Странная погода - Кинг Джозеф Хиллстром "Хилл Джо"

Окелло продолжил:

– Я обратно в «БИГ» шел, когда она прошла. Мы прошли мимо друг друга на большом пролете лестницы центрального зала. Я вниз спускался, а она вверх поднималась. Мне пришлось пару раз на нее глянуть, потому как она что-то подтягивала высоко у себя на ноге. Типа, подумал я сначала, с чулком возится. Только это кобура была. Типа набедренной кобуры. Она стащила ее, как раз когда я мимо прошел. Еще она плакала. Хоть она и в солнечных очках была, это замечалось: у нее тушь под глазами текла.

– Как она выглядела?

– Крошка. Блондинка. Настоящая красотка. По-моему, ее Бекки звали. Или Бетти? Нет, почти наверняка – Бекки.

– Откуда ты имя знаешь?

– Она в «Бриллиантах посвящения» работала, там же, где стрельбу устроила. В последнюю субботу каждого месяца перед открытием по всему торгцентру назывались лучшие работники. Родж Льюис, хозяин ювелирного, раз ей дал награду. «Лучший работник месяца», что-то в этом духе. Она его первым убила. По крайней мере, так, думаю, оно случилось. Он кричал как раз перед первым выстрелом. Знаю, что он мертвый. Видел, как его вывозили.

– Вернемся немного. Она прошла мимо тебя по лестнице. У нее был пистолет. Что дальше?

– Я обернулся, вслед ей смотрел. Может, даже вслед за нею двинул. Посмотреть, что она… ой!

Его подружка ткнула ему кулаком в плечо:

– Козел! У нее ж пистолет был, на фига! – И ударила его второй раз.

Малый потер плечо и, когда продолжил рассказ, обращался уже столько же к Саре, сколько и к Лантернгласс.

– Я не слишком близко за нею шел. В любом случае, она от меня оторвалась. Еще минута, и я стал думать, что надо бы кого-то из охраны найти. Я повернул обратно к лестнице, и тут услышал, как мистер Льюис закричал и пистолет хлопнул. Я бросился на ступени и замер. Потом услышал, как закричал мистер Келлауэй… он главный в охране торгцентра… и еще выстрелы.

– Помнишь, сколько?

Окелло сощурил один глаз, воздев другой к небу.

– Сначала три. Это когда она убила Роджера Льюиса. С минуту после этого – еще один выстрел, и такой звук типа свалилось что-то, и пятый выстрел. А потом, минут пять спустя, еще два.

– Ты уверен? Целых пять минут между пятым выстрелом и последними двумя? В стрессовой ситуации довольно легко потерять счет времени.

Окелло покачал головой:

– Не-а. Четыре-пять минут. Я знаю, потому как переписку с Сарой вел, так что можете время у меня на телефоне посмотреть.

Лантернгласс кивнула, но в ответе его усомнилась. Очевидцы очень быстро перестраивают воспоминания в россказни, и россказни эти всегда хотя бы частично содержат вымышленные, трагедийные толкования лишь вполовину запомнившихся фактов.

– Так было. – Окелло опять пожал плечами. – Я пластом лежал, а через еще пару минут полиция пошла в атаку по ступеням вверх в своей броне, с пулеметами, готовая с половиной ИГИЛ [51] сразиться. Единственное, кому от них досталось, так это моей руке. Один полицейский, пробегая мимо, наступил на нее. – Он помолчал, затем головой тряхнул. – Эту часть тоже можете выпустить. Они шли жизни спасать. Притом им было известно, что они могут попасть под шквальный огонь. Не хочу их оскорблять. Врач «Скорой» осмотрел мне руку, пока я показания давал. Все кости целы.

– И ты выбрался, и ты в порядке, – сказала Сара и вытянулась на цыпочках, чтоб чмокнуть его в щеку. – И не вздумай спорить, а то могу тебе сосок скрутить [52].

Окелло ухмыльнулся, губы его нашли ее губы, и, сама того не желая, Лантернгласс пришла к выводу, что «ОЙ, ВКУСНЯТИНА» девчушка что надо.

– Спорить с чем? – спросила журналистка.

– С тем, что все у него всегда ОК, – ответила Сара, закатив глаза. – Все его и его глупого папаши шутки.

– У меня сейчас все ОК больше обычного. То есть мне совсем не о’кей, что младенец погиб…

– Младенец? – спросила Лантернгласс.

Малый опустил глаза, и неожиданно на лице его промелькнуло испуганное, грустное выражение.

– Да, мэм. Застрелен вместе с мамой. Женщина в хиджабе, ее малыш, круглолицый пижон и мистер Льюис. Эти стали четырьмя жертвами, все, кто погиб… не считая стрелявшей. Только, как подумаешь о том, что стряслось в других местах, типа Авроры или Коломбины… [53] а я рад, что тут не случилось хуже. Уверен, что и копы довольны, что не пришлось ни с кем вести перестрелку. – Он рассмеялся – резко, неприятно, в смехе его не было ничего веселого. – И, могу поспорить, мистер Келлауэй доволен, что наконец-то подстрелил кого-то.

Лантернгласс уже думала, что ей пора закругляться, выжать пару фразочек из девчушек, которые она и не собиралась в заметку включать, и слинять. Если она вскорости не выдвинется, то опоздает дочку из лагеря забрать. Ей самой до сих пор памятно – и остро! – то болезненно одинокое ощущение оказаться последней из забранных домой, все глаза проглядевшей в залитые дождем окна класса современного танца, ни о чем другом не думавшей, как только, чтоб кто-нибудь, кто угодно приехал и забрал ее. Только после последней фразы малого уйти было никак нельзя, его слова завладели ее вниманием и не отпускали.

– Что ты имеешь в виду, что он, наверное, доволен тем, что наконец-то подстрелил кого-то?

Почти неприметная ухмылка разом слетела с лица Окелло.

– А-а, может, лучше и это тоже выпустить.

Журналистка приостановила запись.

– Окелло, я не напечатаю ничего, что доставило бы тебе здесь неприятности. Просто мне любопытно. Что за история с Келлауэем?

Окелло выдержал ее взгляд, в глазах его, в которых плескалась Миссисипи, вдруг появился холодок.

– Этот старый фашистюга приставил мне к шее пистолет на третий день, как я тут работать стал.

– Он – что?

– Мистер Бостон, один из управляющих «БИГ», попросил меня на моей машине отвезти кой-какой товарец в Дайтону-Бич. У меня тогда еще форменной одежды не было, и я разные поручения выполнял. – Он потянул за глупую золотистую баскетбольную майку с буквами БИГ и изображением черной руки, сжимающей оранжевый шар пламени. – Я был снаружи, засовывал коробки в багажник моей машины, а этот Келлауэй подкрался сзади и сунул мне ствол пистолета прямо в шею. И говорит: «Тюрьма или морг – сам выбирай. А мне, что так, что сяк, без разницы».

– Треплешься, – сказала Лантернгласс, хотя и верила ему, и голос ее говорил, что она ему верила.

Сара стиснула скулы, рот ее мрачно вытянулся, она крепко сжала пальцы своего дружка. Значит, уже слышала эту историю, определила журналистка.

– Сердцем клянусь, – сказал Окелло и постучал кончиками пальцев по груди. – Он достал рацию, сказал, что обнаружил похитителя коробок с грузовой площадки за обувным «БИГ». Сказал, что у меня был резак для коробок, а еще пистолет. Но еще до того, как охрана радировала копам, мистер Бостон увидел происходящее и бегом прибежал сказать ему, что все в порядке. Что я работник магазина.

– У тебя был пистолет?

– У меня был пистолет для оклейки коробок клейкой лентой, – пояснил Окелло. – А насчет резака он был прав. Он у меня сзади на штанах висел.

«Подозреваемый поднялся, и я увидел, как в руке его что-то блеснуло. Он прыгнул. Я подумал, что он на меня бросился с ножом, и выстрелил из своего оружия, защищая себя» – так заявил полицейский Реб Муни, когда предстал перед жюри присяжных. Все показания Лантернгласс прочла много лет спустя. Всего-то и требовалось, чтобы превратить диск в нож или паковочный пистолет в револьвер 45-го калибра: немного воображения, немного паники и бездну предвзятости.

– Повезло тебе, что не застрелил, – заметила Лантернгласс. – Почему его не уволили?

Уголок рта Окелло дернулся в кривой усмешке какого-то киногероя, хотя и отдавала она теперь определенным цинизмом, что обескураживало ее.

– Мистера Бостона целый час трясло. Он до того побледнел, будто грипп схватил. Он сказал, что позвонит на линию претензий в фирму, которая осуществляет охрану торгцентра, но, когда попробовал, линия оказалась отключена. Он послал им сообщение по электронной почте – оно обратно отскочило как непригодное для доставки. Это крупнейшая на юге фирма, охранное агентство «Сокол», слышали? Оно снабжает охранниками кучу центров торговли. Можно было бы подумать, что с ним связаться было бы легче. Мистер Бостон спросил, не хочу ли я пойти к копам и подать жалобу, только я сообразил, что ничего не выйдет, а потому попросту положил на это.