Сага о Хранителях (СИ) - Малышева Анастасия

Я вздохнула, потрясенная рассказом парня. Да уж, ему не позавидуешь. И хотя это всё с ним происходило в прошлой жизни — всё равно, он помнил каждую минуту своих мучений, своей адской жизни раба. Врагу такого не пожелаешь.

— А Лета? Она…знала о тебе?

Кай кивнул:

— Единственная в деревне, кто не пугался моей мрачной натуры. Я так старался отпугнуть её, а она, мало того, что не уходила — так еще умудрилась и меня очаровать. Эта девушка настолько плотно вошла в мою жизнь, что я не представлял, как раньше вообще мог ненавидеть её. Но я всё испортил.

— Как? — я даже чуть подалась вперед, заинтригованная.

— Что ты помнишь о нас? — вместо ответа Кай задал свой вопрос.

Я пожала плечами:

— Только то, что мы…ну, то есть вы — провели вместе ночь. Ты прокрался в дом, а Лета приставила к твоему горлу нож.

Фергюссон улыбнулся, видимо, тоже вспомнив тот вечер. После, тряхнув головой. Он поднял на меня взгляд:

— После того вечера — той ночи — мы не разговаривали до того, как Норны не выступили с предложением. Я поступил как трус — провел с тобой ночь, а потом ушел.

Я не стала поправлять Кая — ведь ночь он провел не со мной. Ну, в каком-то смысле. Вместо этого я лишь внимательно слушала, впитывая каждое слово, которое произносил блондин.

— У меня было столько мыслей в голове — о неравенстве, о том, что я недостоин быть с тобой, потому что я бывший раб. Ты не стала убивать меня, однако на собрании, когда я увидел, как ты выступаешь добровольцем — я будто умер и родился снова. Я решился поговорить с тобой только перед самым Посвящением, но ты лишь улыбнулась и сказала, что всё понимаешь. Я долго боролся с чувствами, но они захлестывали меня с каждым днем всё больше и больше. Я тонул в них, и боялся, что не смогу быть Хранителем, что погублю нас всех. Ты дала мне слово, что когда всё закончится — я не смогу от тебя скрыться. Как будто я хотел…, - сглотнув, Кай продолжил, — А потом ты погибла. А я так и не успел сказать тебе то, что так хотел.

Я не понимала, что со мной происходит. Снова было то странное ощущение — будто это я и не я одновременно. Только оно было куда сильнее. Я словно сдала свое тело в аренду Лете. Потому что сейчас я смотрела на Кая явно ее глазами. иначе как я объяснить то, что я подошла к нему, и остановившись буквально в нескольких сантиметрах от его тела, почти шепотом спросила:

— Что ты хотел мне сказать?

Кай не колебался. Взгляд его был спокоен и тверд, и только в самой глубине плескалась печаль — и нежность.

— Нет ничего хуже, чем одна лишь мысль о существовании без тебя. Я прожил жизнь, ведомый лишь надеждой, что мы переродимся. Все эти годы я покорно ждал, когда встречу тебя — не для того, чтобы сражаться рядом. А просто для того, чтобы снова увидеть эти глаза. И вот — наконец-то ты здесь. И я в полной растерянности. Будто я снова — тот мальчишка, который ждет от тебя лишь слова, чтобы уйти.

И уж точно я не могла хитро улыбнуться и обронить — как в старом воспоминании:

— Разве я что-то сказала?

А после — закрыть глаза и почувствовать, как его мягкие губы осторожно накрывают мои.

глава двадцать первая. "Сила золота"

Глава 21. «Сила золота»

Давина

Но это определенно точно была я. Потому что я чувствовала — и чувства эти были как никогда ярки. Будто все эти годы я спала, и только сейчас этот холодный мрачный скандинав пробудил меня ото сна. Тоже мне, сказка о Спящей Красавице.

Поцелуй был нежный, будто изучающий. Кай не давил на меня — его руки осторожно обвили мою талию и чуть прижали к себе, я же — одной рукой обхватила его за шею, а второй зарылась в его белые, как снег волосы. На ощупь они были, будто самый нежный шелк — ни разу не тронутые, ни краской, ни горячими «утюжками» и щипцами для завивки. Потрясающие ощущения. То, как легко они проходили сквозь мои пальцы, заставляло меня перебирать прядь за прядью, упиваясь ощущениями.

Мы будто узнавали друг друга заново. Не было в наших действиях ни спешки, ни голода, ни страсти. Нет — ничего такого, чего я могла ожидать от такого человека, как Фергюссон, не последовало. И не то, чтобы я думала, что он сразу же швырнет меня на стол и начнет срывать с меня одежду. Нет, всё не так. Однако, такого обращения, будто я — хрупкая хрустальная ваза и любое неосторожное движение сломает меня — этого я точно не ожидала.

Да и сама я не была похожа на себя. Не влюбляясь ни в кого по-настоящему, я, тем не менее, никогда не отказывала себе в людском удовольствии. И поцелуй для меня всегда был лишней, но необходимой тратой времени. Как обязательный перекус, аперитив, вслед за которым, наконец, подадут основное блюдо. Никогда еще простой поцелуй не вызывал у меня такую гамму эмоций и нежелание прекращать его. Я просто наслаждалась моментом, без всякой потребности переходить к более активным действиям.

Не знаю, чем бы в итоге закончилось дело, но одно неосторожное движение — и с громким грохотом одно из кресел в кабинете завалилось назад. А мы вздрогнули, и отстранились друг от друга. При этом я продолжала держаться за шею мужчины, а он сжимал своими длинными тонкими пальцами мою талию. Медальон на его груди, соприкасаясь со мной, холодил мою разгоряченную кожу.

Пытаясь успокоить сбившееся дыхание, я взглянула Каю в глаза — и почти утонула в том потоке мыслей, чувств и эмоций, которые он пытался передать мне через зрительный контакт. Нежность, печать, жажда, тоска, влечение — черт как он мог всё это чувствовать и при этом не сходить с ума?

— Кто ты такой? — прошептала я, не решаясь повышать голос, чтобы не спугнуть это мгновение, — Что ты делаешь со мной?

— Я — твой раб, — так же тихо ответил Фергюссон, невесомо, кончиками пальцев поглаживая мою кожу, скрытую свитером.

Каждое его прикосновение отзывалось в моем теле вспышками, будто меня било током. Странное и пугающее ощущение. Вообще, вся эта ситуация — она одновременно будоражила и пугала меня. Я никогда, ни в какой ситуации не оставалась настолько беспомощной. И пока я так и не могла решить — нравится мне это, или всё же нет.

— Я….я…

Что я хотела сказать? Попросить отпустить меня? Или наоборот — потребовать никогда не разрывать объятий? В голове будто торнадо прошелся и смел все преграды, барьеры и эмоциональные зажимы, которые я тщательно и методично возводила всю свою жизнь. Чтобы потом потерять их в один миг из-за одного поцелуя.

Однако, я так и не успела ничего сказать. Потому что снизу раздался грохот, гораздо существеннее того, который учинили мы. И вот он смог нам помочь оторваться друг от друга. Кай уже не выглядел расслабленным. Нет — теперь он напоминал того сурового воина, которого я ни раз и не два видела в своих снах-воспоминаниях. Лицо больше не выражало никаких эмоций, кроме мрачной сосредоточенности, а глаза снова покрылись корочкой льда.

— Что-то случилось, — негромко бросил он, и, выпустив меня из объятий, первый направился к двери.

Я же, ругая себя за секундную слабость, двинулась за ним. Вряд ли, конечно, наши товарищи, в ожидании, пока мы, наконец спустимся, устроили драку. Однако, беспокойство Кая передалось и мне. Всё же грохот был такой, будто кто-то, как минимум, швырнул диван в стену. А почти на бегу ворвавшись в гостиную, я поняла, что недалеко ушла от истины.

Мы с Фергюссоном замерли, оглядывая открывшуюся нам картину. По комнате будто ураган прошелся — плазменный телевизор накренился на один бок и его экран покрылся сеткой мелких трещин, стеклянный журнальный столик был разбит, а диван — и тут я дала себе мысленное очко за смекалку — бесформенной кучей лежал в углу, являя миру деревянные обломки и набивку.

Авелин, Адриан и Хелена стояли возле камина, напряженные, но явно беспомощные. Проследив за тем, куда направлены их взгляды, я повернулась — и замерла. На нас смотрела и злобно усмехалась совершенно незнакомая женщина в непонятной черной робе. Длинные черные волосы свободно струились по плечам, ниспадая до самой талии, загорелое лицо, на котором ведьминским огнем сияли два изумрудных глаза, пальцы с длинными ярко-красными ногтями были унизаны кольцами.