Поколение S (СИ) - Медведева Анастасия "Стейша"

Всё это ужасно унизительно. Но хуже всего эта версия «Соня придумала угрозу Кукловода, чтобы поцеловать Дана». Это вообще за гранью добра и зла.

Кажется, до парня-таки дошло, о чём я думаю, из-за чего он на мгновение ослабил хватку.

Вырываю свою руку, растираю кожу, а затем отхожу к Мирону.

— Я теперь вне игры. Придумывайте свои планы без меня, — говорю ему, не особо запариваясь тем, что нас слышат посторонние. — Я ставлю телефон на блокировку до приезда Полины и Артёма, — достаю свой сотовый и исполняю задуманное у него на глазах, — так что дозвониться до меня не получится. В школе тоже советую не подходить. Если я и созрею до разговора, то только к концу недели или к началу следующей. И в любой из вероятностей — я сама с вами свяжусь.

— А если с тобой захочет связаться Кукловод? — тихо спрашивает Лика, подходя к нам с Мироном.

— Ну, вы же уверены, что он угрожает «не всерьёз». Так что бояться нечего! А этот парнишка частенько оказывался в больнице, так что для вас и эта ситуация — не показатель. Я ведь права? — оглядываю ребят холодным взглядом. — Так что всё у нас нормально — живём без происшествий! Как ходили в школу, так и будем ходить — а когда вернутся Артём и Полина… там видно будет, — заканчиваю без эмоций, разворачиваюсь и ухожу в школу.

Обида всё ещё разъедает меня изнутри; спускать им это оскорбление я не собираюсь. Суть не в том, что я — такая мстительная особа… нет. Суть в том, что все трое так активно вбивались в моё доверие, стараясь сдружиться или просто сблизиться, что этот удар в спину стал особо ощутимым.

Я б сказала даже — болезненным.

Не хочу их видеть. Вообще. Ни одного из них. И плевать на Кукловода! Если ему так надо, чтобы мы работали в команде — пусть берёт меня под свой контроль и делает, что хочет, но сама, по собственному желанию, я ни за что не стану делать первый шаг им навстречу. Нет. Не в том состоянии, когда мне хочется прибить их в каком-нибудь темном углу.

Chapter 19. Непоколебимая решимость

Весь день я сумела просуществовать автономно ото всех, не вступая в разговоры, не выясняя отношений; я впервые за долгое время просто… училась. Слушала учителей, впитывала информацию и поймала себя на странном чувстве удовлетворения — нет, не из-за того, что наконец-то посвятила себя урокам, а из-за того, что удалила из приоритетов необходимость думать о Лике, Дане, Мироне, обо всех одарённых и обо всех проблемах, с ними связанных. То удивительное спокойствие, что посетило меня после этого отделения, было непередаваемо приятным. Кажется, я отдыхала впервые за долгое время.

Естественно, этот рай не мог длиться долго, и Лика нашла способ достать меня через маму, позвонив на её сотовый. Я не стала спрашивать, где она нашла её номер. Спокойно выслушала все слова, попрощалась и отключилась. Мысль, которую пыталась донести до меня одноклассница, была проста и, самое главное, вполне логична: Кукловод явно мне благоволит, и это напрягло всю троицу. Именно поэтому они сказали то, что сказали. Да, я сама не глупа, и прекрасно понимаю, что это так. Лика имела договоренность с Даном, но Кукловод сделал так, чтобы Ворон охранял меня. А моя симпатия к парню стала поводом для давления на нас обоих.

Кукловод явно хотел, чтобы мы сблизились. Зачем? Пожалуй, только ему и известно.

Но моей вины здесь не было: я не знаю, по какой причине этот неведомый человек одарил меня своей благосклонностью.

Однако, то, что и Лика, и Мирон, и Дан решили, будто я начала пользоваться его симпатией к себе с целью решения своих личных проблем… Это было их тотальной ошибкой.

Я не стану объяснять им, что я — не такая.

Я просто отрежу от себя все их желания.

Лика хотела завести подругу… Мирону нужна была моя сила… Данил…

Переворачиваюсь на другой бок, смотрю в темноту комнаты. Понятия не имею, чего там хотел Дан, но в любом случае — это меня уже не касается.

Да. Не касается.

Дни сменяли друг друга, я продолжала ходить в школу и учиться, игнорируя все взгляды ребят и пресекая все попытки заговорить и наладить контакт. В субботу, когда весь класс загудел в преддверии новой вечеринки, я начала выходить на переменах в коридор.

Клуб — это точно не то место, в которое мне хочется идти. Все виды развлечений мне резко опротивели.

Хочу дойти до дома и завалиться на кровать с альбомом. Уже несколько дней рука зудит — я чувствую необходимость что-то нарисовать.

В итоге, когда добираюсь до квартиры, быстро перекусываю, готовлю ужин на вечер и запираюсь у себя… Когда заканчиваю с рисунком, осознаю, что почти до самого конца не понимала, кто на нём изображен — и лишь последние несколько минут вполне осознанно прорисовывала и форму лица, и глаза, и волосы, и даже одежду. Да, это была девушка незнакомая мне, и единственное, что я о ней понимала — это то, что она не обладает никакими способностями. Она вообще в этом альбоме лишняя. Кто она? И зачем она выбралась из-под моего карандаша? Всматриваюсь в рисунок и всё больше хмурюсь. Я никогда раньше не задумывалась — кого и для чего рисую, но это… это было чем-то из ряда вон выходящим. Потому что девушка была слишком… живой, что ли? Она не была сущностью из астрала, и в её взгляде, и позе не было ничего от той боли, что исходила от героев моего творчества.

Я ещё несколько минут рассматривала рисунок, а затем отложила альбом и пошла умываться. Завтра — абсолютно свободный день, и я смогу посвятить всё время разгадке этой тайны, а сейчас…

Закрываю глаза. Лежу. Стараюсь ни о чём не думать. Но почему-то меня не отпускает ощущение, что что-то не так. Это странное беспокойство не даёт расслабиться… в чём дело? В рисунке? В Кукловоде? Или, может, я телефон на зарядку поставить забыла? Хотя завтра воскресенье, и вообще — мой сотовый отключен уже несколько дней…

Наконец, устав терзаться сомнениями, открываю глаза и застываю, продолжая лежать на спине.

Дан стоит рядом с моей кроватью и смотрит на меня.

Я смотрю на него.

Не тороплюсь открывать рот и кричать. Не тороплюсь открывать рот даже для того, чтобы просто задать вопрос — что он здесь делает?..

Жду, что он сам ответит.

Так проходит секунда, вторая, третья… а потом я уже перестаю считать. Может, это сон? И в моей комнате никого нет? Ну, не может человек долго стоять так неподвижно!

— И когда ты перестанешь холить свою обиду? — спрашивает Дан, спустя то ли пару минут, то ли целую вечность.

— Обиду? — хмурясь, повторяю. — Я не обижаюсь на вас.

Его лицо не отражает никаких эмоций, потому я поясняю спокойно:

— Я просто сделала выводы.

— Сделав выводы, ты должна была понять, почему мы подумали так, как подумали. А потом ты должна была прийти к нам, и мы бы всё обсудили.

— Я никому ничего не должна, — абсолютно убеждённо отвечаю.

— Ты убеждаешь себя в этом? — ровный голос, тихий вопрос.

— У нас нет команды одарённых, — произношу чётко и даже чуть громче, чем нужно, — у нас нет какой-то общей цели. Мы все сами по себе. С какой стати ты навязываешь мне какие-то долги перед вашей компанией?

— Кукловод не перестал быть угрозой, — отвечает Дан.

— Ну, это вообще не причина приходить ко мне ночью и журить за отсутствие желания разговаривать с вами. Ты же знаешь, он мой дружбан, — растягиваю на губах кривую улыбку, — так что…

Резко замолкаю, когда Дан неожиданно наклоняется ко мне и упирается в кровать ладонями — по разные стороны от моей головы.

— Хватит, — только и произносит он, а я ощущаю, как неспокойно дергается сердце.

Его чёлка мягко касается моего лица, свисая вниз; его взгляд — слишком неоднозначен, чтобы я могла равнодушно отвернуться или потребовать, чтобы он немедленно покинул мою спальню.

Зачем он пришёл?

Нет, не этот вопрос самый главный.

Кто его послал?

— Это Лика, верно? — произношу глухо, глядя ему в глаза.

Во взгляде Дана появляется непонимание, но я больше не хочу играть в эти игры.