Альв (СИ) - Мах Макс

— Каффа, — коротко ответила Альв и, отведя прядь волос, закрывающую левое ухо, показала золотого дракона, обившегося вокруг ушной раковины.

— Я знала, что каффа не просто украшение, — пояснила через пару мгновений, вполне оценив вопросительный взгляд Якова, — но не помнила, в чем тут дело. Сейчас вспомнила, — кивнула, как если бы подтверждала правдивость слов. — Я их слышу. Сейчас услышала. Не слова. Не мысли. Настроение? Пожалуй, так. Именно настроение. Решимость и страх. Чего боятся или кого, не знаю, но некоторых колотит, как в ознобе. Однако они все равно не отступят. В смысле, страх страхом, но пойдут до конца. Около дюжины. Мужчины и женщины. Полмили позади нас и быстро приближаются. Это все, что я знаю.

— Мужчины и женщины, — повторил за ней Яков, — значит люди?

— Да, — снова кивнула Альв, — скорее всего.

— Верховые… Дюжина или около того… Как думаешь, кто им нужен, я или ты?

— Не знаю, — вздохнула Альв. — Но тебе нечего опасаться, виверна справится со всеми… Правда, тогда, мне придется убить и слуг.

— Не торопись! — остановил ее Яков. — Возможно, удастся обойтись без трансформации. Ты побудь в карете, а я выйду и попробую с ними договориться.

— Они могут убить тебя раньше, чем я смогу прийти на помощь! — возразила Альв.

— Я не стал бы спешить с выводами, — усмехнулся Яков, доставая револьвер из наплечной кобуры. — Как видишь, у меня есть и своя магия.

Он проверил оружие и, вернув револьвер на место, достал автоматический пистолет.

— Говоришь, дюжина? У меня будет восемнадцать выстрелов без перезарядки… Должно хватить!

— Ты уверен? — нахмурилась Альв.

— У тебя есть повод сомневаться? — "удивился" Яков. Он не был уверен, что не растерял за годы и годы свои боевые навыки. Но, с другой стороны, здесь-то таких умений не было и у молодых…

Всадники догнали их меньше чем через полчаса и приказали кучеру остановиться. Трое или четверо обогнали карету, блокировав дорогу спереди, остальные — Яков насчитал девять всадников, пять мужчин и четырех женщин, — остались позади. Дорога в этом месте была ограничена крутым откосом — скалой, поднимавшейся прямо из реки, и утесистым склоном ущелья, так что бросаться в крайности, то есть пытаться бежать вверх или вниз, не рекомендовалось. Во всяком случае, Яков такого никому советовать не стал бы.

— Что-то не так, — нахмурилась Альв, когда карета остановилась. — Ты чувствуешь этот запах?

Впервые со времени их знакомства Яков услышал в голосе женщины нотки беспокойства, переходящего в страх.

— Запах?

Он принюхался. Действительно, легкий ветерок приносил через открытые окна кареты странно знакомый горьковато-сладкий аромат, достаточно сильный, чтобы выделить его среди множества других запахов весеннего леса.

"Какое растение цветет в апреле?" — но уже задавая этот вопрос, Яков вспомнил, о чем идет речь.

Когда он был маленьким мальчиком, старый Куно — колдун, живший неподалеку от замка Бадвин, показал им с Блетандом растение с мелкими, но многочисленными темно-пурпурными цветами. Вообще-то никто из Ицштедов цветами и травами не интересовался. Не мужское это дело, тем более, не рыцарское. Но, как выяснилось, пару-другую растений знать им полагалось.

— Это лютоцвет, — объяснил тогда Куно. — Еще его называют черным дербенником, но обычный дербенник цветет в лунаса, а этот — в айберан [58]. Да и цветы у него темнее и запах другой…

"Сладкая горечь лютоцвета!"

— Это черный дербенник, — сказал Яков вслух, — и значит, они знают, кто ты такая.

Что ж, лучшего места для засады на оборотня и придумать нельзя. В любое другое время года и в любом другом месте охотникам на оборотней понадобился бы порошок, приготовленный из высушенных на солнце корней, стеблей и цветов растения. Но сейчас, в апреле, дербенник цвел, а запах цветущего лютоцвета куда могущественнее высушенного.

— Черный дербенник? — переспросила Альв.

Она хмурилась, пытаясь, по-видимому, вспомнить, что это такое, но, похоже, на этот раз, как и во многих других случаях, память ей изменила.

— Его еще называют лютоцветом, — напомнил Яков, но и это не помогло. Женщина явно вспомнила запах, который вызвал у нее тревогу, переходящую в страх, но это и все. Запах, ассоциация, Настроение, но никак не факты.

— Альв, ты не сможешь обернуться, даже если захочешь! — тяжело вздохнул он. — Так что разбираться с ними придется мне.

Он открыл дверцу и спрыгнул на землю.

— Я граф Якоб Ицштед, — представился он и сразу же задал вопрос:

— Кто вы такие и по какому праву мешаете проезду?

Некоторые всадники уже спешились — четыре высоких светловолосых женщины и двое богатырского сложения мужчин, — остальные трое все еще не покидали седел. Одеты незнакомцы были небедно, да и вооружены неплохо. Можно даже сказать, хорошо, хотя и странно: у мужчин шпаги, больше похожие на мечи, а у женин — глефы, ну или что-то сильно на них похожее: относительно короткое древко и длинное изогнутое лезвие, которым можно не только колоть, но и рубить.

"Странный выбор!"

— Уйди, драуг! Мы пришли не за тобой! — Говорила одна из женщин — пшеничная блондинка с фигурой богини плодородия Гевьон [59].

— Я спросил! — когда он хотел, Яков мог показать, "кто в доме хозяин", продемонстрировал эту свою способность и сейчас.

— Думаешь, мертвого нельзя убить? — спросила женщина с нехорошей улыбкой, появившейся на ее красивых полных губах.

— Убить можно даже бога, — усмехнулся в ответ Яков. — А вот напугать?

— Что ж, выбор был за тобой, — кивнула женщина, ловко перехватывая глефу так, чтобы легче было атаковать. — Я Вибк и мы сестры Гёндуль [60] — паладины света.

Прозвучало вычурно, да и выглядело несколько театрально.

— А парни, стало быть, братья? — Якову не хотелось начинать первым, да и любопытно было узнать подробности. Что за сестры Гёндуль и почему паладины, хотя все они женщины? И что за причина привела их в этот день на эту дорогу?

— Тебе, драуг, хватит и нас, а мужчины… — Вибк вопрос поняла, поняла и скрытую иронию Якова. — Ну, ты же понимаешь, мертвый, что кто-то должен заниматься "мужскими делами".

В голосе Вибк прозвучало неприкрытое презрение. Так мог бы сказать офицер-мужчина о своей "военно-полевой жене". Однако мужчины, как пешие, так и конные на слова женщины никак не отреагировали.

"Дрессированные", — отметил про себя Яков.

— Значит валькирии… — сказал он вслух, оценивающе "раздевая" взглядом фигуристую собеседницу. — Все может быть. И на кого объявлена охота?

— На ту, кто не пожелала выйти из кареты.

Что ж, сказано слишком мало и одновременно слишком много. Однако вполне достаточно, чтобы понять — без крови не разойтись.

— В карете находится моя женщина, и я не думаю, что нам стоит убивать друг друга, даже толком не объяснившись. Итак, я спросил, на кого объявлена охота и почему?

— Альв Ринхольф княгиня Горицкая [61], - "валькирии", как видно, надоело препираться с Яковом, и она перешла к делу, — выйди к нам и умри с честью!

"Вот так-так! Княгиня Горицкая? Ну, я где-то так и думал, что герцогиня или княгиня".

Яков уже был готов начать стрелять, он и за рукоять револьвера успел взяться, но в игру неожиданно вступила сама Альв.

— Значит, Вибк! Война? — крикнула она, выходя из кареты. — Ну, надо же! Зигги натравила на меня своих шавок! А где же сама Первая Среди Равных Сигрун Гундберн?

"Вот же вздорная женщина, — возмутился Яков. — Я же сказал, сиди в карете и не высовывайся! А теперь придется следить, как бы тебя саму не подстрелить!"