Ужасы войны (ЛП) - Каррэн Тим

Лайонс сжал винтовку Генри так, что костяшки пальцев побелели. Он посмотрел в горы, на деревья, в темные тропы.

- Давай найдем этих ублюдков, - сказал он.

Сержант Хоуп подошел, отдал честь.

- Сэр, мы нашли табун лошадей в лощине вон там.

- Оставь их, - сказал Лайонс.

Хоуп выглядел потрясенным, но подчинился. Обычно, если лошадей нельзя было увести в безопасное место, их убивали, чтобы враг не мог ими воспользоваться.

Лайонс повернулся к МакКомбу.

- Разведчики... они ведут себя странно.

- Напуганы, вот правильное слово, сэр. Черт, да, - сказал МакКомб. - Эти трое - настоящие пожиратели пуль, но что-то их здорово напугало, как дерьмо в коробке для обуви. И мне это совсем не нравится...

Сержанты крикнули, чтобы люди садились на коней, и колонна покинула это кладбище, притворяясь, что не слышит звуков на воющем ветре. Звуков, подобных шепотам, смеху и их собственным именам, которые кто-то звал.

- Стервятники нынче наедятся досыта, - сказал МакКомб.

* * *

Ночь.

Они сбились вокруг костров, напуганные все до единого, но никто не осмеливался это признать. По приказу Лайонса они разбили лагерь в укромной лощине. Каждое отделение спешилось и было распущено. В деревьях натянули пикетные веревки, поставили белые полотняные палатки в строгом порядке. Выставили часовых, а пикетные караулы следили за лошадьми. Собрали дрова, развели костры. Пять Волков и два разведчика-осейджа отправились на охоту и вернулись с двумя жирными лосями, которых тут же забили и разделали.

Затем солнце село, и ночь сомкнулась.

Тьма за кострами была подвижной и непроницаемой. Там могло быть что угодно. И каждый человек в отряде Лайонса ясно это осознавал. Луна изредка выглядывала из рваной завесы облаков, но света ее было недостаточно.

- Лошади ведут себя странно, - сообщил сержант Хоуп Лайонсу. - Не могут успокоиться.

Лайонс вздохнул. Он слышал, как лошади ржали и фыркали, натягивали поводья и били копытами по снежной корке. Что бы ни беспокоило их, это начинало передаваться и пикетным караульным.

- Может, они учуяли что-то, - сказал МакКомб, покуривая трубку у костра, отблески пламени играли на его морщинистом лице.

Никто не прокомментировал это, и никто, похоже, не хотел. Все и без того было достаточно скверно в этой стуже, снегу и скрипящей тишине заснеженного леса вокруг. Тени за кострами казались живыми, подползающими все ближе.

Все были напряжены и чего-то ждали, и, возможно, МакКомб - больше, чем другие белые. Он не позволял себе расслабиться ни на дюйм. Его оружие всегда было под рукой и наготове - так выживали в этой стране. Спали вполглаза, с пистолетом в руке. На поясе у него висели два револьвера "Кольт Нэви" .44, нож и два топорика, засунутые в бобровое пальто. Винтовка Генри была снята с кожаного чехла и стояла в трех футах от него, прислоненная к походному снаряжению. Он ощущал свое оружие не только физически, но и на каком-то внутреннем уровне, как человек ощущает пальцы на своих руках.

Поглаживая длинную белую бороду, он вытащил горящий уголек из огня и снова раскурил трубку, утрамбовывая табак в каменную чашу. Сквозь полуприкрытые веки он наблюдал за людьми у костра, чувствуя их нервное напряжение и понимая, что в такой стране это может быть гибельно. Когда человек теряет самообладание, он скоро теряет и жизнь.

- И вот стою я, господа, на Попо Аги - это, если по-моему, к северу от Свитвотера и к югу от Хорна, - начал он, выпуская облако дыма через ноздри. - Да, сэр, стою я по колено в шкурах, с ножом для выделки в руке и яйцами, болтающимися в штанах. Весь в крови и бизоньем жиру, занятый выделкой шкур, а вокруг меня куча мертвых бизонов, все уложены чисто и красиво моим старым Хокенсом. Если вы когда-нибудь охотились на бизонов, то знаете, что это не сахарное дело. Не выйдешь на охоту за бизонами, не искупавшись в их крови, потрохах и мясном духе. Да, сэр. Так вот, я скоблю свои шкуры, и вдруг слышу рокот и ворчание, будто пустой желудок. И что же там? Здоровенный гризли, поди, тонны в нем. Встал на задние лапы, футов семь, а то и восемь, и рычит, как черт. Ружье мое было не под рукой. Только нож да мертвые бизоны. В тот момент, господа, я воззвал к Господу и пожалел, что не листал чаще Добрую Книгу. Ничего не оставалось, кроме как умереть. И говорю я: ну что, Старый Ефрем, ты собрался меня проглотить? А этот гризли скрежещет зубами и облизывается. Я говорю: эти бизоны твои, если отпустишь меня с моими шкурами и жизнью. Этот медведь, дружелюбный старый клык, делает самое чертовское дело. Поднимает зад, как пес, и брызжет мочой на мои оленьи штаны. Я удираю. Тогда я и без того не слишком сладко пах, с пятнами мочи и дерьма в штанах, но после этого? Ха-ха! Каждая медведица на Хорне хотела меня оседлать как следует. И это правдивая история.

Это вызвало хитрую ухмылку у майора Лайонса, хихиканье у рядовых Вуда и Чандлисса и кислую мину у капитана Чиверса. Пять Волков улыбнулся, как и осейджи.

- Смешно, думаете? - позволил себе усмехнуться МакКомб. - Ну, не так уж и смешно было, совсем нет. Может, когда-нибудь я расскажу вам про ту старую пуму, что разбудила меня струей желтой кошачьей мочи прямо в лицо.

Еще больше смеха. МакКомб просто пытался отвлечь их, и они это знали. И это сработало на какое-то время, все немного расслабились, позволили себе вздохнуть и, возможно, подумать о завтрашнем дне или о том, какая еда ждет их на сковороде в форте.

- Я и правда скучаю по старым временам, - честно признался он. - Охота на этих человекоубийц - дело тонкое, это точно. Годы назад у меня была хорошая жизнь. Много шкур, пара хороших жен, отличное ружье. Чего еще человеку надо? Сидеть у костра, жевать буди, курить медвяный табак и прихлебывать старого Джона Ячменное Зерно.

- Что такое буди? - спросил рядовой Чандлисс.

- Кишки кроу, сынок. Бизоньи потроха. Чистишь их, выворачиваешь жирной стороной внутрь, набиваешь мясом, жаришь. Как колбаса. Настоящая вкуснятина. Белая женщина никогда не приготовит это как надо. Нет, сэр.

Капитан Чиверс слушал все это время, попыхивая тонкой сигарой, и кислое выражение не покидало его лица. Огонь отражался в его темных глазах, в его навощенных усах кавалерийского стиля с загнутыми вверх кончиками.

- Вот в чем твоя беда, МакКомб: ты живешь прошлым. Как и племена, ты часть старого, а не нового.

- Поосторожней с этим, мой юный бравый шевалье^[14], - сказал ему МакКомб, глядя в огонь. - Помни, куда ступают твои сапоги и где может оказаться твоя голова. Это мы, прекрасные представители старого, а не нового, обеспечили тебе сегодня ужин. Будь благодарен.

- Старые пути умирают.

- Ты снова кислишь мое молоко, сынок. - МакКомб набил трубку и снова раскурил ее, выпустив облако дыма, танцующее над огнем. - Может, сынок, ты расскажешь мне, что такого замечательного в этих новых путях. Я покурю и послушаю твою медную мудрость.

Чиверс не дрогнул от острого языка старого охотника за бобрами и не смутился от ухмылок, которые его слова вызвали у всех у костра, даже у разведчиков.

- Мир меняется, МакКомб. Такие, как ты, - реликты. Ты - пыль старого мира, которую затопчет прогресс завтрашнего дня.

- Это красивая речь, да, сэр. Мой член прямо-таки встает, слушая тебя, - сказал главный разведчик. - Бьюсь об заклад, когда ты гадишь в штаны, там нет вони, а когда мочишься против ветра, не чувствуешь брызг.

- Хватит, господа, - сказал Лайонс. - У нас и без того достаточно проблем.

Чиверс, похоже, не слышал своего командира. Его рука лежала на рукояти пистолета на поясе. В его глазах кипела ненависть, и все это видели.

МакКомб рассмеялся.

- Давай, ты, жалкая кучка дерьма. Вытащи этот ствол. Это будет последнее, что ты сделаешь по эту сторону могилы, - oн затянулся трубкой, его морщинистое лицо в тот момент казалось таким же старым и мудрым, как сами горы. Он вздохнул. - Знаешь что? Я скажу вам всем. Я видел все новое, что хотел, несколько месяцев назад. Вы все слышали о том аде, что зовется "резней Феттермана". Ну, я там был. Нет, не с этим самонадеянным ослокопателем Феттерманом. Он превратил свой отряд в мясо для червей, это точно. Нет, я разведывал для капитана Тен Эйка и его спасательной экспедиции. Я видел те тела там. Черт возьми, ничего, кроме оскальпированного мяса. Все эти храбрые парни выпотрошены и изуродованы, конечности, головы, мозги и печенки разбросаны повсюду. Феттерман был дураком. Он убил тех парней. Нет, сэр, я видел все, что нужно от нового, Чиверс. Если это - твое новое, оно не стоит и куска дерьма на палке.