Большой дом (СИ) - Кич Максим Анатольевич
И это он сделал.
— А теперь уши закрывай. А ты, Шарик, давай свой лучший загиб, знаю, что ты умеешь.
Тут дядя Фёдор схитрил чутка и уши прикрыл понарошку. А Шарик выдал такое, что мальчик слышал один раз в своей жизни. Он всё-таки в приличной семье рос, можно даже сказать, в интеллигентной. А вот когда соседи холодильник на этаж поднимали, тогда дядя Фёдор и наслушался. Особенно, когда брат соседа этот холодильник уронил сначала себе на ногу, а потом с лестницы. Но до того, что сейчас Шарик исполнял, им было как первогодке музыкальной школы до выпускника консерватории.
Невидимые совы сразу решили, что лучше им бегать где-нибудь на специальном совином стадионе, и в лесу опять стало спокойно — птицы запели, насекомые закружились.
— Переодевайся обратно, — разрешил кот, — он теперь не скоро вернётся.
И Шарика похвалил. Дядя Фёдор удивился. Его за такие слова обычно ругали. Но, ещё он подумал, что тут, наверное, всё дело в исполнительском мастерстве. А о том, кто такой «он», спросить забыл.
Вскоре они вышли на поляну с холмом. Странное это было место. Как будто его сняли на плёнку шосткинского объединения «Свема». Но делать нечего: достал мальчик лопату и начал копать. А пёс и кот уселись рядом на камушке.
— Может нам тут построение сделать? — предлагает пёс.
— Ты его закончить не успеешь. Это ж не круг осиновой палкой прочертить. Точность нужна. А пока ты всё разметишь, как раз за тобой и придут.
— Кто придёт? — спрашивает дядя Фёдор.
— А кто бы ни пришёл… построение-то всё равно не закрыто.
И тут у дяди Фёдора лопата как звякнет обо что-то — а это сундук окованный. А в нём всякие сокровища и монеты старинные. И камни драгоценные.
— Бери, — говорит Матроскин, — одну монету.
— Только одну? — удивляется мальчик.
— Нам хватит одной, — кивает кот, — выбирай.
Смотрит дядя Фёдор на монеты — одна другой краше. И только на самом верху лежит старая, потёртая, с женской головой и, почему-то, с биркой наклеенной. А на бирке цифры: 1289. Решил мальчик её взять.
— Замечательно, — говорит Матроскин, — а теперь клади вместо неё свой рубль.
Жалко было дяде Фёдору рубль, но ничего не поделаешь, положил.
Закрыли они сундук и пошли домой.
И сами не заметили, как начало смеркаться. И почти уже они к опушке подошли, как снова вокруг них зашумело, пуще прежнего.
— Мне опять раздеваться? — спрашивает мальчик кота.
— Поздно, — отвечает Шарик шёпотом. И вперёд смотрит.
А глаза у пса — словно от плюшевой игрушки.
Повернулся дядя Фёдор, куда Шарик смотрел, и сам остолбенел.
Стоит перед ними не то куст, не то дерево, не то морда страшная с распахнутой пастью.
Вроде и маленький, а посмотришь так распахнулась эта пасть от горизонта до горизонта и ничего кроме пасти не видать.
— Кто мои сокровища потревожил? — зарычала пасть.
— Мы только посмотреть, — пропищал дядя Фёдор, и сам своих слов испугался.
— Врёте! — из пасти заревело так, словно там соревнования по пылесосному спорту шли.
— Мы ничего не брали, — выступил вперёд Матроскин.
— Врёте! — ещё громче заревело.
— А ты пересчитай, — предложил кот.
Грохнуло, хлопнуло, вздрогнуло всё вокруг так что кладоискатели с ног попадали. А когда они поднялись, никакой морды перед ними не было.
— А теперь что? — спросил дядя Фёдор.
Кот только плечами пожал. На бегу. Потому что они все бежали очень-очень быстро.
5. Покупка
Папа с мамой очень горевали, что дядя Фёдор пропал.
— Это ты виноват, — говорила мама. — Всё ему разрешаешь, он и избаловался.
— Просто он зверей любит, — объяснял папа. — Вот и ушёл с котом.
— А ты бы его к Ремеслу приучал. Объяснил бы какие построения простые, чтобы ребёнок был при деле.
Но папа не соглашался:
— Построения он и без нашей помощи как-то освоил. Я тут на крышу ходил… Если бы наш мальчик закончил, нам бы телемастера дали Большую Транзисторную Медаль, за помощь в перевыполнении годового плана. За неделю. Ему товарищ нужен…
— Не знаю, что ему там нужно! — говорит мама. — Только все дети как дети — сидят себе в углу и из желудей человечков делают. Посмотришь, и сердце радуется.
— Это обычные дети человечков сделают. А наш или голема слепит, или вольт. И я даже не знаю, что хуже. Надо, чтобы в доме и собаки были, и кошки, и приятелей целый мешок.
— Нет, — твёрдо ответила мама, — тогда приятели пропадать начнут. А я в нашем доме человеческих жертвоприношений не потерплю.
И по ней было сразу видно: не потерпит.
— И вообще, — продолжает мама, — ты мне свои глупости не говори. Нам сейчас в первую очередь мальчика надо разыскать. И я даже догадываюсь, как мы это сделаем!
А дядя Фёдор ничего этого не знал. Он в деревне жил. Он на другое утро спрашивает у кота:
— Слушай, кот, как ты раньше жил?
Кот говорит:
— А то ты не знаешь? Я больше так не хочу. Я хочу субъектность иметь.
А пёс добавляет.
— Вот-вот! А то у меня всё больше объедкность получалась! Я тоже так больше не хочу!
— И я так больше не хочу, — говорит дядя Фёдор, — Мы теперь по-другому будем жить. Мы будем жить счастливо. Вот, что нам нужно для счастья?
— Корова нужна, — подсказывает Матроскин, — как и договаривались.
— Ну и хорошо! Купим себе корову!
Кот подумал и сказал:
— А где же мы её тут купим? Ты вот видел где-нибудь в округе магазины с коровами?
— Да я тут и без коров магазинов не видел, — соглашается дядя Фёдор, — Может по почте выпишем?
— Нет, — говорит Шарик, — по почте заказывать — это не дело. Закажешь корову, а приедет отбивная из говядины. Или вообще потеряют её где-нибудь.
Кот ещё немного подумал и предложил:
— А знаете, что? Место тут особенное, значит и корову надо покупать особенным образом.
— Это каким? — удивился дядя Фёдор.
— Эх, городской… — протянул Шарик, — даже я знаю. Нам надо в полночь на перекрёсток выйти, там и будет наш продавец.
Дядя Фёдор на кота посмотрел. А кот кивнул. И счастья на его морде не было ни капельки.
Дождались они вечера и пошли подходящий перекрёсток искать.
Ночь безлунная, только звёзды наливные перемигиваются и Млечный Путь от горизонта до горизонта. Самую чуточку белеет дорога. И вокруг — тишина. Только слышно, как под ногами песок с камнями хрустит.
Долго ли шли — уже и не разобрать. Да только вышли наконец на перекрёсток посреди чистого поля. И стоит на том перекрёстке фонарный столб и лампочка на нём тускло-тускло светится.
— Ну вот, — сказал Матроскин, — теперь ждать будем.
Стали они ждать. И когда уже дядя Фёдор подумал, что опоздали они, и никто не придёт, фонарь моргнул и погас совсем.
А вдалеке зажёгся другой, ярче этого.
— Может домой пойдём? — предложил мальчик.
— Не получится, — сказал кот, — ты посмотри.
А перекрёстка уже нет. Одна лишь дорога осталась, к новому фонарю.
Чистое поле вокруг.
А в поле трава шевелится, будто от ветра. Вот только ветра нет. И трава шипит по-змеиному и тянется к дороге всё ближе и ближе.
Делать нечего, пошли к следующему фонарю. Вышли к нему на такой же перекрёсток. И снова фонарь погас. И следующий зажёгся. И так они шли от перекрёстка к перекрёстку. Молча. Только у Шарика зубы стучали.
Наконец вышли они на очередной перекрёсток и свет на нём не погас. А вместо этого они услышали, будто бы кто-то огромные мешки с песком переставляет.
Шурх. Хлоп. Шурх. Хлоп.
И лампочка подрагивает, как будто из неё электричество сосут.
Шурх. Потемнела. Хлоп. Посветлела.
Шурх. Хлоп.
Тут уже и Матроскин задрожал. Хвост по земле узоры пишет, лапы ходуном ходят. А дядя Фёдор не задрожал. Он вообще забыл как шевелиться и дышал через раз.
Шурх. Хлоп.
Шурх. Потемнело всё кругом.
Хлоп. На краю светлого пятна от фонаря появилась как будто куча земли.
Похожие книги на "Большой дом (СИ)", Кич Максим Анатольевич
Кич Максим Анатольевич читать все книги автора по порядку
Кич Максим Анатольевич - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.