Перекрестья - Вилсон (Уилсон) Фрэнсис Пол

Она отправилась в церковь Святого Иосифа, чтобы вознести Богу хвалу в Его доме.

Жизнь снова стала прекрасной.

7

Пока Джек слонялся по Лексингтон-авеню, не спуская глаз с дверей храма, он думал о сестре Мэгги. По пути к Хулио удалось отделаться от хвоста — утром Дженсен пустил за ним двоих типов. После встречи с монахиней он вернулся на Лексингтон и стал ждать встречи с Джонни Роселли.

Сестра Мэгги... Ему так хотелось как следует встряхнуть ее и убедить — ей надо покинуть монастырь и радоваться жизни. Но он не мог себе этого позволить. Это была ее жизнь, и ей предстояло идти по ней. Неспособность сестры Мэгги увидеть и понять другие варианты бытия отнюдь не уничижала ее выбор.

И все же... он не мог понять его. И наверно, никогда не сможет.

Но мысли вернулись в «здесь и сейчас», едва он увидел Роселли. Тот миновал двери храма и сбежал по ступенькам, направляясь к ближайшему входу в подземку. Джеку пришлось прибавить шагу, чтобы не отстать.

Он нагнал его уже на платформе и вместе с ним сел в поезд 4-й линии. Джонни, по-прежнему облаченный в драную мешковину с пятнами, мыслями был, похоже, за несколько световых лет от этого поезда, который, гремя и позвякивая на стыках рельс, мчался вперед.

Джек размышлял не только о настоящем моменте. Он то и дело мысленно возвращался в кабинет Брейди и к спрятанному глобусу. Он вспоминал то ощущение холодного кома в желудке, которое скрутило его, пока он смотрел на россыпь красных и белых огоньков и линий между ними...

Они доехали до Юнион-сквер, где Джонни пересел на линию L, которая доставила его на конечную станцию на углу Четырнадцатой улицы и Восьмой авеню. Откуда Джек и проследил его вплоть до мясного района.

Когда Джек впервые появился в этом городе, район вполне заслуживал свое имя — в проемах магазинных дверей висели говяжьи окорока и свиные ножки, могучие мясники в окровавленных фартуках, вооруженные острыми тесаками, сновали взад и вперед. По ночам тут кипела совершенно другая жизнь: на обочинах тусовались девочки в пикантных штанишках и микромини-юбках — хотя не все они относились к женскому полу, — предлагая свои достоинства пассажирам проезжающих машин.

Полная путаница с половой принадлежностью повлекла за собой и другие перемены. К настоящему времени большинство мясных лавок уже исчезло, уступив место художественным галереям и изысканным ресторанам. Он прошел мимо «Кабана и телки», оставил за собой бар «Мерзкий койот», где собирались поболтать члены клуба Джека «Худшие фильмы всех времен».

Джонни продолжал двигаться на запад. Что он собирается делать — прыгать в Гудзон?

Сгущались сумерки, ветер окреп настолько, что прохожие стали поднимать воротники. Хотя к любителям скейтборда это не относилось. Порой на них были всего лишь мешковатые драные шорты, безрукавки и бейсболки козырьком назад; проходя мимо них, Джек видел, как они делали сальто и гоняли свои доски по перилам.

Наконец Джонни остановился у бара «Палач». Тот был расположен в нижнем этаже ветхого строения в самом дальнем конце Западного Виллиджа. Дюжина мотоциклов перед входом не оставляла сомнений в природе клиентуры, которая тут собирается. В одном из двух маленьких окон горела неоновая реклама «Будвайзера»; на стекле другого была приклеена записка от руки — «ЕДА».

Еда? Обед в «Палаче»... тут есть над чем подумать. Фирменное блюдо: пирог с рубленым салом.

Но Джонни не вошел в заведение. Вместо этого он открыл ключом узкую дверь за углом от входа в бар и исчез за ней. Примерно через минуту Джек увидел, как зажглось окно на третьем этаже.

Тут он чего-то не понял. Зачем ему нужна комната на третьем этаже в доме без лифта над баром байкеров? По рассказам его матери, этот парень стоит миллионы.

Может, он все отдал дорменталистам. Или, может, все при нем, но он решил пожить в бедности. Джек попытался себе это представить, но потерпел неудачу. Действия сектантов не поддаются объяснениям. Потеря времени.

Да и в любом случае в его обязанности не входило понимать Джонни Роселли. Он должен был всего лишь передать ему послание от матери. Проще всего было бы постучать к нему в дверь, но ему не понравилось, что в таком случае Джонни увидит его лицо.

Хотя почему бы и нет? Передав просьбу позвонить маме. Джек может считать, что его работа закончена. Если бы он продолжал существовать в облике Джейсона Амурри, об этом стоило бы подумать. Он не хотел рисковать, что Джонни заметит его и начнет разговор. Но Джек не собирался впредь переступать порог храма...

Или все же переступит?

У него было смутное ощущение, что в храме осталось какое-то незаконченное дело... дело, имеющее отношение к глобусу Брейди.

Джек запомнил номер на дверях, развернулся и спокойным шагом направился на восток. Вытащив сотовый телефон, он связался со справочной. Но никакого Дж. Роселли по этому адресу не числилось.

Проклятье. Он остановился. Как ни крути, а придется пошевелить мозгами.

Повинуясь внезапному импульсу, он снова связался со справочной и осведомился, не проживает ли по этому адресу некий Ороонт. В яблочко!

Улыбнувшись. Джек сказал:

— Ну не умница ли я?

Он позволил оператору набрать для него номер и через несколько секунд услышал, как звонит телефон. Ответил мужской голос.

— Это Джон Роселли? — спросил Джек.

— Был им. Откуда вы узнали этот номер?

Голос настороженный.

— Не важно. У меня есть для вас послание от вашей матери. Она...

— Что у вас есть? Кто вы такой?

— Ваша мать наняла меня, чтобы я нашел вас. Она беспокоится о вас и...

— Слушай, ты, сукин сын, — скрипнул зубами Роселли, и Джеку показалось, что из трубки вот-вот пойдет дым. — Кто тебя надоумил? Великий Паладин? Ты один из подручных Дженсена и хочешь подловить меня?

— Нет. Я просто...

— Или какой-то грязный Противник Стены хочет достать меня?

Было бы неплохо, если бы Джеку удаюсь закончить предложение.

— И близко нету. Послушайте, просто позвоните матери. Она беспокоится и хочет услышать вас.

— Да пошел ты! — Й собеседник с грохотом швырнул трубку.

Джек попытался созвониться еще трижды. В первый раз он услышал, как трубку подняли и снова бросили. После этого его встречал лишь сигнал «занято».

О'кей. Свое дело он сделал. Послание передал. У Джонни явно были непростые отношения с матерью. Джек мог посочувствовать им, но его умение улаживать сложные ситуации, слава богу, не включало в себя семейную терапию.

Он приближался к Восьмой авеню, где мог сесть на поезд. Перед глазами снова всплыл глобус Брейди... его красные и белые огоньки... сеть пересекающихся линий... он был волнующе близок... стоит выбросить руку — и он дотянется до него...

Джек и коснулся его. Но когда он понял, что оказалось у него под рукой... лучше бы он к этому не прикасался. Мир вокруг него замедлил свое вращение, и он споткнулся.

Огоньки и линии... он видел их расположение и раньше... и теперь он вспомнил, где именно...

Внезапно у него перехватило дыхание. Остановившись, он прислонился к перилам. Нет, Джека не тошнило, но ему захотелось, чтобы его вывернуло наизнанку.

Когда и сердце и легкие обрели нормальный ритм, он оттолкнулся от стенки и снова двинулся в путь. Он собирался зайти к Марии Роселли и рассказать ей, что контакт с ее мальчиком Джонни состоялся, а затем заскочить к Джиа и Вики посмотреть, чем заняты его девочки. Но теперь все отпало. Ему были нужны ответы, нужно было найти кого-то, кто может дать объяснение.

Он вспомнил лишь одного такого человека.