речи плевать.

20

Мы с Ларри сидели на холодной осенней траве, глядя, как юристы заполняют завещание.

— Какие они серьезные, — заметил Ларри.

— Работа у них такая — быть серьезными, — отозвалась я.

— Быть юристом — это значит, что ты не можешь иметь чувства юмора?

— Ни грамма, — сказала я.

Он ухмыльнулся. Короткие волосы у него были такими ярко-рыжими, что почти переходили в оранжевые. Глаза глубокого голубого цвета, как весеннее небо. И глаза, и волосы я разглядела в свете салонов наших машин. В темноте же он казался сероглазым с каштановыми волосами. Терпеть не могу давать свидетельские показания по внешности людей, которых я видела в темноте.

Цвет лица у Ларри Киркланда был молочно-бледным, как бывает у рыжих. Облик завершала густая россыпь золотистых веснушек. Вообще он был похож на куклу-переростка Худи-Дуди. В смысле — такой же симпатичный. Он был низкорослым, для мужчины очень низкорослым, и потому я уверена, что ему не понравилось бы слово «симпатичный». У меня это одно из самых нелюбимых ласковых слов. Если бы учли голоса всех низкорослых людей, слово «симпатичный» было бы из словарей вычеркнуто. И я бы за это голосовала.

— Давно ты стал аниматором? — спросила я.

Он посмотрел на светящийся циферблат своих часов.

— Примерно восемь часов назад.

Я вытаращила глаза:

— Это твоя первая работа?

Он кивнул.

— Разве мистер Вон вам не говорил?

— Берт только сказал, что нанял нового аниматора по имени Лоуренс Киркланд.

— Я сейчас на последнем курсе Вашингтонского университета, и это моя семестровая практика.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать, а что?

— Ты же еще даже не совершеннолетний!

— Ну, так я не могу пить и ходить в порнотеатры. Не очень большая потеря, если по работе не приходится ходить в такие места. — Он посмотрел на меня и наклонился в мою сторону. — А что, эта работа требует ходить в порнотеатры?

Лицо его было совершенно нейтрально-приветливым, и я не могла понять, дразнит он меня или нет. Я решила, что он все-таки шутит.

— Двадцать — это нормально.

Но я покачала головой.

— По вашему виду не скажешь, что вы так думаете, — сказал он.

— Не твой возраст меня беспокоит, — ответила я.

— Но что-то все же вас беспокоит.

Я не знала, какими словами это выразить, но что-то было в его лице приятное и веселое. Такое лицо, которое чаще смеется, чем плачет. Он был чистый и блестящий, как новенький пенни, и я не хотела, чтобы это переменилось. Мне не хотелось быть человеком, который заставит его лечь в грязь и поваляться.

— Тебе случалось терять близкого человека? Я имею в виду в семье?

Веселость сползла с его лица. Он теперь выглядел как грустный задумчивый ребенок.

Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68