Мертвая река (ЛП) - Кетчам Джек

Меня попросили убрать некоторые подробности убийства Джима, парня-красавчика Карлы. Как итог – из текста в издании «Баллантайн» не сразу становится ясно, что с ним, в принципе, сделали. «Под нож» попало и описание варки обритой головы с выколупанными глазами; а еще редакторам ужасно не понравилась сцена, где Лоре сначала насаживают на крючок язык, а затем – отрезают его и съедают. Я сначала уперся – это ведь людоеды, а не кисейные барышни! Вы вообще видели, что львы делают с антилопами?..

Но оборона моя не продлилась долго. Режем, кроим, расшиваем!

Меня попросили – уж не знаю почему! – убрать уточнение, что мальчик, запертый каннибалами в клетку, лежит в луже собственной рвоты, и тот момент, где Мардж плюется огрызком члена одного из каннибалов. Читая книгу в издании «Баллантайн», впору решить, что она его проглотила.

Да, я пошел на все эти сокращения. Это все пустяки. Был ведь другой момент, где наши с редакторами взгляды не совпадали едва ли не катастрофически. Речь идет о правках на последних пяти – или около того – страницах рукописи. И я рад сообщить, что теперь, наконец, после стольких лет, сам кое-что выбросил. Если вы читаете книгу не в первый раз – вы, вероятно, уже и сами все заметили.

«Мужчине, Нику, все же было легче; дырку в груди придется, конечно, заштопать, но он, похоже, все же выкарабкается – слава богу, никакие внутренние органы не задеты». Этих строк больше нет.

Равно как и этих:

«Рядом с ней лежал без сознания Ник.

– А он тоже поправится?

– Он потерял много крови, но, думаю, все будет в порядке.

– Хорошо».

Ну и в откровении шерифа Питерса: «А я-то, старый мудак, чуть было не пристрелил его», «чуть было не» тоже больше нет.

Верно. Они заставили меня спасти Ника. А я хотел, чтобы он умер.

И это, помнится, было нелегко.

Сначала я наотрез отказался. Само это предложение вывело меня из себя. По моей задумке, Ник – образ парня, выказывающего героизм и преданность такого уровня, какого он за собой и не подозревал; но в самый последний момент, когда все его усилия должны были окупиться, прибывают спасательные отряды и... бац! Убивают его по ошибке, черт бы их побрал.

Говорите, точь-в-точь как в «Ночи живых мертвецов»?

Разумеется! Помню, как смотрел этот фильм в первый раз – и как жестокая развязка меня буквально опустошила. В своей книге я хотел достичь того же эффекта. На что, само собой, и указал редакторам из «Баллантайна». Оказалось, ни та девушка, ни Марк не видели «Ночь живых мертвецов» – с тем же успехом я мог воззвать к ним на древнекельтском. Да и потом, зачем ориентироваться на малобюджетное кино, сляпанное на скорую руку? У нас тут на кону бестселлер!

Да, эти двое обернули мои собственные рассуждения против меня.

– Этот парень, Ник, – сказали они, – прошел через сущий ад. Он должен выжить.

– Должен?

– Читатели захотят, чтобы он спасся.

– Конечно, захотят! Я и сам бы хотел! К концу романа я практически полюбил этого парня. Но кого волнует, чего хотят читатели? Логика книги такова, что ему конец!

Молчание.

Я пустился в рассуждения о том, что смерть Ника имеет решающее значение – как тематически, так и драматургически. Именно об этом говорится в книге. Что жизнь такова. Что мир таков. Сегодня вы – король Уолл-стрит, а завтра – труп под колесами рейсового автобуса. Сегодня вы влюбляетесь, а завтра приходят новости: у вас рак, или Альцгеймер, или обе напасти разом. Почему Карла, сильная сестра, гибнет страшной смертью в первой половине, а хилая Мардж выживает? Никто не знает. Ирония судьбы, случайность, «карты так легли», несуразное стечение обстоятельств – в этом, черт побери, весь смысл!

Я бился с ними, бился...

И проиграл.

Ну и пусть. В конце концов, это мой первый роман. Без уступок – никуда.

Да и потом, мне пообещали, что если я буду послушным мальчиком, книга эта меня прославит. Мне много чего пообещали, а по итогу... ну, вы все и так знаете.

Сперва отказались от идеи напечатать рекламные постеры для магазинов.

Потом на обложку вместо потрясного рисунка отсеченной женской руки утвердили простой «черный фон» с единственной капелькой крови.

Потом «Баллантайн» отказался от всякой рекламы в принципе... потом – от продажи прав на печать в Британии... потом – даже от идеи распространить в Британии собственное издание. А потом я и сам смекнул, что они не собираются «удержать» книгу и в местных, американских книжных магазинах. «Барнз энд Нобл» неподалеку от моего дома распродал дюжину экземпляров за считаные дни, а больше им и поставлять не стали. В «Баллантайн» стали заниматься тем, чтобы замять весь этот неприглядный случай. Зазвонили телефоны – генеральный директор «Рэндом Хаус», «материнской» по отношению к «Баллантайну» конторы, получил выговор в еженедельнике «Вилладж Войс» за «публикацию брутальной порнографии». Так «Мертвый сезон» превратился в конфуз.

Симпатичная девушка-редактор, чьего имени я не запомнил, перестала отвечать на мои звонки. Марк Яффе уволился из издательства.

На протяжении многих лет я прикидывал в уме, как разгромила бы роман, скажем, «Паблишерз Рау», если бы я настоял на своем и в печать пошла именно эта версия – со всеми рецептами, отрезанными языками и прочими радостями.

Держу пари – Боб Блох, эта шутка для тебя! – они бы там язык проглотили в приступе праведного гнева.

Для меня смерть Ника – тот особый ингредиент, что делает роман ужасов поистине ужасным. Только подумайте, кто остался в конце этой жуткой ночи! Искалеченная духовно и физически женщина, обретшая в себе холодную силу, видевшая и делавшая то, что никто никогда не должен видеть и делать, – и Питерс, порядочный служака, убивший сразу двоих невинных гражданских. И из этих двоих один проявил беспрецедентную волю и выдержку. Такое навсегда западает в память, отдается в сердце.

Убив Ника, я хотел обличить суровый реальный мир, где никто никогда взаправду не выигрывает.

Если бы Ник уцелел, осталась бы надежда. Может, они с Мардж сошлись бы.

Но Ника нет, и ей нужно как-то жить дальше. Справляться самой.

Похоже, именно в этом месте я преступил в глазах «Баллантайна» последнюю черту. Предложенный мной исход был выше их редакторских сил.

Я, к слову, внес еще одну правку – для британского издания в мягкой обложке.

В самом конце Мардж, лежа в машине «Скорой помощи», размышляет сквозь эффект от обезболивающих о том, являются ли люди, спасающие ее, парамедиками или врачами. Она думает: «Надеюсь, все-таки врачи».

Через несколько месяцев после публикации книги я получил письмо от поклонника. Он сказал, что ему очень понравилось прочитанное. И все бы было вообще замечательно, если б не эта строчка под самый конец.

Упомянув, что как раз таки парамедиком и работает, парень заметил, что в ситуации Мардж ей было бы гораздо лучше оказаться в руках обученной бригады «Скорой помощи», а не с толпой врачей. Я заинтересовался вопросом – и он, конечно, оказался прав. Упс... Кое-кто плохо подготовился к уроку. Я написал ему в ответ, что дико извиняюсь, поблагодарил за то, что он обратил внимание на ляп, и пообещал, что, если книга когда-нибудь выйдет в другом издательстве, я исправлю его. В 95-м со мной связались британцы из «Хэдлайн», и я все поправил. Мой редактор там, Майк Бейли, посмеялся, когда я рассказал, почему хочу внести изменения.

Сказал – конечно, никаких проблем. Принято.

Безо всяких переговоров.

Джек Кетчам

Январь 1999 г.

Перевод: Григорий Шокин