Холодные песни - Костюкевич Дмитрий Геннадьевич

Костик осматривается. Потом бьет кулаком по воздуху:

– Вот как акул надо! Сильно! По носу!

В конференц-зале становится тихо.

– А пацан дело говорит! – Мордастый мужик с приплюснутым носом одобряюще смеется.

Костик опускает глаза. Герман треплет сына по волосам.

– Больше ни звука, – предупреждает Юля. – Развел тут.

Герман застегивает рот на невидимую молнию.

После собрания Рагаб ловит их в вестибюле. Мрачнеет, когда Юля отказывается от экскурсий.

– Раз не ехать, тогда писать отказ. Сами за себя отвечать.

– В смысле? – подбоченивается Юля. – У нас страховка от вашей фирмы.

– Так не делать. Надо отказ.

– Не будем мы ничего писать.

– Юль, пошли, – говорит Герман. – Что ты ему объясняешь.

Рагаб недобро смотрит из-под кустистых бровей:

– Зачем людей пугать? Про акуль говорить?

– Чтобы не расслаблялись.

Герман берет Костика за руку и идет к выходу. «Нехороший ты человек, Рагаб, злой, как собака».

Их догоняет Юля:

– Оскотинится теперь, разговаривать не будет.

– И черт с ним.

Герман закуривает на террасе перед столовой. Достает смартфон.

– Ну, – журит Юля, – при ребенке?

– Я на отдыхе, – отвечает он, пытаясь оседлать халявный вай-фай.

Завтракают на веранде. Герман берет омлет с помидорами, ветчину, сыр, два тоста, по которым размазывает кубики маргарина; Юля – мягкий сыр с хлопьями, круассаны и половину грейпфрута; Костик рвется на море, капризничает – Юля уговаривает его на блинчики с сиропом, долго дует сыну на чай. Кофе гадкий, но какой есть.

Араб в будке выдачи с ленцой забирает карточки и сует в окошко полотенца. Полотенца бледно-бежевые, с грязным оттенком, они сыроваты, но Герман молчит.

У бассейна нет мест, локти не расставишь – все-таки побаиваются акул; на кой тогда в Египет сунулись, чем Турция не угодила?

Костик гонит мяч к пляжу, а там уже машет рукой Стас и прыгает счастливая Алиса. Море, небо – все как на картинке. Все, кроме пляжа: грубый песок скатывается к каменистым плюхам, поросшим моллюсками и водорослями. Пирс уходит глубоко в море, первый спуск метрах в двухстах от берега.

– Мель – только на попе сидеть, – говорит Герман.

– Зато детям хорошо.

Сухие и чешуйчатые, торчат из песка пальмы. Ветер шевелит пучки листьев. Волейбольная сетка, футбольные ворота, раздевалки и душ. Под соломенными зонтами, грязными и дырявыми, пустуют ряды деревянных шезлонгов.

– Акуль нет, – говорит Герман, подойдя к друзьям. – Барьер стоять.

– Чего? – не понимает Стас.

– Гид обидчивый попался.

– Других не водится. – Света подтягивает треугольные чашечки бикини, кивает Стасу на лежак. – Зайчик, подвинешь?

– Конечно, котик. – Стас вытаскивает шезлонг из мелко-полосатой тени.

Герман внутренне ежится.

– А я про акул сказал, – хвалится Костик, – как их бить.

Возле него кружит Алиса.

– Мам, можно нам покупаться?

– Одним нельзя.

– Я с вами, – говорит Герман.

– И меня возьмите, – говорит Стас.

– Ура!

– Стоять! – Юля лезет в пляжную сумку. – Сначала всех кремом намажу.

– И меня? – шутливо подступает Стас.

Герман отмечает, как мешкает, смутившись, жена.

– Только своих.

– Зайка, подай крем, – говорит Света. – На столике.

Герман вглядывается в темную полосу воды за длинным пирсом: где там защитный барьер? Юля принимается за его плечи. Крем холодит кожу, прикосновения жены почти ничего не будят внутри, под кожей.

«WELCOM» – приветствует надпись на доске для серфинга, которую воткнули в песок у входа на пирс. Ленивые волны омывают ржавые сваи. Герман, Стас, Алиса и Костик идут по сухим доскам, Стас предлагает наперегонки, срывается первым, дети улюлюкают и бегут. Герман улыбается, щурясь от яркого солнца.

– Уверен? – спрашивает Стас, положив руку на перила лестницы.

Герман смотрит на пожилую пару у оранжевых буйков. Лазурная, в солнечных прожилках вода. Белое, чистое дно, ни камушка. Глубина – взрослому по грудь.

– Странно, что волнуемся мы, а не жены.

– А-а, – отмахивается Стас. – Им бы пригореть равномерно.

Спасатель сидит на скамейке в метре от лестницы, его лицо обращено к дальнему концу пирса, который оканчивается небольшой площадкой и спуском к коралловому рифу. Расстояние приличное, но Герман различает цепь, перегородившую вход на площадку, и красный запрещающий флаг. «Ты туда не ходи, ты сюда ходи. А то акула башка откусит. Совсем мертвый будешь».

Костик застегивает жилет – настоящий, на пенопласте, он им очень гордится.

– Ладно! – Стас хлопает по парапету. – Акулы ждут. Кто первый? – Видит глаза дочери. – Да шучу я! За мной!

Он ныряет, отплывает немного и возвращается к лестнице.

– Как вода? – спрашивает Герман.

– Сказка!

Они резвятся в прозрачной солнечной воде, Костик не достает до дна, но жилет держит хорошо, Герман подныривает и хватает малышню за лодыжки, Стас прыгает бомбочкой – брызги искрятся на лету, дети отплевываются и смеются.

Герман поглядывает на море за оранжевыми буйками. Что, если там мелькнет серая туша, крупный плавник? Успеет ли он схватить Костика и выбросить на пирс? Сможет ли хотя бы пошевелиться?..

Он стягивает со ступни коралловый тапочек, выливает из него воду, поправляет стельку. Бесполезно: скоро опять сползет, будет раздражать. Купил, называется, акваобувь…

Накупавшись, возвращаются к шезлонгам.

– Гера, за пивом? – предлагает Стас.

Герман накидывает на плечи футболку.

– Где наливают?

– Предлагаю незамедлительно выяснить.

Пляжный ресторан выглядит заброшенным. Проходя мимо, Герман заглядывает в грязные окна – перевернутые стулья на столах, мусор на полу, пятна сажи на стенах крошечной кухни. Веранда завалена всяким хламом.

За рестораном прячется захудалый бар. На розливе – бармен с красивым скучающим лицом. На раздаче хот-догов, картошки фри и мороженого – никого.

Стас читает именную табличку.

– Мухаммед, четыре пива.

В пальцах бармена хрустят стограммовые одноразовые стаканчики. Мухаммед криво улыбается. Тянет на себя ручку пивного крана, наполняет стаканы и протягивает Стасу.

– Два пива красавчику.

Стаканы Германа просто плюхает на стойку, расплескав.

Стас относит пиво на столик под навесом и возвращается.

– Мухаммед, сделай-ка еще две ром-колы.

– Откуда, красавчик? – спрашивает бармен. – Украина? Беларусь?

– Россия.

Бармен кивает и улыбается.

– Две ром-колы, – напоминает Стас.

Мухаммед ковыляет к мини-бару, припадая на левую ногу.

– Синдром короткой ноги, – говорит Герман за столиком.

На пляже аниматоры вяло зазывают на йогу, боччу и волейбол.

– Где все? – спрашивает Герман у Светы.

– В песке ковыряются.

Юля и дети бродят по щиколотку в воде, что-то высматривают. В руках у детей ведерки для песка: красное у Алисы и прозрачное, из-под майонеза, у Костика.

– Пап, мы звездочек ловим!

– И много поймали? – Непослушную акваобувь Герман оставил у шезлонга и теперь осторожно ступает по колким плитам.

– Они прячутся!

Герман опускается на корточки рядом с Юлей. Руки жены в воде, желтоватой от водорослей, Юля тянет за крошечную волосатую лапку, которая выглядывает из щели между камнями. Отпускает – и лапка исчезает.

– Боюсь оторвать.

Спустя полминуты из миниатюрного грота снова выползают гибкие мохнатые лучи, вьются в воде, ощупывают камень. Герман осторожно дергает за лапку – пальцам щекотно, но морская звезда крепко сидит в убежище. Если оторвать – из лапки ведь вырастет новый организм?

– Они не ядовитые? – спрашивает Костик.

– Не больше нашей мамы, – говорит Герман и получает болезненный тычок под ребра. – Ну-ка, посторонись.

Герман переворачивает плоский камень.