Дом Холлоу - Сазерленд Кристал

Он смотрел на меня не отрываясь, видимо ожидая, что девочка-подросток будет в восторге от такого внимания, оказанного ей взрослым мужчиной. Полагаю, он решил, что мне было приятно, когда он пробежался пальцами по моим джинсам, уговаривая сделать совместное селфи.

Наверняка он нафантазировал еще много всякого.

А единственное, что чувствовала я, – мне категорически нельзя оставаться с ним наедине. Все два дня я следила за тем, чтобы не предоставить ему такой возможности, и не потому что была уверена: обязательно случится что-то плохое. Просто хотела исключить даже саму вероятность. На следующее утро я должна была лететь домой, в Лондон. Грей вызвала мне «убер» до отеля. Еще немного – и этот странный чувак должен был остаться в прошлом.

От меня требовалось только зайти за сцену и взять свое пальто.

За несколько часов до шоу за кулисами творился полный хаос. Туда-сюда сновали модели, визажисты и продюсеры. Все они одновременно что-то выкрикивали. Но теперь там стало абсолютно тихо. Улетучился запах средств для укладки и сгоревших при завивке волос. Лампы на зеркалах были погашены. Наряды, в которых модели выходили на подиум, убраны в чехлы и развешаны вдоль стены. Проходя мимо них в полумраке, я улыбалась. Маленькие чудеса, созданные из нитей и ткани, рожденные дикой фантазией моей любимой сестры. Мне доводилось видеть наброски за несколько месяцев перед неделей моды, но лицезреть эти шедевры в реальности я оказалась не готова. Столько красоты и гротеска…

Мое пальто обнаружилось на спинке одного из кресел. Я набросила его на плечи.

– Ну здравствуй, Айрис, – произнес мужской голос. Я обернулась. Это был тот самый фотограф.

Здесь, со мной. В темноте. И никого вокруг.

– Простите… я не знала, что здесь еще кто-то есть.

– Никого и нет. Все ушли на вечеринку.

– А где Грей?

– Только что села в такси.

Эта новость мне не понравилась. Грей должна была отвезти меня в отель, прежде чем отправиться на вечеринку. Она обещала Кейт.

– Если хочешь, я подвезу тебя до дома.

Я попыталась проскользнуть мимо, чтобы понять, не врет ли он насчет сестры, но мужчина схватил меня за запястье. Меня накрыла паника.

– Ты ведь знаешь, что очень красивая, – произнес он, сжимая мою руку до боли, до синяков.

А потом это случилось. Он наклонился, чтобы поцеловать меня. Его лицо оказалось очень близко. Он вдохнул исходящий от меня аромат, усиленный по́том и страхом, и буквально озверел. Так же, как это было с Жюстин Хан. Зрачки расширились. В следующее мгновение я уже оказалась на полу под ним, прижатая тяжестью его тела. Руки шарили по моей талии, стараясь расстегнуть джинсы. Я закричала и попыталась оттолкнуть его. Расцарапала ему лицо, но вкус собственной крови только распалял фотографа. Он жарко дышал мне в лицо и целовал мою кожу, оставляя следы теплой слюны. Кусал меня и тут же зализывал нанесенные раны.

Не знаю, услышала ли Грей мой крик или просто инстинктивно почувствовала панику, но внезапно она ворвалась в комнату. Сестра никуда не уехала. С лицом разгневанной богини она возвышалась над нами. Схватив этого чокнутого за горло, она подняла его одной рукой, а затем швырнула в зеркало, которое тут же разлетелось на тысячу осколков. Ее тонкие пальцы так крепко сжимали его шею, что несчастный едва мог дышать. Но, несмотря на то что его лицо покраснело и он задыхался, фотограф, похоже, не особенно возражал. Он уже поддался ее чарам и позволил бы Грей сделать с ним что угодно. Почему Грей могла использовать эту силу ради собственной выгоды, а я все время становилась ее жертвой?

Грей тяжело дышала, с каждым выдохом отравляя воздух в комнате. Она сжала горло мужчины еще сильнее. На его коже под ее пальцами проступили красные пятна.

– Сейчас ты пойдешь домой, – приказала Грей, – и убьешь себя. Медленно и очень больно. Понял?

Он закусил губу и, улыбнувшись, кивнул так, словно заигрывал с ней.

– Грей, не надо, – умоляла я сквозь рыдания, – не заставляй его делать это. Он… он не виноват. То есть не совсем. Это… вышло случайно. Я оказалась очень близко. И он потерял контроль. Не знаю, как… Пожалуйста, прошу тебя! Отмени все. Просто отпусти его!

Грей убрала руку с горла фотографа и отвесила ему звонкую пощечину. Из его волос дождем посыпались мелкие осколки стекла.

– На твое счастье, моя сестра слишком снисходительна. Убирайся вон. Уматывай из Парижа и не возвращайся. И никогда, никогда, слышишь, мать твою, не прикасайся больше к женщине без ее согласия!

Когда он ушел, Грей набросилась на меня.

– А ты должна быть более…

– Что? – Я с трудом поднялась с пола. – Более острожной?

Меня трясло. Раны кровоточили. Хотелось, чтобы Грей обняла меня, укрыла, словно одеялом, и избавила от боли. Но она этого не сделала. Просто стояла без единого движения и смотрела, как я застегиваю джинсы и вытираю ватными дисками кровоточащие укусы на шее и плече.

– Ты должна стать сильнее, Айрис.

– Издеваешься?! Я не заставляла его это делать! Он следил за мной и набросился. А ты злишься на меня?

– Потому что ты слабая. Потому что ты позволяешь ничтожным людишкам причинять тебе боль. Потому что ты боишься своей силы и игнорируешь ее. Потому что я не смогу всегда быть рядом, чтобы защитить тебя. Но знаю, знаю точно, что ты способна сделать это сама. Ты похожа на меня гораздо больше, чем думаешь.

– Да кто ты, черт возьми, такая? – спросила я, потому что эта женщина точно не была моей сестрой. Она говорила ужасные вещи. Разве могла бы Грей сказать подобное? Как могла та, кто клялся, что любит меня больше всех на свете, сделать так больно после всего, что произошло на ее глазах? Передо мной вновь встала картина, как сестра сломала мизинец на левой руке, и я сделала то же самое.

– Тебе больно? – спросила я тогда.

– Да, – прошептала она, прижимая опухшую ладонь к груди, – это очень больно.

– Как я могу помочь?

Она подняла на меня глаза и, тихо всхлипывая, произнесла:

– Сломай себе палец.

Перед тем как выйти из здания, Грей сильно сжала мои покрытые синяками запястья. Боль от прикосновения к саднящим местам заставила меня сморщиться.

– Используй свой дар, – сказала она. – Не позволяй никому и пальцем притронуться к тебе. Ты можешь поставить на колени их всех, если только захочешь. Можешь заставить их заплатить за все.

– Я не этого хочу, – ответила я, ловко избавившись от ее захвата, как учила меня Виви после одного из своих уроков самообороны. – Я никогда этого не хотела. Как ты не понимаешь? Я просто хочу быть нормальной.

Той ночью, добравшись наконец до своего номера в отеле, я провела два часа в душе, стараясь соскрести с себя запах того мужчины, а вместе с ним и нечто испорченное, живущее внутри меня, – то, что делало меня такой слабой. Я растерла шрам в кровь так, что он заживал еще несколько дней.

Так что да, думаю, я поняла, почему Грей встречалась с Тайлером. Потому что и я мечтала о том же самом: быть рядом с человеком, на которого не действуют твои чары; целовать того, кто не потеряет рассудок от одного твоего дыхания; того, кого невозможно заставить хотеть тебя, заставить любить тебя; того, кто выбрал тебя по собственной воле. Прежде это казалось мне невозможным.

Мы смотрели, как водитель переливает бензин из канистры в бак, а затем снова усаживается за руль и запускает двигатель.

– Эй-эй-эй! – крикнула я, увидев, что он начал медленно отъезжать от обочины без нас. Двери машины оставались распахнутыми настежь. Мы бросились внутрь. В этот раз Виви оказалась на переднем сиденье, а мы с Тайлером – сзади. Двери захлопнулись.

– Это такси, скажу я вам, мне не по душе, – заявил Тайлер. – Одна звездочка. Максимум две.

Я уложила голову Грей себе на бедро. Босые ноги оказались на коленях у Тайлера. Волосы ее намокли от пота. От кожи шел резкий, странный запах: мяса, уксуса и еще чего-то сладкого, цветочного, вроде гардении. Я откинула волосы с ее лба. Даже такой больной и дрожащей Грей оставалась невероятно красивой.