Большая книга ужасов 54 (сборник) - Артамонова Елена Вадимовна

— Молодец, Арина. А у меня скверная новость — этот блондин сделал с Денисом Подбельским то же, что и с остальными.

— Плохо. Пленка — единственная улика. Проявим ее и пойдем в милицию. Одним нам не справиться.

Раньше Арина никогда не заходила ко мне домой и потому немного нервничала, не зная, какой ее ожидает прием.

— Как, говоришь, зовут твоего дедушку? — стоя у двери, уточнила она.

— Петр Филимонович.

— Фи-ли-мо-но-вич, — по слогам повторила Арина и нажала на кнопку звонка.

Представив свою гостью родителям и деду, я уединился в ванной комнате, в которой была оборудована фотолаборатория. Проявка пленки заняла немного времени, и вскоре готовые негативы уже сохли на бельевой веревке. Щурясь от яркого света, я вошел в гостиную — сидя за столом, дед и Арина оживленно обсуждали игру городской футбольной команды.

— Порядок, — сообщил я. — Когда пленка подсохнет, можно будет печатать фото.

Нетерпеливая Арина тут же побежала смотреть негативы. Дед украдкой подмигнул мне и продемонстрировал поднятый вверх большой палец — до сих пор никто из моих знакомых девчонок не удостаивался такой высокой оценки.

— Не пойму, что у него с лицом? — взяв пленку за ребрышки, Арина внимательно рассматривала кадры.

— Наверное, не в фокусе.

— А нельзя прямо сейчас напечатать фото?

— Слой эмульсии влажный, его легко повредить. Придется подождать.

Скоротав время за разглядыванием собранной дедом коллекции значков, мы наконец — то занялись печатанием фотографий. Закрывшись в лаборатории, я и Арина быстро разлили по кюветам реактивы, включили красный свет, распечатали новую пачку бумаги и вставили в фотоувеличитель только-только успевшую подсохнуть пленку. Мои снимки разочаровали. Они были сделаны в спешке, не наведены на резкость, и только на двух из них удалось различить лицо блондина. Несмотря на сносное качество этих негативов, светловолосый парень выглядел как — то странно, почти пугающе. Далее следовали фотографии, сделанные Ариной. Ей удалось снять несколько крупных планов, но и на них лицо блондина производило странное впечатление. Гадать оставалось недолго — отпечатав кадр на фотобумаге, я погрузил ее в раствор проявителя, и вот на казавшемся ярко-красным листе начало проступать изображение безобразного, нечеловеческого лица…

— Он же монстр! — испуганно прошептала стоявшая рядом Арина.

Неровное безжизненное лицо со стеклянными глазами напоминало грубую, изготовленную дилетантом маску. Мне и раньше доводилось видеть подобные черты — примерно так выглядела любимая кукла Часовщика Амалия.

— Больше всего этот урод похож на ходячий манекен.

— Именно! — воскликнул я и рассказал о своих догадках.

— Но такое просто невозможно! Механические игрушки не способны на столь сложные действия. И вообще, Петр, я фотографировала нормального парня, подходила к нему довольно близко, видела даже прыщик на его шее… У них нет ничего общего!

— Часовщик скрыл от меня самую важную часть механизма! Возможно, это электронная начинка, какой — нибудь прибор, генерирующий излучение, от которого у людей едет крыша. Да мало ли может быть объяснений! Ясно одно — кукла, сделанная этим старым негодяем, разгуливает по городу и калечит людей. Скоро их станет еще больше. А я — то ему поверил, пожалел старика… Идем, Арина, кем бы он ни был, я выведу его на чистую воду.

Арина посмотрела на часы:

— Петя, уже поздно. Старик либо ушел с работы, либо сделает вид, что отсутствует. Надо прийти к нему в обычное время, прикинуться дурачком и попытаться выведать его планы. Нельзя раскрывать свои карты перед противником.

— Наверное, ты права, — согласился я, — но мне так обидно, будто в самую душу плюнули. Я думал: вот старый, чудаковатый старик, у которого нет ничего, кроме нелепых игрушек, надо ему помочь, сделать так, чтобы он осуществил свою заветную мечту… Кто же мог представить, что он способен на такое коварство!

— Все люди не такие, какими они кажутся, — философски заметила Арина, развешивая на бельевой веревке влажные фотографии механического урода.

День шестой. Света не желает фотографироваться

Мне не терпелось встретиться с Часовщиком, и потому пребывание в школе показалось растянутым до бесконечности. Наконец прозвенел долгожданный звонок, и ребята гурьбой ринулись на свободу. Арина, у которой занятия в колледже кончались примерно на полчаса раньше наших, уже поджидала меня у дверей школы:

— Пойдешь к Часовщику один или скажешь, что привел поглазеть на кукол еще одну экскурсантку?

— Лучше действовать вместе. Я так зол, что боюсь наделать глупостей.

Выйдя за пределы школьного двора, мы двинулись по направлению к центру города. Неожиданно я заметил шедшую в ту же сторону Барышеву.

— Куда это она собралась? — удивился я.

— Мало ли у людей дел после школы? — пожала плечами Арина.

— Мне кажется, она идет туда, куда и мы.

— Посмотрим.

Я не ошибся. Миновав несколько переулков, Вика вышла на Малую Яблоневую улицу, где находилась мастерская Дмитрий Дмитрича, и скрылась в знакомой подворотне.

— Странно… Вчера я видел Барышеву у Часовщика. Встретив меня, она смутилась и поспешила уйти.

Наш разговор прервало появление самой Виктории. Она вышла из подворотни, не пробыв там и пяти минут, и неожиданно нос к носу столкнулась со мной и Ариной.

— Вы шпионили за мной?

— Нет, просто шли по своим делам. Вика, что у тебя общего с Часовщиком?

— А у тебя, Петр?

— Послушай, оказывается, он виноват в том, что случилось с Сережкой, Танькой и Денисом Подбельским. Куклы, которых делает старик, опасны для окружающих. Они прикидываются людьми и превращают настоящих людей в бесчувственных равнодушных зомби!

— Потрясающе! Неужели передо мной тот самый Толкачев, что принципиально не верит в чудеса?! Ну ты даешь, Петька! Зомби, превращения, иллюзии — это тянет на черную магию, которой раньше для тебя не существовало.

— Мы сфотографировали одного подозрительного парня, а когда проявили пленку, увидели уродливый манекен, сильно смахивающий на восковую Амалию. Думаю, мы узнали правду потому, что фотопленка фиксирует реальные объекты, а не навязанные нам иллюзии.

— Все равно здесь какая — то ошибка. Дмитрий Дмитрич хороший человек, он хочет людям добра. — Барышева обиженно поджала пухлые губки и, помолчав, добавила: — Если вы к нему, то зря торопитесь. В доме начался ремонт, и мастерская переехала. Куда — неизвестно. Дмитрий Дмитрич не оставил адреса.

Вика ушла, а мы с Ариной заглянули в подворотню. Дверь в подвальчик была открыта, на асфальте виднелись отпечатки измазанных мелом ботинок, а внизу слышались громкие голоса. Дождавшись очередного перекура, мы прошмыгнули в помещение. Длинная мрачная комната опустела, и только в дальнем ее углу виднелись принадлежащие малярам кисти, ведра и банки с краской. Я тщательно обследовал стены, разыскивая ведущую в монастырский подвал дверь, но свежий слой штукатурки надежно укрыл ее от посторонних глаз.

— Что будем делать?

— Все равно он от меня не скроется. Я помогал собирать эти автоматы, я их и уничтожу!

— Мы. Мне тоже не безразлично происходящее, — уточнила Арина.

Перекусив и наскоро выполнив задание по алгебре, я вышел из дома. Арина дожидалась меня на лавочке возле подъезда.

— Надо что — то делать, Петька, не сидеть сложа руки, — сказала она.

— Да, но пока мы только говорим, что должны во всем разобраться, а сами, как обычно, ходим в школу, учим уроки, завтракаем, обедаем, ужинаем и ничего не предпринимаем.

— Повседневные проблемы затягивают, как болото. Знаешь, о чем я все время думаю? Жалею, что мы не догадались проследить за Барышевой. Она наверняка знает новый адрес этого Дмитрий Дмитрича.

— Очень может быть.

— Как по — твоему, за кем из девчонок лучше вести наблюдение?

— Мне кажется, Светка вообще ни при чем.

— Как же! Именно она вывела нас на блондина.